С нее станется… Ирина повернулась к Ляле, чтобы попросить у нее пояснений, но той уже не было в пределах видимости. Вроде бы только что сидела вот здесь со своим скарбом – и нету ее, ни сумки, ни коробочки, и даже запаха не осталось. Ирина удивленно огляделась. Не привиделась ли ей эта колоритная личность? Не померещился ли удивительный разговор? А что – день сегодня жаркий, прямо как летом, душно, парит, перед грозой, что ли… Да нет, не может быть, никогда с ней такого не случалось. Только что она разговаривала с Лялей и узнала от нее, что на этом самом месте двадцатого мая, в тот самый день, о котором расспрашивал ее следователь Дятел, убили какую-то женщину. И, по Лялиным словам, убийца стрелял из красной машины. Из машины цвета крови… А по документам цвет ее собственной «Мазды» так и называется – «бычья кровь»… Теперь понятно, почему следователь Дятел заинтересовался ее «Маздой»… Хотя… мало ли в городе красных машин? Почему именно ее машина так заинтересовала следствие? Ладно, надо уезжать отсюда, ничего она больше не выяснит, только себе навредит. Ирина шла по проспекту, задумавшись, – и вдруг она почувствовала какой-то смутно знакомый запах. Резкий, неприятный запах. Запах зверя. Запах крупного, опасного хищника. Точно такой же запах она ощутила, когда после командировки в первый раз оказалась в своей машине… Ирина вздрогнула и обернулась. Рядом с ней шел мужчина средних лет с желтовато-смуглым лицом и узкими рысьими глазами. Встретившись с ней взглядом, он прошипел, почти не открывая рта: – Иди вперед, не поворачиваясь и не оглядываясь! Иди, я сказал, не пялься! Ирина хотела возмутиться, хотела ответить ему резко и решительно, но во рту у нее неожиданно пересохло, язык прилип к небу, и даже дышать ей стало тяжело. С трудом вдохнув, она смогла выдавить из себя только одно слово: – Почему? – Вот почему! – узкоглазый незнакомец положил ей руку на талию, словно ласково приобняв, а другой рукой дотронулся до левого бока. Ирина дернулась было, но почувствовала легкий укол. Она скосила глаза влево и увидела, что в руке незнакомца зажато маленькое шило с тонким, как швейная игла, жалом. – Дернешься – и тебе конец. Я воткну шило тебе в сердце. Мгновенная смерть… Ирина почувствовала, как кровь отлила от лица. Ноги у нее стали ватными, и она едва не упала. Не упала она только потому, что ужасный незнакомец поддержал ее. Она огляделась. Вокруг по-прежнему текла человеческая река. Десятки, сотни человек спешили куда-то по своим делам, и никому не было до нее дела. Да ее просто никто не замечал. Точнее, замечали на мгновение, потому что она стояла у многих на пути, и ее приходилось обходить. Ирина увидела себя со стороны. Себя и своего страшного узкоглазого спутника. Мужчина и женщина стоят рядышком, мужчина заботливо обнимает свою спутницу – а что она бледна, как полотно, так этому может быть множество причин. Ну, голова у нее закружилась от духоты, сегодня и правда душно, наверное, гроза будет. Или вообще беременная… (тьфу, чтоб не сглазить…) – Иди вперед! – повторил узкоглазый. – Я… я не могу! – пролепетала Ирина, с трудом справившись со своим голосом. – Жить захочешь – сможешь! – И он ощутимо кольнул ее в бок кончиком шила. Он вскинул голову и посмотрел по сторонам – так хищная птица оглядывает окрестности в поисках добычи. Ирина взяла себя в руки – и действительно сделала один шаг, и еще один, и медленно пошла по проспекту. – Так-то оно лучше! – прошипел узкоглазый удовлетворенно. – Теперь налево… Она послушно свернула – и тут же оказалась перед запертыми железными воротами, которыми была перекрыта ведущая во двор арка. В этих воротах имелась небольшая калитка. Она тоже была заперта на кодовый замок. – Здесь закрыто! – вполголоса констатировала Ирина, почувствовав странное злорадство. – Закрыто – откроем! – Узкоглазый скользнул свободной рукой по замку, и он с негромким щелчком открылся. Узкоглазый втолкнул Ирину в калитку и шагнул следом, по-прежнему прижимая кончик шила к ее боку. Они оказались в узком дворе, заросшем сорняками. В углу двора был железный бак для отходов, на котором сидел облезлый кот с драным ухом. Узкоглазый подтолкнул Ирину к этому баку. Глаза его вспыхнули недобрым тусклым огнем. В этих глазах Ирина увидела свою смерть. Эта смерть была настолько близка, настолько неизбежна, что Ирина даже не испугалась – она только огорчилась, что умрет в этом грязном, запущенном дворе, рядом с переполненным помойным баком, и единственным свидетелем ее смерти станет облезлый дворовый кот… И небось, пихнет ее тело этот злодей прямо в бак, а там воняет… Тут Ирина сообразила, что ей уже будет все равно, и покорилась судьбе. Узкоглазый поднял руку с шилом. Ирина попятилась – но отступать ей было некуда, за спиной у нее был тот самый бак для отходов. Она выдохнула и собралась закрыть глаза, чтобы больше не видеть страшное узкоглазое лицо, вообще ничего не видеть… И в это мгновение за спиной убийцы промелькнула какая-то стремительная тень, и что-то большое и, наверное, тяжелое опустилось на его голову. Узкоглазый от неожиданности присел, вскинул руки, защищая голову, при этом выронил свой страшный инструмент. Шило покатилось по земле и укатилось под бак. А Ирина разглядела, наконец, того человека, который отменил или, по крайней мере, отсрочил ее смерть. Это было существо предположительно женского пола, одетое в некогда лиловый, а сейчас просто грязный спортивный костюм немыслимого размера и кокетливую соломенную шляпку с грязно-голубой шелковой лентой. Короче, это была бомжиха Ляля – и сейчас ни один другой человек не вызвал бы у Ирины такой симпатии. Ирина готова была ее расцеловать – несмотря на запах. Ляля огрела узкоглазого убийцу по голове той самой пластиковой сумкой из супермаркета, полной непонятных коробок, пакетов и свертков. Сумка на вид казалась легкой, и Ирина не поняла, почему удар этой сумкой по голове произвел на убийцу такое сильное впечатление. Он все еще не мог прийти в себя, вертел головой, таращил глаза и тяжело дышал, как выброшенная на берег рыба. Тем временем Ляля снова подняла свою сумку и снова с размаха опустила ее на голову узкоглазого. Тот покачнулся и упал. Ляля взглянула на него удовлетворенно, затем схватила Ирину за руку и потащила прочь, выпалив: – Убегать, однако, нужно, долго он не пролежит! Крепкий мужик, быстро оклемается! Ирина придерживалась того же мнения и побежала вслед за Лялей. Ее, правда, немного удивило, что та бежит не к железным воротам, которые ведут на улицу, а в глубину двора, где, казалось бы, нет никакого выхода – но она доверилась Ляле, решив, что та наверняка хорошо знает все местные закоулки. Действительно, когда женщины подбежали к самому углу, оказалось, что стены домов в этом месте сходятся не вплотную, между ними оставался узкий зазор, куда Ляля и ввинтилась, недвусмысленным жестом предложив Ирине следовать за собой. Особого выбора у Ирины не было. Она решила, что если довольно толстая Ляля без опаски протиснулась в этот проход, то она пройдет и вовсе свободно. Так и вышло. Протиснувшись между двумя стенами, женщины оказались в следующем дворе, более просторном и ухоженном, чем первый. Ляля остановилась и огляделась. Воспользовавшись этой паузой, Ирина задала ей мучивший ее последние минуты вопрос: – Как это ты так ловко того мужика отключила? Вроде нетяжелая у тебя сумка, а как приложила его – он тут же выпал в осадок! Вообще отключился! – Не тяжелая, говоришь? – Ляля усмехнулась, поставила свою сумку на землю, порылась в ней и достала кирпич. – А это ты видела? У меня сумочка не простая, с секретом! У нас, у бездомных, жизнь трудная и опасная, всегда нужно при себе иметь какое-никакое оружие! Кстати, зря мы остановились, тот мужик скоро очухается! – И она снова побежала, направляясь в дальний угол двора, где виднелись несколько стертых каменных ступеней, ведущих к двери в подвал. Ирине ничего не оставалось, как послушно последовать за ней. Спустившись по этим ступеням, Ляля остановилась и постучала в дверь условным стуком. Из-за двери донесся кашель, и затем чей-то хриплый, недовольный голос проговорил: – Кого еще нелегкая принесла? У меня закрыто! Сегодня больше не принимаю! Завтра приходите! – Профессор, это я! – проговорила Ляля в дверь. – Это какая же такая «Я»? – недоверчиво спросил тот же хриплый голос. – Я, Ляля! – Ах, это вы, мадам? – голос за дверью стал оживленным и радостным. – Так бы сразу и сказали! Щелкнул замок, дверь открылась. На пороге стоял невысокий сутулый мужчина лет шестидесяти, в поношенном пиджаке в крупную клетку. Под пиджаком была рубашка, тоже в клетку, только в мелкую. Завершал образ этого персонажа повязанный на шее яркий галстук-бабочка. Мужчина учтиво поклонился Ляле и в лучших традициях позапрошлого века поцеловал ее грязную руку с обломанными ногтями. Ляля, подыгрывая ему, слегка присела с грацией бегемота среднего возраста. Ирина изумленно уставилась на странного человека. Только теперь он заметил ее и спросил у Ляли: – А это кто, мадам, ваша подруга?