— Не понял? Взгляд Артема становится привычно холодным. И это, как ни странно, меня подбадривает: — Я тут позавтракаю. Одна. А… икра… знаешь… ее много было. Кажется, я ее переела вчера. Если б я могла, я бы с радостью испарилась бы, исчезла, превратилась в воздух, лишь бы не видеть его глаза сейчас. Ледяные, колючие и безжалостные. Но я стою как неживой истукан, который полыхает изнутри, и смотрю на Артема. Он, не сводя с меня глаз, молча ставит на стол поднос, отворачивается и уходит. Чашки звенят, из них выливается на блюдца чай, но я не обращаю на это внимания. Знаю, что все сделала правильно, но почему тогда так больно внутри? Может, он вообще не имел в виду ничего такого, а я себе напридумывала? Да еще и «переела»! Надо ж было ляпнуть такое! Если б не Артем, я бы ее в жизни не попробовала! Надо извиниться. Сказать, что я ничего плохого не хотела. Что… что это моя лучшая новогодняя ночь. И что я уже все забыла и все будет как раньше. От этих мыслей на душе появляется светлая грусть. Да, так правильно. Набираюсь храбрости, чтобы пойти и поговорить с ним, как слышу, как закрывается дверь. Он ушел. Глава 65 — Мам, отлично отметили. — Стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно естественнее. — Да, с девчонками. Собрались тут все, кто на этаже остались, ну и отметили скромненько. — Неужели ни одного парня не было? — расстроенно тянет мама. — Вчера, когда созванивались, так вообще тихо было, как будто и не общежитие вовсе! — Так у нас все строго, мам! — улыбаюсь я. — И потом, у нас сразу после праздников сессия начинается, особо не расслабишься. Надо готовиться. — Неправильно это как-то! Одни девочки! — Когда папы нет рядом, как сейчас, мама переводит разговор на парней. — Неужели нет ни одного достойного мальчика?! — Ни одного, мам! — искренне вздыхаю я. — Только недостойные. Что совершенно верно! — Папа очень переживал, что у вас там вечеринка будет. Еле удержала его от звонка. Ты еще утром обещала позвонить, а сама?! Забыла?! — Проспала, мам, — каюсь я. — И я так скучаю по вам всем! Безумно просто! И очень-очень хочу домой. Обнять вас всех. Некстати хлюпаю носом как раз в тот момент, когда появляется папа на экране. Он уже уверенно встает с кресла, передвигается с помощью рук. Я так счастлива за него. Не зря, все не зря, что я пережила в этой академии. Мои мучения — ничто по сравнению с тем, что я могу помочь папе встать на ноги. Папа — стержень нашей семьи, наша защита и опора. И точно заслужил лучшего для себя, чем инвалидная коляска. — Если обещала, что утром позвонишь, должна звонить! — отчитывает меня папа. — Мы тут с ума чуть не сошли! — Пап, у нас в академии все очень строго. Расскажи, как вы отметили. Дядь Сережа приходил со своими, да? А соседи? Папа, смягчившись, рассказывает, как братья помогали маме чистить овощи, как расставляли в сенях формы с холодцом и что отказались ложиться спать после боя курантов. Мы болтаем почти час, никак не можем наговориться. Напряжение и расстройство из-за Артема прячется куда-то далеко на подкорку мозга. Мне намного спокойнее от того, что я сейчас не одна, что мама с папой мне сильно любят и всегда примут. Настроение поднимается, я даже приготовила себя горячий чай и, одевшись потеплее, иду смотреть на веранду, как загораются на небе первые звезды. Поначалу и правда здорово, но воспоминания возвращают меня на несколько часов назад. Где царят волшебство и сказка. Где тот, от кого у меня лопаются нервы, дарит мне столько нежности и ласки, где я чувствую, что все возможно… Не нужно было сюда приходить. Но я все равно сижу в какой-то глупой надежде, что Артем вот-вот зайдет на веранду, бросит пару хлестких фраз, а может, возьмет плед и укроет меня. Но этого не происходит. Новогоднее волшебство имеет ограниченный срок годности. Уже совсем поздно, но Баев так и не возвращается. И меня гложет неприятное ощущение, что он вообще может не прийти ночевать. Артем желанный гость где угодно, любой ночной клуб, любая вечеринка открыты для него. А вокруг столько всяких Насть-Ангелин! Мысль об эскортинце меня окончательно добивает. Теперь я уже боюсь, что он вернется, и не один. Ревность — глупое и унизительное чувство, на которое я еще не имею никакого права. Если Артем узнает, он… как минимум выгонит меня отсюда. Ему точно не нужна поломойка, которая пусть и в мыслях, но ревнует его, которая испытывает к нему что-то… запретное, не положенное по статусу и местной иерархии. Да еще и не спит ночью, а зачем-то его караулит. Я так зла на себя за этот день, что решаю лечь спать. Пусть шляется где угодно, мне нет до него никакого дела! Когда выхожу из гостиной, в коридоре вспыхивает яркий свет, от которого я невольно жмурюсь. — Думал, ты уже спишь. Баев. Вернулся. — Оп-па! — раздается незнакомый мужской голос. Веселый и явно нетрезвый. — Хорошенькая. Кто это, Тем? — Никто! — отвечаю я первой. Смотрю на компашку перед собой. Два парня и… три девушки. У одной из них в руке початая бутылка шампанского. Дождалась, Мира! — Так уж и никто? — спрашивает второй. — Темыч, думал, ты один живешь. Они все взрослее меня, лет по двадцать пять, наверное. Яркие и нарядные, от них пахнет дорогим парфюмом, алкоголем и деньгами. Местная золотая молодежь. Мажоры. Кутаюсь в свою кофту и стараюсь протиснуться между парнями. Девушки с любопытством заглядывают в гостиную. — Всегда хотела посмотреть, как ты живешь, Баев, — говорит блондинка в белоснежной шубке. — Ну давай, показывай тут все. И где носик попудрить, а? Артем подходит к высокому светловолосому парню, который стоит у меня на пути и не дает пройти. — Тох, иди давай. — Отодвигает своего приятеля в сторону и равнодушно поясняет: — Она не в твоем вкусе. И вообще, ей утром на работу. Ну да! Новогодняя ночь закончилась. И те поцелуи совершенно ничего не значили. Бросаю рассерженный взгляд на Артема, но тот его игнорирует. Баеву плевать! — Ой! — Слышу заливистый женский смех из гостиной. — Тем, я кажется, пролила шампанское на диван. Ничего? — Ничего, — отвечает Баев. — Утром уберут. Отворачиваюсь и, едва не толкнув блондина, лечу в свою комнату. Когда закрываю дверь, обнаруживаю, что плачу. Не навзрыд, но слезы уже текут по щекам. Мне обидно, я очень разочарована. Он… я всегда для него буду поломойкой, спасибо, что напомнил, хозяин, а то черная икра и поцелуи мне в голову ударили! На всякий случай подпираю дверь стулом, не спасет, конечно, если ломиться начнут, но по крайней мере проснусь от шума. До меня доносятся смех и голоса, потом громкие клубные биты, но они быстро стихают. А потом и вовсе воцаряется тишина. Наверное, пошли на второй этаж… Я долго ворочаюсь, прислушиваюсь, а потом засыпаю. Не знаю, сколько проходит времени, когда я резко просыпаюсь. Сажусь на кровати, оглядываюсь. Вроде все нормально, а потом слышу то, что заставляет оцепенеть. Шаги. Негромкие, но отчетливые. И они приближаются к моей двери. Смотрю на узкий, едва заметный просвет между дверью и полом. Шаги замирают. На полу возникает тень. Не могу взгляда отвести от нее, сижу, окаменев. Не слышу своего дыхания, только сердце колотится как оглашенное. Минута, другая. Нервы на пределе. Я готова броситься к двери и рывком распахнуть ее. Но едва решаюсь встать с кровати, как шаги удаляются. И снова тишина. До утра уже не сплю, хотя больше никто не появляется. Когда надеваю свою униформу, то с неудовольствием замечаю, что немного поправилась за эти дни. Униформа стала совсем тесной. Так, хватит об этом думать. Мне нужно убираться. Страшно представить, что эти мажоры устроили в гостиной. А может, они еще дрыхнут на втором этаже. Воображение рисует картины разгрома и бардака, поэтому сильно удивляюсь, когда обнаруживаю, что все цело. И даже не особо грязно вокруг. Ну разве что есть пятно от шампанского на диване и пустая бутылка валяется в мусорке на кухне. И ни одного пьяного тела! Закончив с уборкой на первом этаже, поднимаюсь на второй. Первая мысль: нет, никто здесь не ночевал. Гостевые комнаты в идеальном порядке. В спальню Баева заглядываю с опаской, но и здесь все чисто и убрано. Может, Артем не ночевал? Тогда где он был? И кто приходил ночью ко мне под дверь?! Или я с ума схожу? И снова мне чудятся за спиной шаги. Оборачиваюсь и взвизгиваю от неожиданности. Передо мной стоит Артем. Взгляд впивается в разгоряченное обнаженное тело. На Баеве только тонкое полотенце на бедрах и… я вижу на теле капли после душа. Он смотрит на меня снисходительно и… кажется, все понимает! Это ужасно! — Я… я… — мямлю, а потом взрываюсь. — Я не слышала, как ты мылся! Почему так тихо?! Баев, похоже, опешил от моей наглости. А я наоборот, понимаю, что сморозила и что надо бежать, пока он не пришел в себя. Поэтому, не говоря ни слова, срываюсь с места, но и пары шагов даже не делаю. Артем ловит меня и прижимает к себе. Пытаюсь вырваться, но лишь скольжу по его влажному телу. — Да пусти! — выдыхаю ему куда-то в руку. — Артем! — Совсем с катушек слетела? — спрашивает он и крепко держит пальцами мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. — Ты что такая нервная? — Не нервная я, — глухо отвечаю, не зная, как освободиться. Моя рука лежит на его груди, и мне приходится сдерживаться, что не потрогать ее. А так хочется! — Знаю два действенных способа снять напряжение, — не слушает меня Баев. — Спорт и секс. Каким займемся?