Мы вернулись в павильон, где нас встречал перепуганный распорядитель. Очевидно, что парнишка уже знал, кто пожаловал в кафе. И был не очень-то рад этому факту. Но сумел изобразить благожелательное выражение на лице. — Там нужен целый стол, — обратился к нему Зимин. — Желательно без грязи и стекла. — Обязательно, — поправил напарника Константин. Администратор кивнул и указал в дальний угол кафе: — Там, мастера кустодии, — произнес он. — Идемте, я вас провожу. Он направился вглубь павильона, и мы последовали за ним. Нам достался самый дальний стол, который выбрал Зимин. Администратор не стал спорить. Он ловко отодвинул кадку с высоким до самого потолка деревом, которое чудом не пострадало при взрыве. — Подайте нам чаю, — распорядился Константин, как только мы устроились в креслах. — Таёжный сбор, если можно. — Сделаю, не извольте беспокоиться, — ответил распорядитель и шустро удалился в сторону кухни. И я почему-то был уверен, что таёжный сбор появится на нашем столе через несколько минут. Даже если его нет в меню. — Надо было заказать чего-нибудь поесть, — проворчал Зимин и потер живот. — Думаю, кухня здесь не работает с момента, как прогремел взрыв, — ответил Вальдоров и скрыл за ладонью ленивый зевок. Стас только хмыкнул: — И что? У них наверняка есть полуфабрикаты, которые нужно всего лишь разогреть. Это же кафе, а не пятизвёздочный ресторан. При упоминании готовых блюд лицо Константина скривилось. Но кустодий не стал комментировать гастрономические вкусы напарника. Вместо этого обратился ко мне: — Итак, мастер Чехов, вы думаете, что бомбист владеет школой иллюзий? Я кивнул: — Скорее всего. Полагаю, будь это настоящий монах, он стал бы сбегать с места взрыва. Даже если бы оказался тут по какой-то неведомой причине. — Весьма редкий дар, — протянул Вальдоров и обернулся к Зимину. — Знаешь хоть одного мастера иллюзий? Стас покачал головой. — Не самая популярная сила. Мало кто стал бы гордиться такими талантами, учитывая, как к ним относится общество. Мастеров иллюзии считали мошенниками и довольно часто обвиняли во всяческих подставах. Владеющие белой силой почти всегда выступали на подмостках театров или в цирках. Многие из них были великолепны в своей профессии, что не мешало окружающим сторониться иллюзионистов в обычной жизни. — Нужно поднять все списки выпускников приютов, — ответил я за кустодия. — Еще одно обращение в Синод, — закатил глаза Зимин. — К слову о Синоде. Он небрежно кивнул в сторону входа в павильон. Иванов стоял у стойки администрации и вертел головой в поисках сегодняшнего его начальства. А затем заметил наш стол и направился в нужную сторону пружинистой походкой. Едва не сбив вышедшего с кухни работника, державшего в руках поднос, на котором стоял чайник и три чашки, он сухо выругался. — Смотри, куда прешь, — выплюнул он с презрением, но, подойдя к нам, принял независимый и довольный вид. — Вот список. Жандарм, который был явно горд скоростью проделанной работой, положил перед Вальдоровым белый лист, на котором был распечатан перечень имён. — Ваш чай, — администратор поставил на стол чайник. Разлил по чашкам настоявшийся до черноты отвар. — Благодарю. Константин сделал глоток. Довольно кивнул: — Прекрасный напиток. Не зря его хвалил Александр Васильевич. Он как-то упомянул, что секретом подобного сбора владела его семья. Зимин тем временем взял со стола лист с именами участников священного хода и задумчиво принялся читать: — У нас есть ещё одна просьба, Дмитрий, — не отрываясь от чтения, произнес он. — Нам нужны списки всех выпускников приютов Петрограда с белым цветом силы. Жандарм с удивлением уставился на сидевшего перед ним Стаса, и тот с раздражением в голосе пояснил: — Эти списки тоже надобно взять в приюте. И нужны они нам как можно быстрее. Иванов нервно кивнул и поспешно направился к выходу. А Зимин только довольно покачал головой, глядя вслед удаляющемуся жандарму: — Редкое зрелище, Павел Филиппович. Сын великого князя, Дмитрий Васильевич Шуйский, бегает как савраска по чужим поручениям. Исполняет волю простолюдина вроде меня. Не каждый день такое увидишь. — Дмитрий войдёт в семью? — уточнил я. — Уже вошёл, — спокойно ответил Стас. — Просто пока об этом не знает. И мне хотелось бы, чтобы он не был в уверен в своем наследии до последнего. — Завещание вскроют через два дня, на похоронах великого князя, — произнес Константин и вновь слегка скривился. Видимо, это выражение было ему свойственно. Я замолчал. И кустодий оценил это по-своему. — Его не допустят к должности генерал-губернатора, — успокоил он меня. — Как и его сына. А вот внук уже может иметь все шансы. — Кровь не водица, — подтвердил Стас и закинул ногу на ногу. — Каким бы ловким ни был этот хлыщ, но он не станет достаточно породистым, чтобы быть ровней, скажем, вам, Павел Филиппович. Я замялся, вспомнив о мимике, который убил Гордееву. Говорить об этом не очень хотелось. Потому, что жандармы были уверены в том, что Оксана умерла от несчастного случая. — Что-то не так, мастер Чехов? — уточнил Зимин. — Что? — Вы о чем-то задумались, Павел Филиппович, — произнес Стас. — Не поделитесь? Я вздохнул и с неохотой произнес: — О светлых, владеющих мимикрией и отводом глаз Кустодии с интересом посмотрели на меня. — Не так давно в Петрограде была убита уличная девочка. — Кажется ее звали Оксана? — уточнил Константин, — Я бы не запомнил ее имя, но вы приводили ее на допрос как живую, и эта история стала одной из любимых для многих бесед в нашем обществе. Я кивнул. — Не хотел об этом говорить… — Потому что были на месте убийства? — спросил Зимин и отмахнулся. — Не волнуйтесь. До мертвой девочки нет дела даже жандармам. А уж нам и подавно. Ну, убили и убили. Таких случаев в городе по десятку в день происходит. Наша забота — защита монарха и строя. А не вот это вот все. — Так вот, — продолжил я. — Убийство было подстроено под несчастный случай. Передозировка снотворным. И сделал это человек, который умеет отводить глаза. Мертвая не смогла его опознать. Возможно, в городе есть два мимика с отводом глаз достаточно хорошего уровня. Но я не особенно верю в такие совпадения. — И правильно. Чаще всего ничего не происходит просто так, — насторожился Константин. — Так вот. Парень смог купить таблетки, которыми отравил Оксану, по рецепту. Либо взял их в аптеке, где назначение не требуется. Или… Я внезапно замолчал, обдумывая новую догадку. А затем выдал: — Или он числится в лекарском корпусе. На практике или работе. Тогда он мог сам взять препарат, не прибегая к рецептам и посторонним людям! Кустодии переглянулись: — Очень интересная версия, — довольно протянул Константин. — И вполне себе рабочая, — подтвердил Зимин. — Все-таки хорошо, Павел Филиппович, что мы попросили вас о помощи. Помните, что за таблетки? Я нахмурился, вспоминая пузырек. И название препарат. Константин задумчиво забарабанил пальцами по столу: — Сильный антидепрессант. Распространенный препарат. И есть в каждом доме скудоумия. И у душевных лекарей. Которых в городе полно. — Но там почти не требуются специалисты со светлой силой, — произнес я. — Эти болезни практически неизлечимы. Их можно только погасить на время. И светлая сила там не нужна. Вальдоров лишь кивнул, сделал глоток чая и встал из-за стола: — Какой же умный нам достался помощник, — с уважением протянул он, и произнес, обращаясь к Зимину. — Круг подозреваемых сильно сузился. Стоит заняться поисками, пока этот душегуб не натворил ещё чего-нибудь. Стас кивнул и встал с кресла. Вынул из кармана бумажник, извлек из него крупную купюру и положил ее под чайник: — Нам пора, мастер Чехов. Спасибо вам за помощь.