– Но ведь здесь уже была какая-то женщина из полиции и разговаривала с ним, – сказала фру Оскарсон. – Может, не стоит. Он ведь еще совсем маленький ребенок. – Да, я знаю, – сказал Мартин Бек. – Но тем не менее, хотел бы попросить вас об этом. Не исключено, что он, возможно, что-то заметил. Если бы он смог вспомнить именно этот день… – Но ведь ему всего лишь три года, – перебила она его. – Он еще не умеет как следует говорить, путает некоторые звуки и так далее. То, что он говорит, понимаем только мы, но даже мы не понимаем всего, что он говорит. – Ну, попытаться мы можем, – сказал муж. – Постараемся ему как-то помочь. Может, Лене удастся помочь ему вспомнить, что он делал. – Спасибо, – сказал Мартин Бек. – Я в самом деле был бы вам очень обязан. Фру Оскарсон встала и вышла в детскую. Через минуту она вернулась с обоими детьми. Буссе пробежал по комнате, встал рядом с папой и показал на Мартина Бека. – Что это? – спросил он. Он наклонил голову набок и разглядывал Мартина Бека. Личико у него было замурзанное, на щеке царапина, а на лбу, под светлыми волосиками, огромная синяя шишка. Глаза у него были сочного зеленого цвета. – Папа, что это? – нетерпеливо повторил он. – Это дядя, – объяснил ему папа и извиняющимся взглядом посмотрел на Мартина Бека. – Привет, Буссе, – сказал Мартин Бек. Буссе проигнорировал его приветствие. – Как его зовут? – спросил он папу. – Меня зовут Мартин, – сказал Мартин Бек. – А тебя как зовут? – Буссе. А тебя как зовут? – Мартин. – Малтин. Его зовут Малтин, – сказал Буссе тоном, из которого явствовало, как его изумляет то, что кого-то вообще могут так звать. – Да, – сказал Мартин Бек. – А тебя зовут Буссе. – Папу зовут Куйт… – Курт, – поправила его Лена. – Папу зовут Курт, маму зовут… Как тебя зовут? Он показал на маму, и она сказала: – Ингрид. Ты ведь знаешь, да? – Да. Он подошел к дивану и положил пухленький грязный кулачок на плечо Мартину Беку. – Ты был сегодня в парке? – спросил Мартин Бек. Буссе замотал головой и заявил звонким голоском: – Я не иглаю в палке. Я поеду в автомобиле. – Да, – сказала мама успокаивающим тоном. – Скоро-скоро мы поедем в автомобиле. – Скоро ты тоже поедешь в автомобиле, – сказал Буссе и посмотрел на Мартина Бека взглядом, выражающим страстную мечту. – Да, возможно. – Буссе умеет рулить, – довольно сказал малыш и залез на диван. – Что ты делаешь, когда хорошо играешь в парке? – спросил Мартин Бек тоном, который показался ему неестественным и неискренним. – Буссе не иглает в палке. Буссе поедет в автомобиле, – капризно заявил малыш. – Да, да, конечно, – сказал Мартин Бек. – Ясно, что ты поедешь в автомобиле. – Сегодня Буссе не будет играть в парке, – сказала сестра. – Дядя всего лишь спросил тебя, что ты делаешь, когда играешь в парке. – Дядя дурак, – отчетливо произнес Буссе. Он слез с дивана, и Мартин Бек подумал, что надо было принести ему кулечек карамелек или что-нибудь еще. Он не имел привычку давать взятки свидетелям для того, чтобы расположить их к себе, однако, с другой стороны, ему еще никогда не приходилось допрашивать свидетеля в возрасте трех лет. Плитка шоколада в эту минуту совершила бы чудо. – Это он говорит обо всех, – сказала сестра Буссе. – Он еще глупыш. Буссе ударил ее и обиженно заявил: – Буссе не глупыш! Буссе холосый мальчик! Мартин Бек шарил по карманам в поисках чего-нибудь, что бы могло заинтересовать малыша, но нашел только открытку от Стенстрёма. – Иди ко мне, я тебе что-то покажу, – сказал он. Буссе тут же подбежал и с любопытством посмотрел на открытку. – Что это? – спросил он. – Открытка, – ответил Мартин Бек. – Видишь, что здесь, на этой открытке? – Лошадка. Цветочки. Андалинки. – Что такое андалинки? – удивился Мартин Бек. – Мандарины, – объяснила ему мама. – Андалинки, – повторил Буссе, показывая на открытку. – Цветочки. Лошадка. Девочка. Как зовут девочку? – Не знаю, – ответил Мартин Бек. – А как, по-твоему, ее зовут? – Улла, – сказал Буссе. – Девочка Улла. Фру Оскарсон подтолкнула дочь. – Помнишь, как Улла, Анника, Буссе и Лена были в парке на качелях? – быстро спросила Лена. – Да, – с энтузиазмом воскликнул Буссе. – Улла, Анника, Буссе, Лена. Качели. Мы купили молозеное. Да? – Да, – сказала Лена. – Помнишь, как мы в парке встретили собачку? – Да, Буссе встлетил собачку. С собачкой нельзя иглать. Собачка кусается, нельзя иглать. Да. Родители посмотрели друг на друга, и мама кивнула. Мартин Бек понял, что малыш в самом деле вспомнил тот день, который был им нужен. Он не шевелился, сидел тихо и неподвижно и надеялся, что ничего не случится и малыш не потеряет нить. – А помнишь, – продолжила сестра, – как Улла, Лена и Буссе играли в классики? – Да, – сказал Буссе. – Улла, Лена, классики. Буссе тоже. Да? Буссе тоже. Мальчуган с энтузиазмом мгновенно отвечал на вопросы, которые задавала ему сестра, и весь разговор шел по какой-то заранее заданной схеме. Мартин Бек наконец сообразил, что это, очевидно, какая-то игра в загадки, в которую часто играют брат и сестра. – Да, я это помню, – сказала Лена. – Буссе, Улла и Лена играли в классики. Но Анника не играла. – Анника не иглала. Анника злилась. На Лену и на Уллу злилась, – важно произнес Буссе. – Ты помнишь, что Анника разозлилась? Разозлилась и ушла. – Лена и Улла глупые девчонки. – Анника сказала, что Улла и Лена глупые девчонки? Помнишь это? – Анника сказала, что Улла и Лена глупые девчонки, – сказал Буссе и потом энергично добавил: – Буссе не глупый мальчик. – А что делал Буссе с Анникой, когда Лена и Улла были глупыми девчонками? – Буссе и Анника иглали в плятки.