– А ты погоди, – перебил майора Федор. – Самого-то интересного я еще не сказал. Так вот: женился. А уже через день молодая жена устраивается на работу. Вот скажи ты мне, к чему такая спешка при богатом-то муже? А ведь он богатый. Зарплата, спецпайки… Нет же – устраивается! Подозрительно? Но даже не это главное. А то главное – куда именно она устраивается. Стрелком военизированной охраны на шахту «Поварниха»! Как тебе расклад? – Как так стрелком? – удивился майор. – Это за один-то день? Да там одна только проверка займет месяц, если не больше! Работа-то при оружии, ответственная! – А она устроилась, – сказал Федор. – Без всякой вашей проверки. Думаю, тут постарался ее новоиспеченный муж – тот самый Миловидов. – Да ведь это незаконно! – А он взял, да и нарушил закон. Вопрос – зачем? – Ну… – почесал затылок Расторгуев. – Вот то-то и оно. Коль нарушил, то, стало быть, у него на то была причина. Вопрос – какая причина? Ответ, думаю, здесь один. Он не хотел, чтобы НКВД заинтересовался его любимой супругой. Ведь проверкой занимается ваше ведомство? – А то кто же! – буркнул майор. – Вот видишь! Мало ли! А вдруг какой-нибудь твой орел, проверяя, раскопает что-нибудь этакое? Уж лучше не рисковать! А отсюда сам собою возникает еще один дюже интересный вопрос. Отчего это супруга Миловидова, вместе с самим Миловидовым, так опасаются проверки? Если они честные советские люди, чего им бояться? Но ведь и это еще не самое интересное. Самое интересное получается, если все эти недоразумения и вопросы сложить вместе. Тогда-то получается очень красивая картинка. Прямо дух захватывает от такой красоты. В дверь постучали: это старуха Ворониха принесла свое традиционное угощение – травяной чай. Дождавшись, когда старуха выйдет, Расторгуев спросил у Федора: – Ты думаешь, что мы дождались-таки гостей? – Не торопи меня, – сказал Горюнов. – Как говорили у нас на фронте, не беги впереди танка. Тут главное не упустить никакой детали. Все детальки должны быть подогнаны друг к дружке, как у трактора с Челябинского завода. Федор прислонился к стене и закрыл глаза. Какое-то время он сидел в неподвижности, затем потер лоб и сказал: – Значит, так… Картина складывается такая… Ах ты ж, черт… Как бы поточнее нарисовать эту самую картинку… Мысли разбегаются в разные стороны. Одна – вправо, другая – влево, а третья – вообще неизвестно куда. Картина, значит, такая. Известно, что в Кузбассе еще с сорок первого года обретается немецкий агент, кличка которого Инженер. Скорее всего, он специалист по добыче угля, а значит, и здесь приткнулся к углю. Не поставят же его варить сталь или водить паровозы. А коль он умеет добывать уголь, то почему бы ему не обосноваться, к примеру, в Прокопьевске? Здесь сплошные шахты, так что… Теперь идем дальше. С некоторых пор нам на глаза попалась одна подозрительная личность – некто Георгий Миловидов. И вот к этому Миловидову вдруг прибывает любимая невеста. Причем издалека, едва ли не с линии фронта. И вот ведь интересное совпадение – она прибывает в самое подходящее время! То есть как только немцы вздумали совершить диверсию в здешних краях, так эта самая невеста сразу же и объявилась. И прибыла именно к гражданину Миловидову, которого мы подозреваем! Ах какое неожиданное совпадение!.. Уж не тот ли это гонец с весточкой от фашистов? Дескать, готовься, господин Инженер, хватит тебе сидеть сиднем, а давай-ка ты прояви старание и ликвидируй шахту «Поварниха»! Федор замолчал и перевел дух. Какое-то время он ходил по комнатке взад-вперед, а Расторгуев сидел, молчал и в задумчивости теребил скатерть. Отдохнув, Федор продолжил: – Идем дальше… То есть продолжаем рисовать нашу картину. Добравшись до места и отыскав Миловидова, который и есть тот самый Инженер, что должна сделать в первую очередь наша двусмысленная невеста? А? – Федор взглянул на Расторгуева. – Передать задание фашистского командования, – пожал плечами майор. – Затем она и явилась… – Это само собой, – согласился Федор. – А еще, я думаю, как-то легализоваться. Ну, чтобы не попасть на глаза милиции или, скажем, бдительному майору Расторгуеву. А как женщине проще всего легализоваться? – Например, выйти замуж и зарегистрироваться на жилплощади мужа, – догадался Расторгуев. – Именно так! И никаких тебе подозрений и сомнений! А еще, для верности, следует устроиться на работу. Тогда уж и вовсе все замечательно. Разве может майор Расторгуев в чем-то подозревать замужнюю трудящуюся женщину? Да ни в жизнь! Так что расчет верный. Но тут-то они допустили одну ошибочку, на которую и обратила внимание наша Ульяна! – Вспомнив о девушке, Федор вновь почувствовал тепло где-то внутри себя – то самое, доброе и вечное, которое вне войны и вне всей прочей житейской суеты. – Да, Ульяна… Они поторопились. Едва ли не в один день – и прибытие невесты, и свадьба, и трудоустройство с нарушением закона… А к чему им такая спешка, Антон Кузьмич? – Думаю, у них мало времени, – сказал Расторгуев. – Им велено нарушить работу комбината как можно быстрее. Это и понятно. Наша армия наступает, а без танков, самолетов и пушек что за наступление? Оттого и торопятся. – Я такого же мнения, – согласился Федор. – Они торопятся, потому что ситуация на фронте их заставляет. Да и они опасаются разоблачения. Разведчик всегда боится, что его разоблачат. Хоть наш, хоть немецкий, хоть австралийский – без разницы. И это замечательно. То есть замечательно то, что они торопятся. Это означает, что они все будут делать второпях: и подбирать диверсантов, и разрабатывать план диверсии, и добывать взрывчатку. Если, конечно, они ее каким-то дивом дивным не приволокли с собой. Но думаю, что не приволокли. Через тысячи километров вряд ли сумели бы. Не дураки же они, чтобы так рисковать. Значит, будут искать здесь. Второпях. А коль второпях, то, значит, будут ошибаться. Тот, кто торопится, всегда ошибается. Ошиблись же они один раз со своими свадьбами-женитьбами! Значит, ошибутся и во второй раз. И тут-то тебе, Антон Кузьмич, придется думать в стахановском темпе – работать следует буквально-таки за десятерых… – Да я это уже и сам понял, – сказал Расторгуев. – Усиливать охрану складов со взрывчаткой – хоть на «Поварнихе», хоть на других шахтах – нельзя. Это может вызвать подозрение у диверсантов, а коль так, то они могут затаиться или изменить планы. Я правильно понимаю? – На все сто процентов! – поощрительно улыбнулся Федор. – И делать разнос моим подчиненным за то, что проворонили эту Елизавету Самойлову и не проверили ее, я тоже не стану. Это, конечно, наше внутреннее дело, ну а вдруг выйдет наружу? Сам знаешь, какое у меня войско… Кто-нибудь да проговорится. Субординации-то никакой! А коль проговорится, то они могут услышать. Шпионы… И кто их знает, что от них тогда можно ожидать? Нет уж: пускай они думают, что провели нас, что мы утратили политическую бдительность. И тогда станут нас меньше опасаться. А коль так, то, значит, и они утратят свою шпионскую бдительность. Чего же им опасаться, если противники, то есть мы, растяпы? Еще и посмеются над нами. Пускай смеются. – И здесь у меня нет никаких возражений, – сказал Федор. – А вот секретным образом побеседовать с теми, кто выдает взрывчатку, не помешает, – продолжал развивать свою мысль майор. – Чтобы, значит, они усилили политическую бдительность и докладывали куда следует о каждом сомнительном человеке, который приблизится к ним этаким кандибобером и заведет неактуальные разговоры о жизни, а тем более о взрывчатке. – Все так и есть, – выдохнул Федор и устало опустился на табуретку. – А я буду продолжать свое сидение на складе взрывчатки, который на «Поварнихе», и изо всех сил играть спектакль. – Думаешь, клюнут? – спросил Расторгуев. – Черт их знает… Но надеюсь, что клюнут. Они спешат, а моя взрывчатка ближе всего к цели. Да и сам я – красавец, и моя израненная душа – вся нараспашку. А уж как я не люблю советскую власть, о том скоро будет знать вся «Поварниха». Как же им не клюнуть? Я бы сам на себя клюнул, будь я фашистским диверсантом! – Ну хорошо, – смеясь, сказал майор и встал. – Будем прощаться. Если, конечно, больше нет вопросов. – Увы – есть, – вздохнул Федор. – Теперь-то, думаю, нам с тобой придется встречаться чаще. И где мне тебя искать в случае чего? А такой случай может приключиться в любое время, сам понимаешь. Дело-то, похоже, движется к развязке. Являться к тебе я не могу: если эти паразиты положат на меня глаз, то и слежку за мной установят, это уж точно. Звонить по телефону – тоже не выход. Телефоны – они все с «ушами». И безвылазно сидеть у меня ты также не сможешь. Как же быть? – Ну, я не знаю… – растерянно сказал майор. – Мне нужен связной, – проговорил Федор. – Который был бы постоянно у меня под рукой и всегда знал, где тебя найти. – Хорошо, я пришлю к тебе своего орла, – пообещал Расторгуев и лукаво усмехнулся. – Какого еще орла! – вознегодовал Федор. – Не нужен мне никакой орел! А нужна мне… – Ульяна, – самым невинным тоном подсказал Расторгуев. – Между прочим, ты напрасно ухмыляешься! – еще с большим негодованием воскликнул Федор. – Да я не ухмыляюсь. – А то я не вижу! Да, Ульяна. Потому что она – в курсе дела. А твоему орлу еще надо растолковывать. Да и поймет ли? А Ульяна – умница. Прирожденная разведчица. – Ульяна так Ульяна, – пожал плечами Расторгуев. – А только, думаю, не согласится она. – Это как так не согласится? Почему? – Ну, неправильно истолкует. Подумает, что… Помнишь, как в прошлый раз, у меня в кабинете? Еще и концерт устроит. Субординации-то никакой. – На этот раз не устроит, – уверенно сказал Федор. – Ты ей скажи, что завтра утром я жду ее здесь. Ровно в семь часов и ноль-ноль минут. А уж я ей объясню. – Хорошо, скажу. – И не улыбайся ехидным образом! – Да я и не улыбаюсь… Глава 23 Ульяна прибыла ровно к назначенному времени, то есть в семь часов утра. На этот раз Федор такой пунктуальности ничуть не удивился – он уже успел привыкнуть к характеру девушки. А потому он удивился бы, если бы она задержалась хотя бы на минуту. – Ну вот, – сказал он, пропуская Ульяну в комнату. – Говорил же я вам, что мы увидимся. Вот и увиделись. Расторгуев не говорил вам, для чего я вас вызвал? – Нет, – ответила девушка. – Он сказал, что вы все объясните сами. – Да, объясню… Конечно же, объясню. Тут дело вот в чем… Кажется, мы напали на след врага. Пока мы никого не арестовали, потому что нужны доказательства, но завтра или послезавтра… И потому мне нужно как можно чаще видеться с Антоном… с Расторгуевым… с вашим начальником. А видеться напрямую я с ним не могу, потому что я как бы в засаде. Понимаете? – Нет. – Ах ты ж… Короче, мне нужен связник, который в любое время мог бы сообщить майору, что я его жду. Понимаете? – Теперь – да, – сказала девушка. – Хорошо, я буду приходить сюда в любое время. Как скажете. – А вдруг майор мне понадобится именно тогда, когда вас не будет рядом? Как быть? – Не знаю, – растерянно произнесла Ульяна. – В общем, придется вам переселиться сюда, в это помещение, – сказал Федор. – Так сказать, на постоянное место жительства. До завершения операции. То есть пока мы их всех не выловим. – А вы куда же? – не поняла девушка. – И я тоже буду здесь, – пояснил Федор. – Вот… Ульяна ничего не сказала, но взглянула на Федора так, что он все понял и без слов. – Да вы не опасайтесь, – сказал он. – Эта комната будет в полном вашем распоряжении. – А как же вы? – А что я? Перекантуюсь в бабушкином чуланчике. Я видел, у нее есть замечательный чуланчик. Уютный, со всякими запахами. Пахнет и травами, и крупой, и мышами… Очень хороший чуланчик. – Но… – Э! – махнул рукой Федор. – Я привычный. На фронте мне доводилось спать и не в таких местах. Даже в курятнике вместе с курами.