– Чего? Книжки в смысле? Где бы их еще взять? В нашей библиотеке только тома Ленина и товарища Сталина стоят, да всякое такое – о построении светлого будущего. За этим парторг Кулько строго следит. Даже иногда людей собирает, чтобы вместе читать. А ты с чего про детективы-то спросил? – А с того, Сеня, что некому было убивать отца. То, что он лежал на полу у печи, а не в спальне, ничего не значит. Прихватило сердце, хотел выйти, позвать людей, да не смог. – Так-то оно так. Но ты послушай. В понедельник к нам электрики на машине заявились. Маханов посмотрел на друга, налил сто граммов: – Выпей! Семен выпил, занюхал рукавом. – Так о чем это я? А, да, в понедельник электрики приехали. В кои-то века, и заметь, не районные, а городские. Я по номерам понял. – И что? По делу люди приехали. – Да никаких дел-то у них тут и не было. Ни обрывов проводов, ни замечаний, подстанция тоже в порядке. – Плановый технический осмотр. – Ну да, прошлись по деревне, на «сопли» поглядели, столбы покачали – крепко ли стоят. Ну, и ехали бы восвояси. Так нет. Остановились у Мирона Рылова. – У Рылова? – переспросил Николай. – Да, один на столб в «когтях» залез, отсоединил провод, что к хате Рылова идет, чего-то там поковырял и обратно присоединил. Потом они до вечера у Рылова сидели. – Пили? – В том-то и дело, что нет. Оба трезвые вышли, и Рылов не пил. Он, когда выпьет, злой становится, как черт. А тут – ничего. У меня тогда машина сломалась, я ее на технический двор загнал и – до дому. И видал все. Трезвые они были. Электрики сели в машину и подались в сторону райцентра, Рылов домой пошел. А утром он же и нашел отца твоего. Вот ты мне скажи, почему дверь-то была открыта? На ночь все закрываются, это во двор к сортиру дверь открытой оставляют, а входную на засов. А тут все открыто, и Рылов – первый свидетель. Я потом прошелся по улице – черта с два чего снаружи увидишь – куст сирени из палисадника закрывает. А этот, глазастый, разглядел. Маханов задумался. Семен сам налил себе еще сто граммов. Николай больше не стал. – Ну и что скажешь? – спросил Коробов, обтирая губы. – По-моему, ты преувеличиваешь. Ну, зачем кому-то из города открыто, ставя под подозрения Рылова, убивать отца? – А вот этого я не могу сказать – загадка. Может, с Рыловым поговорить? – А смысл? Скажет, благодарить должны, что вовремя тело нашел, а то неизвестно, сколько пролежало бы оно в хате. Коробов шмыгнул носом: – Ты прав, отмажется. – А чего ты так зол на Рылова, тебе-то он что сделал? – Шкура он. Не наш человек. – Ну, если во враги записывать всех, кто не нравится… – Хочешь сказать, он – нормальный мужик? – Не знаю. – А зря. Ладно. Что хотел – сказал, а ты дальше сам решай. – Чего решать, Сеня? – Я бы на расследовании настоял. Ты же инженер из Москвы, можешь расшевелить райотдел милиции. Там следователь есть. – Все, Сеня. Не до того мне, в город быстрее вернуться надо. Я ведь почти самовольно уехал. – Но у тебя же уважительная причина. – Для моего начальства это не повод покидать рабочее место. – И что же это за место такое, что на похороны отца без разрешения уехать нельзя? – Есть такое. – А если твоего отца убили? Маханов тряхнул головой: – Не говори ерунды, Сеня! – Ну, как знаешь, дело, как говорится, хозяйское, – пожал плечами Коробов. Он допил водку. – Хороша, не то что наш самогон! Хотя, с другой стороны, самогон из своего гонят, а чего на водочных заводах в питье добавляют, неизвестно. – Чего там добавлять? Разбавил спирт водой, вот тебе и водка. – Это так. Вопрос – какой спирт? Ну, да ладно. Окропи могилу, тут осталось немного. Маханов взял бутылку: – Пусть земля вам будет пухом. – Не так, – поморщился Коробов, – упокой, господи, душу раба твоего новопреставленного и прости ему вся прегрешения его вольная и невольная и даруй ему Царствие небесное. – И перекрестился. – Ты чего, Сеня, в Бога веришь? – Как тебе сказать? И да, и нет. – А откуда молитву знаешь? – Я даже не знаю, молитва это или нет. Но вроде так надо говорить, а может, и не так. Ладно, что сказано, то сказано. Главное, если есть там, – он указал на небо, – Бог, пусть будет твоим родителям хорошо. Все, пойдем. – Нет, ты ответь, откуда молитву эту знаешь? – Да отстань ты, так на поминках старики говорят. А мы что делали? Поминали. А вообще, давай не касаться религиозных тем. – Это правильно. Маханов поклонился могиле: – До свидания, мои родные, обещаю навещать вас… как выпадет время свободное. Друзья двинулись между могил. – А тут, – Семен указал на заросшую могилу без креста, – жена Рылова лежит. – И что? – А то, что она тоже странно померла. Пошла на реку полоскать белье и утопла. Как можно утонуть рядом с мостком, где глубина по колено? – Всякое бывает. Стало женщине плохо, упала, захлебнулась. – Или заставили упасть да притопили. – Ну ты, Сеня, вообще… Во всем только злодейство видишь! – Не во всем и не везде. А Рылов – злодей. Через год, как утопла жена, из райцентра девку молодую привез. А потом и она пропала. Говорит, не прижилась, уехала к себе. – И что в этом странного? – Уехала ли? – Да ну тебя, идем домой. Друзья вышли с кладбища и направились к Речной улице. Проходя мимо хаты Рылова, Коробов проговорил: – У этого упыря и хата не как у всех: двери крепкие, окна завешаны плотно, свет едва пробивается, и то, если близко подойдешь. – Да, Сеня, если кто-то тебе не по душе, то это надолго.