И тяжело. Знания требовали твёрдые, в случае пропусков, болезней, неуспеваемости беспощадно ставили двойки, прозрачно намекали родителям, что ребёнка лучше забрать в школу «по способностям» в его же интересах. Кого-то переводили в заведения с другим уклоном, к пятому классу несколько человек ушли в физико-математические школы, на их место приходили другие, но костяк класса оставался одним и тем же. Я ушла после девятого вместе с двумя другими девочками. Они отправились учиться в Англию, а я в колледж, став едва ли не единственной за многолетнюю историю гимназии, не поступившей в институт. Маму вызывали на беседу, объясняли, что я совершаю огромную ошибку. С блестящим знанием языка, возможностью достойно сдать экзамены… и вдруг колледж. Родители были согласны с доводами учителей, только я оставалась непреклонна. Я хотела связать жизнь с медициной, вернее, косметологией, в первую очередь, потому что видела в этом перспективу. Папа доказывал, что сможет потянуть обучение в медицинском институте столько, сколько необходимо. Мама плакала, причитала, что я ломаю себе жизнь. Она в своё время окончила техникум, не пошла в институт, и где теперь? За прилавком на рынке! Не послушала, ушла в медицинский колледж, проучилась почти четыре года, параллельно на косметолога, в скором времени планировала зарабатывать приличные деньги. Что было бы, послушай учителей и родителей? В те же двадцать лет торчала бы на втором курсе меда. В перспективе ещё четыре года института, поиска средств на ординатуру, безденежье, потому что «хлебные места» заняты дочками и сыночками. Одним словом, в те дни я была уверена в своей правоте, если нет реальных возможностей трудоустройства, зато есть нужда – незачем учиться на какого-то мифического менеджера или юриста, тем более врача. Ищи ремесло и живи им. Сабуров окончил одиннадцать классов, поступил в Первый медицинский, планировал заниматься медицинской кибернетикой – полнейшей казуистикой для меня. С Кристи они познакомились на новый год, на базе отдыха, куда мы отправились дружной компашкой, состоящей в основном из нашей группы. Соседний домик снимали студенты университета им. Павлова, такие же шумные и поддатые, как мы. Мы не удивились с Егором, столкнувшись нос к носу. Проявили такое же вежливое безразличие, как в школе. После встречались в компании, которая постепенно стала общей, придерживались привычного нейтралитета. Привет, пока – вот и всё общение. – Как вы здесь живёте? – ворчала Кристи, волоча пакеты наверх. Она выросла в частном секторе Таганрога, окна её детской комнаты выходили на Азовское море. Центр Питера приводила её в уныние. Обшарпанные стены домов-колодцев, узкие проходные дворы, с бесконечными арками, клочки серого неба, едва-едва видимого из окон старых квартир. – Нормально, – равнодушно пожала я плечами. – Зато смотри, лепнина, красота, – улыбнулась криво, показывая взглядом на карниз с цветочным орнаментом и маскаронами. Карниз остался, барельеф кое где покрывали неровные бугры штукатурки, покрытые водоэмульсионкой. – Как бы эта красота на голову не свалилась, – засмеялась Кристи. – Вот выйдешь за Сабурова, будешь каждый день здесь ходить, – пропела я. – Может, тогда и свалится. – Замуж? – наиграно фыркнула Кристи. Выскочить за такой подарок судьбы, как Сабуров, лишним бы не стало. – Нафиг надо! К тому же, родители ему квартиру купили на Ваське. Закончит универ, сразу переедет. – Да ладно?! – не скрыла я удивления. Сабуров, конечно, был из обеспеченной семьи, не чета моим родителям, но чтоб расщедриться на квартиру к окончанию учёбы… хотя… я ничего не знала о бывшем однокласснике, может, давно прикуплена вилла в Италии, где-нибудь на озере Комо. – Ладно, – передразнила Кристи. – Вот выскочишь за Вовку, тоже с квартиркой будешь. – Угу, с видом на море, – кивнула я. Со своим парнем я познакомилась в конце осени, на дискотеке военного училища, куда мы заскочили в приподнятом от бутылки шампанского настроении. Никто не мог вспомнить, какая муха нас всех укусила, что отправиться к курсантам показалось отличной идеей. Вова с друзьями решили тряхнуть стариной, обычно пятикурсники слишком круты, чтобы опускаться до развлечения вторых, третьих курсов, но тогда в компании главенствовало пиво. Позже я узнала, в тот день Вову бросила девушка, с которой он встречался с начала второго курса. Дело уверенно шло к свадьбе, как вдруг получил от ворот поворот. Мне была отведена роль временной замены, однако наш вялотекущий роман продолжался уже примерно полгода. Всерьёз я наши отношения не рассматривала, но и разрывать не спешила. Не хотелось оставаться одной, когда вокруг крутили интрижки и романы, страдали от несчастной любви, купались в фейерверках счастливой. Очереди из парней под моей дверью не наблюдалось, на безрыбье и Вовка – осётр. – Привет, – буркнул Егор, когда открыл дверь. – Привет, – ответила я, всучив пакеты, те, что были у Кристи, он перехватил сразу. Джентльмен. Нас проводили в просторную, светлую кухню по широкому коридору с висящими портретами на стенах. Репродукции это были или настоящие картины, не разобрала. Кристи глазела по сторонам с нескрываемым интересом, примеряясь. Может, представляла, как будет здесь жить, растить детей, или квартиру на Ваське, с точно таким же здоровенным коридором в картинах. Краем сознания я отметила, что мебель на кухне дорогая, ремонт отличный, стильный. Всё новое, современное, начиная от бытовой техники, заканчивая освещением. Не то чтобы я разбиралась в марках или могла отличить антиквариат от новодела, но это была самая красивая квартира, которую я встречала. – Посидишь, – не то спросил, не то утвердил Егор, водружая пакеты на круглый стол, едва не снеся вазу со свежими розами по центру. Я молча кивнула. Посижу, конечно, куда я денусь. – Кофе можешь, – неопределённо махнул подбородком в сторону кофемашины и пенала со стеклянными дверцами с посудой, не выглядящей для ежедневного пользования. Сабуров схватил за талию таращащуюся по сторонам Кристи и потащил из кухни, что-то настойчиво шепча на ухо. Почти сразу парочка скрылась из вида, послышались смешки, умильное хихиканье, щелчком закрылась дверь, видимо, в его комнату. Мне же оставалось лишь терпеливо ждать, когда голубки намилуются. От скуки начала перебирать продукты, прикидывая, всё ли взяли: мясо, хлеб, овощи, зелень, специи, фрукты, майонез, кетчуп, куриные крылья, вяленая и копчёная рыба, тушёнка, две банки завтрака туриста, печенье, сушки, шоколадки, зефир… Под столом красовались две упаковки пива, несколько бутылок водки, вино красное и белое, два шампанского, лимонад, сок – всё это накануне купили парни, благородно свалив на нас продукты и готовку. Выглядело, словно мы на неделю ехали, а не на полтора дня. Не хватало собачьего корма, вдруг кому-нибудь по пьяной лавочке захочется отведать, и жареных тарантулов в комплекте с осиными крекерами. Постояла у окна, глядя на родной двор-колодец, точно такой же вид, как из нашей кухни, только этажом ниже. Несколько машин, козырьки над парадными, серое небо в отражении луж, у грязно-охровых стен жалкие остатки сугробов, покрытые чёрным. Покосилась на кофемашину… кофе хотелось, но разбираться с кнопками или, того хуже, сломать желания не возникло. Достала двухлитровую колу, пить из горла паршивая идея, решилась взять бокал. Ничего страшного не случится, даже если он из чистейшего, как слеза девственницы, хрусталя. Попью, помою, уберу на место. Выбрала тот, что ближе, взяла, направилась к столу с заветной колой, как вдруг услышала громкий, мужской, нарочитый кашель. Медленно обернулась и застыла, как сурикат в свете фар. Сурикат с бокалом. В дверях кухни стоял парень, вернее – мужчина лишь в полотенце вокруг бёдер. Полотенце большое, шириной по колено, держалось значительно ниже пупка, открывая вид на плоский живот и бесстыжую поросль тёмных волос. Высокий, широкоплечий, с накаченными руками и грудью, на которых красовались точно такие же волосы. Сообразив, что бесцеремонно пялюсь на тело незнакомца, подняла взгляд к лицу. Тёмно-каштановые волосы, слегка вьющиеся, спадающие на лоб упрямой прядью, светло-карие глаза, выразительные черты лица, упрямый подбородок – вот там никакой растительности. Не красавец, нет, но притягивающий взгляд, как магнит. Я продолжала изображать столб, держа бокал, позабыв, что хотела пить. Парень, вернее мужчина стоял в дверях, сканируя меня взглядом. Мысленно провела инспекцию внешнего вида. Светлые, прямые волосы почти до пояса. Из макияжа только тушь для ресниц, без которой не обойтись с моей бледностью, стрелки и подкрашенные брови. На губах с утра была яркая помада, сейчас вряд ли осталась. Спортивная фигура, чёрный тонкий обтягивающий свитер, заправленный в чёрные же джинсы, тонюсенькая золотая цепочка с крошечным кулоном. Поразить нечем, чтобы так долго разглядывать… – О, здоров, ты дома, что ли?! – громыхнул появившийся Егор. За его спиной мелькнула слегка помятая, но неприлично довольная Кристи. Вздрогнув, я заторможено наблюдала, как, словно в замедленной съёмке, бокал выскользнул из моей руки и разбился на несчётное количество осколков, которые рассыпались по тёмному паркету. В то же мгновение незнакомец оказался рядом, молча отодвинул меня, присел, ловко закамуфлировав полотенцем то, что ниже пояса, тщательно убрал битое стекло, выбросил в мусор и тут же вышел. Не произнеся ни слова. – Прости, – пролепетала я, глядя на Сабурова. – Ерунда. Обычное стекло, – ответил тот небрежно. – Этот громила кого хочешь напугает, – засмеялся он. – Брательник мой, старший. Не узнала? – Нет, – неопределённо повела плечами. До сего момента я не знала, что у Сабурова есть брат. Мы, конечно, были одноклассниками и оставались соседями, но я никогда не задумывалась о составе его семьи. Знала, что есть бабушка, которая приходила в школу, и которую время от времени встречала на лестнице. – Это не я громила, а ты задохлик, – раздалось громогласное и одновременно доброжелательное от двери. – Познакомь с девушками-то, или жалко? Тот, что минуту назад щеголял в полотенце, успел переодеться в однотонную серую футболку и серые же тренировочные штаны, подчеркнувшие внушительные габариты. – Кристина, – показал Егор на Кристи. – Милана, – небрежно кивнул в мою сторону. – Кристи, если что, со мной, – добавил он. – Рус – мой старший брат, которого не должно было здесь быть. – Очень приятно, Милана, – ответил Рус, Кристи он проигнорировал, может из-за слов брата «она со мной». – Эльбрус, – добавил он. – Что Эльбрус? – не поняла я. – Имя такое – Эльбрус. – Как гора? – опешила я. – Как гора, – усмехнулся Эльбрус, глядя прямо в глаза, заставляя моё сердце колотиться с неимоверной скоростью. Я едва не задохнулась и чуть не потеряла сознание. Впервые меня откровенно, не стесняясь, имели взглядом, не опуская глаз ниже лица. – Какие планы, молодёжь? – резко оторвался от меня Эльбрус, повернулся к брату. Я выдохнула слишком громко, но в тот момент было всё равно, главное, что светло-карие глаза перестали меня буравить, переворачивая внутри что-то, ранее неизвестное, пугающее до одури и смущающее одновременно. Не могу сказать, что это было приятно. – На дачу едем, – Егор показал взглядом на пакеты и алкоголь. – Водка пить, земля валяться. Шашлык-машлык, все дела. – На электричке? – Эльбрус скептически осмотрел наши запасы, потом брата и нас с Кристи. На мне задержался чуть-чуть дольше, в эти злосчастные «чуть-чуть» я чуть не провалилась, спёрло дыхание, что-то внутри завибрировало, кончики пальцев вздрогнули в иррациональном желании прикоснуться к губам Эльбруса. Вот просто взять и прикоснуться, почувствовать какие они? Тёплые, мягкие, или наоборот, жёсткие, сминающие?.. – На такси, потом электричке, – спокойно ответил Егор. – У меня предложение. Я отвожу вас на дачу, вы меня кормите шашлыком и водкой, – предложил Эльбрус.