Глава 5. Уберите руки, офицер! Или «мы имеем право хранить молчание». Глава 5. Уберите руки, офицер! Или «мы имеем право хранить молчание». Воронцова Алина В детстве я мечтала стать балериной. Балерины казались мне воздушными и легкими, как зефирки, которые нам иногда выдавали на полдник. Конечно, я понятия не имела, что эти восхитительные девушки стирают ноги в кровь, изнуряют себя тренировками с раннего возраста и едят в день половинку грейпфрута. В любом случае, моя мечта длилась недолго и разбилась о суровые реалии жизни. И хорошо, грейпфруты я не люблю, они горькие. В более сознательном возрасте я решила стать спортсменкой. Едва я начала заниматься плаванием, уже представляла, как выиграю Олимпийские игры. И буду стоять на пьедестале, плача и целуя золотую медаль. Но и с этим как-то не задалось. Когда я окончательно сняла розовые очки, то решила стать учителем. Точнее, определиться с этим путём мне помогли родители. Но я не была против, честно. Я люблю детей. Люблю литературу и русский язык. Так что все хорошо сложилось. И я уже три года иду к этой цели. Но вот теперь я сидела за решеткой камеры. Обшарпанная лавка даже отдаленно не напоминала пьедестал или учительский стол. И вся ситуация не вписывалась в мои мечты никаким боком. А вот в кошмары – запросто! Отлично. Я стала преступницей. И все из-за него! Я кинула еще один злой взгляд на Максима. Тот, будто почувствовав его ударную силу, обернулся: -Воронцова… – Устало выдохнул парень, прикрыв глаза ладонью. - Я тебе еще раз объясняю. Я даже подраться не успел! Это все он! Парень ткнул пальцем в сторону своего брата. Художник сидел на лавочке рядом с Романовой Катей. Весьма расслабленный. Как заметила Катя, по его выражению лица казалось, что единственное, о чем он жалеет, что «у него отобрали личные вещи и не дали возможность рисовать». Рыжий парень никак это заявление не оспаривал. -Никто не просил тебя влезать.- Отозвался Алекс, откинув голову и уткнувшись затылком в стену. До этого он особо не выражал эмоций, лишь провел короткую беседу с офицерами, а затем просто наблюдал за нами. При этом взгляд его был ненавязчивый, но предельно внимательный, будто он ждал, что кто-то сорвется. Готова поспорить, этим кем-то буду я. Так, главное не думать об этом… Почему, когда ты пытаешься не думать о чем-то, мысль лезет в твою голову с невыносимой настойчивостью? Вот и перед моими глазами слишком ярко всплывали картинки давно минувших дней. Форма милиционеров. Кто-то тормошит меня за плечо и задает один и тот же вопрос снова, снова, снова… От него так пахло сигаретами. Горько. Противно. Стоп! Я огляделась, в попытке зацепиться за что-то взглядом и отвлечься. Помещение было тесным для шестерых. Однако, парни подняли бунт, заявив, что не отпустят нас в отдельный «номер». Тут стоило их поблагодарить. Не хотелось делить свои «апартаменты» с кем-то, кто действительно попал куда следует. Да и грамотного ответа на вопрос шпаны «Ты меня уважаешь?» я еще не придумала. И вообще, я даже не смотрела ни одной серии «Побега из тюрьмы» или «Глухаря», я абсолютно не готова к этой ситуации! В детстве я видела пару эпизодов сериала «Улицы разбитых фонарей», но вряд ли это мне поможет. Сейчас мы расположились в четырех… Стоп, в трех стенах и одной на всех решеткой. Я сидела на лавочке в гордом одиночестве, напротив ребят. Максим стоял у решетки, а остальные четверо его друзей расположились на второй лавочке, напротив. Едва нас сюда засунули, попросив отключить телефоны и скинуть личные вещи рядом со столом офицера, мы синхронно отказались от «права на звонок». Далее следовали горячие дебаты о том, кто должен пойти с повинной к родственникам. Я наотрез отказалась звонить родителям. Пока что я не знала, что делать, но рассчитывала, что в ближайшие пару часов блюстители закона поймут свою ошибку и отпустят всех на свободу. И мои родители никогда об этом не узнают. Они просто не должны узнать. На вопрос лейтенанта, почему мы не захватили паспорта, языкастая Романова ответила: «И правда, какое досадное упущение! Ведь именно сегодня я смотрела на паспорт и думала кинуть его в сумочку, на случай внезапной поездки в Милан или привода в тюрьму!». Она же заметила, глядя на Матвея, что «самое время звонить папочке, ибо лишь у него достаточно волшебной силы, чтобы вытащить нас из заточения этого мрачного подземелья с орками». Роль орков девушка явно отвела офицерам в форме. Солнечный помрачнел и отказался, но все же набрал кого-то из родственников. Вроде, брата. Разговор между ними был коротким, и мы все стали ожидать дальнейшего развития событий. -Как-то раз я потеряла свою сумочку и добиралась с вечеринки на попутке. – Внезапно заявила Катя Романова, привлекая всеобщее внимание. - За рулем был мусор… Пардон, мент! Пардон, милиционер. Так, милиции уже вроде нет? Тогда полицейский! Нет! Доблестный служитель полиции, которая нас бережет!.. Хотелось бы мне так сказать, но мы все смотрели «Терминатора» и знаем, что хороших полицейских не бывает… Я закусила губу, чтобы скрыть улыбку. Девушка говорила громко, чтобы слышали офицеры, задержавшие нас. Она явно вымещала свое зло и негодование таким незатейливым способом. Вообще, брюнетка чувствовала себя здесь на удивление хорошо. Более того, она справлялась с ситуацией лучше меня. И это удивляло. Со стороны Катя Романова казалась манерной, брезгливой и, если честно, глуповатой. Однако, потребовав у полицейского чистые листы бумаги, она застелила ими лавочку и уселась, закинув ногу на ногу. После этого брюнетка потребовала рассказать ей все о её правах, и, выслушав отчет милиционера, ответила, что не планирует с ним более беседовать, потому что имеет право на молчание, согласно Конституции. Сейчас девушка рассматривала свои ногти, и болтала ногой в изящной туфле. Ее спина была прямой, а вид таким независимым, будто она сидела в очереди к косметологу, а не в КПЗ. -Так о чем я… – Продолжила Ромашка. – Едем мы, значит, а дорога долгая. Часа два пути. И, Боже мой, чего я только не услышала за это время! И то, что его бывшая ему изменяла, а он застал ее с лучшим другом, тоже, к слову, копом. И то, что его нынешняя работала стриптизершей, и он планирует делать ей предложение. Все это время он гнал под сто сорок, ночью, в тумане, по оледенелой дороге. Поездка вышла на 2 из 10, никому не советую. Но я рада, что выжила!Маруся, вздохнув, покачала головой, глядя на подругу с немым укором. Но Романова не заметила этого. Девушка, найдя на ногте какую-то неровность, раздраженно фыркнула и, перестав рассматривать маникюр, посмотрела на слушателей: -В общем, к чему я веду. Он мне тогда сказал, если попадешь в «обезьянник», то, во-первых, никому ничего не говори. Не то чтобы я скрывала тайны Пентагона, но он велел вообще ничего не говорить. Это как в американских боевиках: «Вы имеете право хранить молчание». Только у нас это статья 51 Конституции. Любой гражданин нашей необъятной страны имеет право не свидетельствовать против себя, супруга и родственников. Не знаю почему, но я хорошо запомнила его слова. Возможно потому, что он рассказал, как они взяли парня за воровство пачки чипсов, а посадили за бытовое убийство, ибо он не держал язык за зубами… Хм. Девушка вытянула ноги и посмотрела в потолок, на котором уныло мигала «лампочка Ильича»: -Тогда я решила, что этот мент полный придурок. Теперь вижу, что было в нем что-то от Ванги. – Затем девушка хитро улыбнулась и вновь увеличила громкость голоса: - И еще он мне сказал, что из-за незаконного задержания я могу подать жалобу в Европейский суд по правам человека! И если я его выиграю, государство выплатит мне тысяч десять-двадцать евро! Слышали, гражданин-начальник?! «Гражданин-начальник», он же лейтенант Зубов, лишь бросил на голосистую девушку хмурый взгляд и продолжил копаться в бумажках. -Интересная у тебя, однако, жизнь, Романова. – Заметил Максим, все еще подпирающий прутья своей широкой спиной. -Ага. – Согласилась девушка с довольной улыбкой. – С каждым днем все интереснее. -И сколько нас будут здесь держать? – Тихо спросила я, особо не ожидая услышать ответа. Я дернула верхнюю пуговицу на блузке, потому что с каждой минутой мне казалось, что воздуха здесь становится меньше. И стены меньше. Нет? Пальцы становились ватными, будто я всю ночь пила воду и к утру опухла. -Я не уверена… – Произнесла Маруся, до этого скромно сидевшая под рукой у Матвея, как птенец под крылом. – Но, насколько помню, административное задержание не может превышать три часа. На двое суток нас могут оставить, если предъявят обвинение об административном нарушении, или если не установят наши личности. Все взгляды устремились к милой блондинке: -Что? – Покраснела девушка. – Я изучала уголовное право! И вы все, к слову, тоже. -Я учусь только у жизни. – Хихикнула ее подруга, за что получила еще один укоряющий взгляд от Марии. Та поправила одним пальцем очки на переносице: -Если бы ты тратила хоть немного своей неудержимой энергии на учебу, окончила бы с красным дипломом! Девушка фыркнула: -И зачем он мне? В рамку поставить и гостям экскурсии устраивать? И вообще, я ничего не могу с этим поделать! Я честно начинаю записывать лекцию, а заканчиваю предсмертной запиской! – Повела плечами брюнетка. – И уроки права от странных ментов въедаются в мой мозг лучше брюзжания наших преподавателей. -А он не говорил тебе, как спрятать тело? – Поинтересовался Максим обыденным тоном. – Мне для друга надо… -Все твои друзья в этой камере. – Напомнил брату Александр. – Не усугубляй их положение. -А то что? Нас посадят на пять лет за шутки? Или расставят по углам, чтобы мы начали думать о своем поведении? Чур мой угол вот этот, с видом на плакат. На одной из стен комнаты участка и правда висел плакат в советском стиле. На нем сурового вида милиционер угрожающе смотрел тебе в глаза, а надпись над ним призывала: «Боритесь с хулиганством». К слову, мы здесь сидели как раз потому, что Александр пытался побороть хулиганство и победил… Лейтенант что-то грозно гаркнул в ответ на реплику Максима. Я пропустила диалог, но, кажется, нам велели быть тише и чем-то угрожали. Перед глазами вновь потемнело. Я часто заморгала, пытаясь разогнать белых мошек перед собой. Черт. Я потерла виски, слабо взмокшие от напряжения. -Поверить не могу… К концу института я планировала стать бизнесвумен, а стала уголовницей. – Внезапно озвучила блондинка мысли, схожие с моими. Я открыла глаза и увидела, как девушка покачивает головой, будто все еще не веря в факт своего пребывания в таком сомнительном месте. -Еще не стала. – Поправил ее Александр, затем окинул взглядом компанию: - Извините. Думаю, из-за моей несдержанности вы… Максим сразу одернул брата, не дав развить мысль: -Эй, успокойся. Ты поступил также, как любой из нас. – Парень задумался на миг: - Хм… Если так подумать… Матвей, ты уже дрался с Косых в прошлом году? Я бросила заинтересованный взгляд на брюнета. Серьезно? Тот кивнул, подтверждая слова друга. Рыжий фыркнул: -Сначала ты, потом Саня… Это же получается, я следующий в очереди? Красота-а-а… Так что не переживай, братишка. – Вновь обратился он к Александру. - Твои действия оправданы. Ну, а последствия… – Он оглядел нашу камеру, усмехнувшись: – С кем не бывает? Действительно. Посидеть в тюрьме. Это просто обычная среда для среднестатического студента! -Со мной не бывает. – Буркнула я, обхватывая себя руками, но, встретившись взглядом с художником, активно зажестикулировала, от чего точки перед глазами пустились в пляс: - Нет, что ты! Я не имела в виду… Я не виню тебя! Наоборот, то, что ты вступился за Катю – правильно! -Но ты винишь меня? – Поинтересовался Максим милым тоном, хлопая светло-рыжими ресницами. – Может ты все еще не научилась нас различать? Я помогу тебе. – Он ткнул пальцем в свою грудь: - Максимка. Душа компании, милый мальчик, простой, как пять рублей, ни с кем не дрался последние сутки. – Затем он указала на брата. – Алекс, скромный и тихий художник. Спокойный, добрый малый, который только что почти отправил на тот свет одного придурка. -Зорин, я никого не виню. – Закатила я глаза, вновь складывая руки в позу закрытого человека. – Просто… Когда ты рядом, все летит кувырком! Ни одна наша встреча не прошла спокойно, если ты не заметил.-Ладно тебе, Сейлор Мун. – Обезоруживающе улыбнулся парень, присев рядом со мной и закинув руку на плечо. - Когда тебя еще в тюрьму посадят с такими классными ребятами? Будет о чем внукам рассказать! Что ты мотала срок с самим Матвеем Солнечным, например… Матвей, не планируешь к тому времени стать президентом? Чтобы история стала более шикарной. -Только президентом твоего сердечка. – Отозвался брюнет. Максим мигом расплылся в улыбке и отправил брюнету воздушный поцелуй. Тот поймал его в воздухе, засовывая в карман.