– Пошли прогуляемся. – Рожков махнул в сторону Фонтанки. Он молчал, пока мы не дошли до Дворца пионеров. У чугунных ворот он остановился, в очередной раз покрутил головой вправо-влево и закурил «Космос». – Значит, так, – сказал он, глядя поверх моего плеча. – Убийство Добрынина раскрыто. – Поздравляю. – Спасибо. Убийца сам пришел с повинной. Сегодня утром прокурор его арестовал. – И кто это? – Некий Петров Геннадий Олегович, шестьдесят пятого года рождения. Бывший студент, отчислен из Кораблестроительного за неуспеваемость. Косил от армии, в дурке лежал, но вроде бы диагноз у него липовый. Был прописан и проживал по Второму Рабфаковскому переулку. Ты, случайно, не знаешь такого? – Первый раз слышу, – я поспешно выдернул руки из задних карманов; никогда такой привычки не имел, а сейчас взял и сделал. Рожков перевел взгляд с вывески кинотеатра «Аврора» на мое лицо. Он пытался, наверное, смотреть сурово и проницательно, но при этом часто моргал, так что получалось не очень. – А остальных он назвал? – Кого остальных? – Сообщников. – Он был один. – Избил, связал, ударил топором, вынес половину квартиры… И все один? А чего он с явкой пришел? Совесть замучила? – И не такое случается. Он очень детально объяснил, как все было. У его подруги нашли почти все краденые вещи. Она же опознала и топор, которым Добрынина били. Топор у нее в кладовке лежал, пропал как раз в день убийства, после ухода Петрова. – Дневник тоже нашли? – Он его сжег. Обнаружили часть обложки и несколько первых страниц. Тебе что-то не нравится? – Нет, ничего, все в порядке. Петров с Добрыниным что, были знакомы? – Шапочно. Мы сейчас проверяем, при каких обстоятельствах они познакомились и какие поддерживали отношения, но я не думаю, что по этой линии возникнут какие-то несостыковки. Понимаешь, Петров знает вещи, которые могут быть известны только убийце. Даже мы о некоторых нюансах, которые он сообщил, не подозревали. Ну и плюс вещи, конечно. Вещи перевесят любые другие улики. Даже если он впоследствии от своей явки откажется. – Отпечатки пальцев совпали? – Не было в квартире никаких отпечатков. Только самого Добрынина и родителей. – А нож? Там ведь еще нож какой-то странный был… – Откуда ты столько знаешь? Петров утверждает, что кинжал был добрынинский. Сувенир из Афгана. – Когда Петров пришел с явкой? Сегодня ночью? – Та-а-ак, а это кто тебе рассказал? – Никто, сам догадался. Так я угадал? – Угадал. Только никому о своих догадках больше не говори, хорошо? Со мной можно быть откровенным, а вот с другими не надо. Могут появиться вопросы. – Рожков бросил в урну окурок и посмотрел на часы. – Все, пора бежать! – Чего теперь будет с Петровым? – Как чего? Все по закону! Следствие, потом суд и справедливый приговор. – Вплоть до расстрела? – Вышку ему вряд ли дадут, все-таки сам с повинной пришел. Но лет тринадцать отмеряют, это уж точно. К остановке подкатил троллейбус. Рожков торопливо пожал мою руку и встал в хвост очереди на посадку. – Скажи, а фамилия Холоновский у вас нигде не мелькала? – Как, Хо-ло-дов-ский? – Через «н», а не через «д». Рожков втиснулся на ступеньки троллейбуса. Двери начали закрываться. Придержав створку, Рожков отрицательно покачал головой: – Не, не мелькала! 2 Майские праздники выдались солнечными и теплыми. Мать приехала второго числа. К ее возвращению я при помощи Инги привел квартиру в порядок. Вместо разбитых вещей купил такие же новые, а те, замену которым подыскать не удалось, спрятал подальше от глаз. Берестяную шкатулку удалось починить, я положил в нее серьги, перстень с рубинами и отцовскую обручалку, возвращенные Холоновским, и мама ничего не заметила. Наверное, она ожидала значительно худших итогов моего хозяйствования. – Ты как-то изменился, – задумчиво сказала мама. – Похудел, что ли? – Похудел тоже, но я не про это. У тебя взгляд стал другим. Что-то случилось? – Ну что могло со мной случиться?! – Как всегда, не хочешь говорить, – вздохнула мама. – Все нормально! А у тебя… ничего не обычного не было? Я имею в виду, там, на Валдае, ничего странного не произошло? – У Виталика, твоего двоюродного брата, мопед угнали. – А больше ничего? Мама пожала плечами и пошла на кухню жарить котлеты. Кушнер взял у какого-то своего родственника «Москвич-2140», и мы втроем с Ингой поехали на Финский залив. Я советовал Мишке пригласить какую-нибудь девушку, но он отказался. Пока мы с Ингой гуляли по пляжу и фотографировались, он развел костер и принялся готовить шашлыки. Мясо, замаринованное им по старинному семейному рецепту, получилось отменным. Мишка выпил стаканчик вина и больше к спиртному не прикасался, так что мы с Ингой на пару уговорили две бутылки «Ркацители». Она захмелела и ушла в машину, чтобы подремать, укрывшись нашими куртками. Недалеко от нас большая компания играла в волейбол. Я напросился в одну из команд, более слабую по составу, и активно включился в игру. Я был в ударе. Я отбивал совершенно невозможные мячи, делал красивые передачи и заставлял противников бестолково метаться по всей площадке в попытках отразить мои подачи. Мы победили с разгромным счетом. Парни качали меня на руках, девчонки хлопали и визжали. Отказавшись от стакана коньяка, я побежал к Инге, которая проснулась и сидела, свесив ноги из машины и кутаясь в мою куртку. Я чувствовал себя свободным и сильным. – Как тебе моя игра? – я присел перед Ингой на корточки. – Ты был лучше всех, – она взъерошила волосы у меня на затылке. – Ты – мой сказочный принц. – Потому что я работал в «Сказке»? Она улыбнулась. Я сжал ее холодные руки. Кушнер озабоченно дул на угли, чтобы приготовить последнюю порцию шашлыка, и делал вид, что не смотрит на нас. Я чувствовал его ревнивый взгляд и не мог отказать себе в удовольствии, представляя, как бы он хотел оказаться на моем месте. Нет, Мишенька, не окажешься. Каждому – свое. За победу надо бороться, она с неба не падает… – Сказочный – потому, что появился в нужный момент и защитил. Я думала, в жизни так не бывает! Я положил голову к ней на колени. Инга вздохнула: – Мне с тобой так хорошо! – Тогда почему ты вздыхаешь? Инга долго не отвечала. Я поднял голову. Она смотрела на залив, и в ее взгляде смешивались грусть и надежда. – Не знаю. Просто все сказки когда-то кончаются. – Наша не кончится. – Честно? – Уверен! Дальше будет только лучше. Над берегом носились крикливые чайки.