– И я непременно буду запирать свою дверь, – произнес Джек одновременно со мной, потому что я тоже сказала: – И я непременно буду запирать свою дверь. Правда, только один из нас не покривил при этом душой. Вряд ли мне показалось, будто миссис Хулихан хмыкнула, когда она повернулась к плите. Нола только что вернулась в кухню, как в дверь вновь позвонили. – Ты сейчас, скорее всего, отправишь меня открыть дверь, – сказала она так, словно несла на своих хрупких плечах тяжесть всего мира. – Только если ты хочешь, чтобы тебя сегодня вечером покормили, – предложил Джек. Тяжело вздохнув, Нола снова вышла из кухни. Через несколько секунд она вернулась с Бо Райаном. Но если тот шагал за ней с приятной улыбкой на лице, то Нола явно была раздражена, а ее щеки пылали. Джек и Бо уставились друг на друга, ожидая, что Нола что-нибудь скажет, но она, что было для нее совсем не свойственно, смутилась. Наконец Бо протянул Джеку для рукопожатия руку и представился. – А вы, должно быть, отец Нолы. Рад наконец познакомиться с вами, мистер Тренхольм. – Аналогично, – сказал Джек, с силой тряхнув руку Бо. Мне показалось, что тот вздрогнул. – Чем мы можем быть вам полезны? – Вообще-то я пришел к Мелани. Я обещал ей узнать кое-что о том, что, возможно, находилось в цистерне за домом. – Возможно? – переспросил Джек. – Мы так думаем, – сказала я. – Нола нашла это в своей комнате. – Я достала из портфеля Замороженную Шарлотту в ее маленьком гробике и, поставив игрушку на стол, открыла крышку. – И она лежит на постели из старинных пуговиц. Впервые от гроба потянуло запахом дыма, причем достаточно едким. Я даже закашлялась. – Кто-нибудь еще чувствует этот запах? Ответом мне стали пустые лица стоявших вокруг стола. Сара издала со своего высокого стульчика пронзительный крик. Ее взгляд был прикован к крошечной кукле в гробу. Дочь сучила ручками и ножками, как будто пыталась вырваться. Джек подхватил ее на руки, и она прижалась к нему и уткнулась лицом ему в шею. А вот Джей-Джей, похоже, ничего не замечал. Зажав в кулачке свой вездесущий венчик, – по непонятной причине он еще в младенчестве выбрал его в качестве любимой игрушки, – он деловито пытался носом подобрать с подноса хлопья «Чирио». Держа в руке, словно орудие мщения, деревянную поварешку с пятнами красного соуса на краю, миссис Хулихан повернулась к нам лицом. – И я нашла это… эту штуку в холодильнике. Это было не очень приятно, Нола. Нола посмотрела на меня большими глазами. Я быстро покачала головой, и она с полным раскаяния видом повернулась к экономке. – Извините, миссис Хулихан. Я не буду больше этого делать. Бо не сводил глаз с Нолы. На его лице застыло задумчивое выражение. – Я была бы признательна. – Миссис Хулихан повернулась ко мне: – Еще один на ужин? – Да, – сказала я. – Нет, – одновременно со мной сказала Нола. Джек приподнял бровь и вопросительно посмотрел сначала на Нолу, затем на Бо. – Если, конечно, у тебя нет других планов, – уточнила я. – Только если это не проблема, то с удовольствием, – ответил он, словно не замечая колючего взгляда Нолы. – Давненько я не ел домашней еды. Сижу на лапше рамен и пицце пепперони. И моих фирменных макаронах с сыром и нарезанными хот-догами. – Так ты не веган? – спросил Джек, и его лицо оттаяло. – Нет, сэр. Мне нравится еда, у которой есть вкус. Я ничего не имею против овощей, но дайте мне к ним раков и колбасу андуй. Или сочный стейк, или гамбургер, или и то и другое. – Он похлопал себя по плоскому животу. Мой собственный живот громко заурчал. Я повернулась к Ноле: – Будь добра, поставь на обеденный стол еще один прибор для Бо, хорошо? С очередным тяжким вздохом она достала из ящика столовое серебро и, с силой задвинув несчастный ящик на место, удалилась в столовую. – Ты сказал, что у тебя есть что-то для меня? – напомнила я Бо. – Да. – Бо полез в свой рюкзак и вытащил пластиковый контейнер для сэндвичей. – Извините, что я немного опоздал к вам… у меня был школьный проект, а затем мне пришлось ждать, когда моя бабушка пришлет мне это. – Он поставил контейнер на стол, и мы с Джеком шагнули ближе, чтобы посмотреть, как Бо открывает крышку. Коробка была полна старых пуговиц самых разных размеров, дизайна и материала. На дне контейнера лежали тонкие полоски высохших кожаных ремешков, сморщенные, как мертвые дождевые черви на летнем тротуаре. Нола вернулась, однако встала на нашей стороне стола, а не рядом с Бо. – Похоже, пуговицы раньше были нанизаны на шнурки или кожаные ремешки, – изрекла она, внимательно рассмотрев содержимое коробки. – Очень хорошо, – сказал Бо, и его взгляд остановился на Ноле. Ее щеки сделались пунцовыми. – Всего лишь предположение, но эти кусочки старой кожи здесь и на дне гроба Шарлотты как бы говорят об этом. Нола протянула руку и, вытащив медную пуговицу с гравировкой в виде геральдической лилии, взялась перекатывать ее между мозолистыми пальцами. – Играешь на гитаре? – полюбопытствовал Бо. Щеки Нолы вновь зарделись. – Немного. Мы с Джеком переглянулись. Скромность была не в характере Нолы. – Я тоже, – признался Бо. – Мне нравится звук акустической гитары, наверное, потому, что я помню, как моя мама играла мне на гитаре, когда я был совсем маленьким. Она даже сама сочиняла песни. – Моя мама тоже, – тихо сказала Нола, не сводя глаз с пуговицы между пальцами. Мы с Джеком одновременно потянулись к ней и заключили Нолу в неловкое групповое объятие. Впрочем, зная нелюбовь Нолы к телячьим нежностям, мы с Джеком тотчас же отстранились. Правда, там, где Джек прикасался ко мне, моя кожа все еще горела. – Итак, – сказала Нола, бросая пуговицу обратно в коробку, – почему они были вместе с куклой по имени Замороженная Шарлотта? Бо почесал затылок. – Мы не совсем уверены. Мими – это моя бабушка – тоже собирает амулеты. Она считает, что эти пуговицы в гробу могут быть от них. Но она не уверена, почему они вместе, хотя и кукла и пуговицы из Викторианской эпохи. – Амулеты? – переспросил Джек, проводя пальцем по пуговицам. – Да. Так делали девушки в шестидесятых годах девятнадцатого века. Они пришивали или нанизывали пуговицы на кусок ткани или полоску кожи. Когда они добавляли тысячную пуговицу, это означало, что они якобы скоро встретят мужчину, за которого выйдут замуж. – Бо усмехнулся. – Думаю, до пришествия социальных сетей у девушек была масса свободного времени. – У девушек? – Нола с вызовом скрестила на груди руки. – У юношей тоже, – быстро добавил он. – У Мими есть целая секция в задней комнате магазина с антропоморфными таксидермиями и диатомовыми композициями, что доказывает, что и у парней имеется склонность к странным занятиям. У нее там есть целая кроличья школа и кошачья свадьба с проповедником и кафедрой. И неплохая коллекция диатомовых композиций с использованием крыльев бабочек и лапок насекомых. Довольно круто, правда? Рекомендую посмотреть это в Интернете – я управляю их веб-сайтом, и эти страницы получают наибольшее количество просмотров. Нола наморщила нос: – Ты унаследовал свою странность от бабушки или это присуще всей твоей семье? Бо серьезно посмотрел на нее: – Не знаю. Мои родители пропали без вести во время урагана «Катрина», пытаясь разыскать мою младшую сестру. Мне было всего пять лет, поэтому я мало что о них помню. Нола зажмурилась: – Я… извини… Я не… – Она умолкла, понимая, что любых извинений будет недостаточно. – Мне любопытно, Бо, – сказал Джек. – Когда я служил в армии, я знал доктора Боргарда Райана из Нового Орлеана. Однажды он подлатал меня в Афганистане. Это, случайно, не твой родственник? В глазах Бо как будто что-то мелькнуло, но он не вздрогнул. – Да, сэр. Это мой отец. Джек кивнул, хотя лицо его ничего не выражало. – И ты не знаешь, что случилось с твоей матерью или отцом после «Катрины»? Бо ответил не сразу: – Нет, сэр. Повисло молчание. Мы все поняли: Бо не намерен больше ничего добавлять. Неловкую тишину милосердно прервал писк мобильника нашего гостя, возвестивший о текстовом сообщении. Бо вытащил его из кармана и посмотрел на экран.