Мы все как по команде повернулись к ней. Она посмотрела на свои сложенные на столе руки. – После смерти Адриенны я провела много времени, гуляя по кампусу, мне нужно было… чувствовать ее. Как будто, увидев вещи, которые она видела и любила, я частично могла ее вернуть. Наверно, я также искала улики, что-то, что могло бы подсказать мне, о чем она так упорно пыталась поговорить со мной, прежде чем ее убили. Вероника подняла чашку с остатками водянистого сладкого чая и сделала глоток. – Я пошла взглянуть на приз, потому что Адриенна так гордилась им, как будто сама ходила под парусом. Когда его в витрине не оказалось, где по идее ему полагалось быть, я поинтересовалась у тренера команды. Он сказал, что разрешил капитану взять его домой, чтобы показать отцу, который, по-видимому, в то время был серьезно болен. Капитан принес его обратно в свою спальню, но прежде чем смог вернуть его в витрину, заявил, что приз украли из его комнаты. – Есть идеи, кто мог это сделать? – спросила я. Томас покачал головой: – В то время они думали, что это розыгрыш и что в конце концов он обнаружится. Но этого не случилось. Вероника взяла у Томаса телефон, чтобы лучше рассмотреть фото из ежегодника. – Этот парень… тот, кто держит приз. Кажется, я его помню. Насколько мне помнится, он из тех ребят, что помогали Адриенне переносить вещи, когда она и ее соседка по комнате переехали в большую комнату в общежитии. – Чарли Бликрод, – сказал Томас. – Капитан парусной команды. И бойфренд Лорен. Мы втроем повернулись к Томасу, ожидая, что он нам скажет. – И с твердым алиби. Он был выпускником, но пропустил выпускной, чтобы присоединиться к команде для кругосветного плавания. Когда Адриенна была убита, а Лорен исчезла, он огибал оконечность Южной Америки. Он перелистал другую страницу блокнота. – Вот где становится интересно. Я заметил, что весьма обширная коллекция компакт-дисков Лорен хранилась в доме ее родителей и осталась нетронутой. У нее был довольно эклектичный вкус в музыке. От классики до регги и почти все, что между ними. По словам ее отца, ее фаворитом была электронная и авангардная музыка восьмидесятых, особенно в исполнении широко известной исполнительницы и звукорежиссера по имени Лори Андерсон. Правда, я никогда не слышал о такой, пока не занялся этим делом. – Никто не слышал, – буркнула я. Джейн бросила на меня взгляд няни, каким она смотрела на детей, когда те капризничали. – Кажется, в начале восьмидесятых у нее был неожиданный поп-хит. Что-то очень навязчивое, если я правильно припоминаю. – «О, Супермен». Однажды услышав, уже не забудешь. К сожалению. Песня длится восемь минут, и, если кто-то способен выслушать ее целиком, он сильнее меня. Думаю, требуется… более изощренный слух, чтобы ее оценить. – Я подняла бровь. Томас прочистил горло: – Да. Ее отец сказал, что один из последних концертов, которые посетила Лорен, был в Колумбии, в Университете Южной Каролины, где выступала Андерсон. – Томас на миг умолк. – Она сказала матери, что едет туда со своим новым бойфрендом. И что «О, Супермен» – ее новая любимая песня, потому что она напоминает ей о нем. – В смысле не о Чарли? – уточнила Вероника. – Именно. Они удивились, потому что Лорен не говорила, что они с Чарли расстались. И они были немного обеспокоены, что Лорен скрывала от них эти новые отношения. Она даже не назвала родителям его имени, потому что не хотела сглазить. Она якобы собиралась подождать, чтобы убедиться, что это серьезно, и лишь потом представить его родителям. Они утверждали, что у нее действительно хорошая голова на плечах, и доверяли ее суждениям. – Это так странно, – сказала я. Джейн посмотрела на меня. – Что именно? Что ей нравился «О, Супермен»? – Да, но также то, что она никогда ничего не рассказывала родителям о своем новом парне. – И это еще не все, – продолжил Томас. – Я получил анализ почерка, в котором сравниваются известные образцы почерка Лорен как с запиской, оставленной в ее комнате в общежитии, так и с открытками, которые периодически получали ее родители. Они не совпали. Они были очень похожи, и этого хватило, чтобы одурачить несчастных родителей. Но под микроскопом стало видно, что это подделки. Вероника откинулась на спинку стула. Ее хлебный пудинг остался нетронутым, пальцы машинально рвали на клочки бумажную салфетку. – То есть, по-вашему, это означает, что убийство Адриенны и исчезновение Лорен как-то связаны? – Вполне возможно, – ответил Томас, – особенно если Лорен уехала не по своей воле. Они знали друг друга, и Лорен исчезла примерно в то же время, когда была убита Адриенна. Так что да, они могут быть связаны. А может, это просто совпадение. Мы с Джейн переглянулись. – Вот только совпадений не бывает, – тихо сказала она. Я покосилась на хлебный пудинг Вероники. Интересно, не будет ли невежливо спросить у нее, собирается ли она его есть? Рядом с ним уже начала расти горка порванных на клочки салфеток. Я вновь переключила внимание на Томаса. – Так куда же мы поедем отсюда? – Пока не знаю. Мы приложим усилия, чтобы найти Лорен, ведь теперь мы знаем, что она не отправляла эти открытки. Отличной зацепкой было бы, сумей мы найти недостающую часть кулона Адриенны. Предположу, что, поскольку мы его не нашли, он либо уничтожен, либо спрятан там, где его никому не найти. Возможно, это сделал ее убийца. – Томас многозначительно посмотрел на Джейн и на меня. – Хотелось бы пойти к этому человеку и спросить его напрямую. – Согласна, – сказала я. – Но есть… кто-то еще. Кто-то, кто не хочет, чтобы я разговаривала с Адриенной. Этот кто-то столкнул меня с лестницы. Думаю, Адриенна не использует свою силу, чтобы появиться перед нами, потому что та может ей еще понадобиться. Чтобы защитить нас от… кто бы это ни был. Джейн села прямо. – Если только не найдется место, где Адриенна может быть одна. Кстати, а где она похоронена? – спросила она, повернувшись к Веронике. – На кладбище «Магнолия». – Вероника помолчала, потом посмотрела на меня. – Ты думаешь, это хорошая идея? – Нам не обязательно идти ночью, – предложила Джейн. – Нам не обязательно вообще туда идти. По крайней мере, вместе. Могу только представить парад духов, выстроившихся в очередь, чтобы поговорить с нами. Но еще больше мне не нравится идея, что кто-то из нас пойдет туда в одиночку. – Я не вижу альтернативы, Мелани. Если только ты не хочешь, чтобы я привела маму. – Только не это. – Что ж, – сказала Джейн, скомкав салфетку и бросив ее на тарелку, – Тогда начинай репетировать песни группы ABBA. Когда мы вышли из ресторана, снова пошел дождь. Я с помощью пульта открыла дверь машины. Мы с Джейн со всех ног бросились к ней в бесплодной попытке не промокнуть. Ни она, ни я даже не попытались пристегнуть ремни безопасности, глядя вместо этого на брызги дождя на лобовом стекле. Джейн первой нарушила молчание: – Мне кажется, Вероника знает больше, чем говорит нам. – Почему ты так думаешь? Потому что она рвала за обедом салфетки? – Это, а также из-за ее чувства вины. Вероника до сих пор корит себя за то, что подвела Адриенну. Чаще всего это просто некое чувство. С годами я научилась прислушиваться к своей интуиции. Она никогда не ошибается. Я сжала руль и впилась взглядом в свое обручальное кольцо. – Мне не дают покоя телефонные звонки Адриенны Веронике перед ее смертью. Возможно, Адриенна не рассказала ей всего, но что, если она все же что-то сказала? – А какие могут быть у Вероники причины скрывать это от нас? – Джейн натянула ремень безопасности и замерла, увидев что-то на полу перед собой. Она наклонилась и подняла красную подушку в форме сердца. – Я бы спросила, почему ты возишь ее в своей машине, но что-то подсказывает мне, что это не ты положила ее сюда. Я уставилась на подушку. Теперь в машине ощущался слабый запах «Ванильного мускуса». – Нет, не я. Я застегнула ремень безопасности и включила заднюю передачу. Пока я выезжала с парковки, мы обе молчали. Ни одна из нас не проронила ни слова, пока я не свернула на Моррисон-драйв, и тогда мы обе, как по команде, фальшивя, загорланили «Ватерлоо». Глава 22 Я вернула ключ в сейф входной двери дома в стиле «лоукантри» на острове Джеймс, где я только что гастролировала с Вероникой и Майклом. Прочно закрепив вымученную улыбку, я обернулась. Широкое крыльцо – есть. Большая кухня-гостиная – есть. Бассейн на заднем дворе – есть. Можно добраться до центра Чарльстона – есть. Потрясающий вид на болота – есть. Это был восьмой дом, который я показала этой паре в тот день. Еще один идеальный дом, согласно моей электронной таблице, который максимально удовлетворял запросам обоих. И все же придира Вероника по-прежнему колебалась, в то время как Майкл был полон энтузиазма и готов поставить на пунктирной линии свою подпись. Когда я обернулась, Вероника выглядела слегка испуганной. Я немного расслабила мышцы щек, чтобы не быть похожей на Чеширского Кота. – Итак, что ты думаешь? – спросила я, приготовившись услышать отказ. – Бассейн был немного великоват, – сказала она. – Немного великоват, – медленно повторил Майкл. Я уже привыкла к раздраженной нотке в его голосе. – И я боюсь, что из-за того, что болото так близко, нас тут заедят комары. Я почти слышала, как Майкл, затаив дыхание, считает до десяти. Я разжала зубы. – Знаешь, Вероника, это Южная Каролина. Комары – это часть сделки. Задняя часть дома имеет одну из самых больших застекленных веранд, какие я когда-либо видела за свою карьеру риелтора. И получить такой вид по такой цене – неслыханная удача. Это совершенно новое объявление, но я гарантирую: этот дом через пару дней уйдет. Не думаю, что мы найдем более совершенный дом, на который ты согласишься. Предлагаю сделать предложение о покупке уже сегодня. Она обернулась и посмотрела на дом, на его идеально ухоженную лужайку с поросшими мхом дубами и на новую крышу. – Я не любитель лампочек на переднем крыльце.