– Все в порядке, Джолли… – Это все, что я смогла выговорить, прежде чем мои слова утонули в объятиях Ребекки. Моя кузина была с ног до головы в розовато-лиловом, включая лиловые сапоги и ленту для волос. Это был ее новый оттенок, чтобы избежать ее обычного ярко-розового, который, по ее мнению, слишком бросался в глаза на фоне нового цвета волос Марка. Завышенную в стиле ампир талию ее платья для беременных венчал еще один розовато-лиловый бант. К счастью, с ней не было ее собачки Пуччи, возлюбленной Генерала Ли и матери Порги и Бесс. Обычно на них были одинаковые наряды, и я сомневалась, что сегодня утром я выдержу это. – Как твои дела? – сказала она, преувеличенно нахмурив брови. Тот факт, что она одновременно обнаружила, что беременна и что у Марка есть любовница, не охладил ни ее кокетства, ни приверженности браку. И даже если я сочла бы это достойным уважения в других людях, в случае Ребекки это было за гранью моего понимания. Джек встал и, засунув руки в карманы, в упор посмотрел на Марка. – Рад видеть тебя на свободе, Мэтт, – сказал он, намеренно исказив имя, как он делал с тех пор, как они – два противника – встретились впервые. – Не уверен, что одобряю твой новый цвет волос, но мы не будем видеться слишком часто, так что это не имеет значения. Я впервые увидела Марка после той ночи на кладбище, когда его волосы необъяснимым образом поседели. Или все же объяснимым. В конце концов, невидимые руки затащили его в мавзолей. По словам Ребекки, этот опыт сделал его более мягкой и кроткой версией самого себя, но у меня было сильное подозрение, что это временно. У Марка Лонго, которого знала я, вместо сердца был кусок угля, и требовалось нечто большее, нежели сильный страх, чтобы превратить его в нечто, напоминающее нормальное человеческое существо. Седые волосы на мгновение отвлекли меня, заставив забыть, что он примерно моего возраста, а не дряхлый, глубокий старик. Он был нашим врагом, и я была вынуждена постоянно напоминать себе, что независимо от того, как он выглядел или что Ребекка говорила о нем, это был все тот же Марк Лонго, которого я знала. И что Марк Лонго не был ни другом, ни родственником. Марк ухмыльнулся. На этот раз в его ухмылке было меньше льстивости, чем раньше. – Как продвигается книга, Джек? Если я что-то и усвоила с тех пор, как познакомилась с Джеком, так это то, что у писателя лучше не спрашивать, как продвигается его новая книга. Этот вопрос вызвал чувство неадекватности, сомнения и явную панику. Лицо Джека осталось спокойным, но я заметила тик на его щеке. – Отлично продвигается… спасибо, что спросил. Джек прошел через комнату и, подтащив к моему столу стул, поставил его рядом с тем, который он только что освободил. – Давайте ближе к делу, чтобы я мог заняться более приятными вещами. Например, натиранием груди воском. Я снова села за свой стол. Джек подождал, когда Ребекка и Марк сядут напротив меня, после чего присел на угол стола и улыбнулся: – Я просто останусь здесь на всякий случай. Вдруг Мэтт попытается стибрить карандаш или что-то в этом роде и мне нужно будет его остановить. У него липкие пальцы. Марк покачал головой. Он выглядел скорее раздраженным, нежели обиженным. – Послушайте, я пришел сюда, чтобы заключить перемирие. На тот случай, если вы спрятали головы в песок и не знаете, что съемка будет происходить независимо от того, хочется вам этого или нет. Скажу следующее: Харви Бекнер и другие продюсеры не отступят. Вы подписали контракт, и если только не хотите, чтобы на вас подали в суд, я бы посоветовал вам соблюдать его положения. Джек любезно кивнул, но тик на его щеке усилился. – Но если у меня нет выбора, то к чему эта встреча? Мне кажется, что наши юристы очень четко изложили нашу позицию. Если нам придется урегулировать спор в суде, мы на это готовы. Нам нет причин встречаться лицом к лицу. Пребывание с тобой в одной комнате вызывает у меня кишечное расстройство, что мне совершенно ни к чему. Ребекка чопорно сложила руки на коленях. – Мы с Марком решили созвать эту встречу, потому что мы одна семья. И поскольку мы одна семья, мы уверены, что сможем продолжить съемки на взаимовыгодной основе. Вы бы избежали необходимости опустошить свой банковский счет, а также продать один-единственный рубин, чтобы профинансировать ненужный и опрометчивый судебный процесс, а Марк снял бы свой фильм. Мы хотим, чтобы все прошло как можно более гладко, чтобы съемочная группа могла быстро приходить и уходить, а вы и ваша семья не испытывали бы лишних неудобств. Мы хотим сотрудничать, а не быть противниками. Потому что мы одна семья. Джек взял мой стаканчик для карандашей и принялся переворачивать каждую ручку и карандаш вверх тормашками. Я внутренне съежилась и даже села, подложив под себя собственные руки, чтобы не вырвать стакан из его рук и поставить все как следует. Джек продолжал улыбаться. – Я мог бы в это поверить, Ребекка, если бы у нас с твоим мужем не было такой длинной истории отношений. И не будь у него репутации лжеца и вора. Сжав кулак, Марк вскочил было со стула, но Ребекка прижала руку к его ноге. – Только без рукоприкладства. Мы тут все взрослые люди. Почему бы нам не обсудить все спокойно и здраво? – Как только вы назовете нам истинную цель своего визита. Если Харви одержим тем, чтобы мы выполнили наш контракт, нам не о чем говорить. Это дело в руках юристов. – Джек поставил стакан обратно на мой стол, и карандаши торчали из него вкривь и вкось, и встал. – В противном случае я ухожу. Ребекка, вопросительно подняв брови, посмотрела на мужа. – Хорошо, – сказал Марк, правда, с лицом человека, который вдруг понял, что его нижнее белье ему жмет. Он глубоко вздохнул. – Его… важно, чтобы этот фильм был снят и чтобы не было никаких судебных исков или иных осложнений, которые могли бы ему помешать или задержать его съемку и выход на экраны. – Фильм по моей книге, которую ты у меня украл. – Джек направился к двери. – Я уже услышал достаточно. Возможно, я тоже смогу сегодня записаться на колоноскопию. Все что угодно, что сделает мой день ярче. Джек уже подошел к двери, когда Ребекка вскочила. – Нам нужен кредит. Джек замер на месте и какое-то время оставался в полной неподвижности. А когда медленно повернулся, на его лице застыло выражение, которое я видела только однажды, когда он лежал на дне открытой могилы и смотрел на меня. Он поковырял пальцем в ухе. – Извини. Кажется, я не расслышал. Или меня внезапно забросило в альтернативную вселенную. Потому что нигде в реальном мире вам двоим даже в голову не пришло бы просить нас о чем бы то ни было после всего, что вы сделали, чтобы навредить мне и моей семье. Либо ты ударился головой о ступени мавзолея сильнее, чем я думал изначально, либо ты невероятно туп, что я всегда знал. Марк встал и начал застегивать пиджак. – Пойдем, Ребекка. Я же говорил тебе, что это бесполезно. Она свирепо посмотрела на него, а затем перевела взгляд на меня. – Ты неправ, потому что мы с Мелани – одна семья. – Ребекка положила руки на живот. – И потому что наш ребенок будет крестницей Мелани. Старая Мелани, у которой никогда не было лучшей подруги, которую никогда не выбирали в команду по кикболу на детской площадке и которая никогда не была подружкой невесты, мысленно поаплодировала, в то время как остальная часть меня перевела испуганный взгляд с Ребекки на Джека и Марка. – О, да ладно, – сказал Джек. – Ты действительно думаешь, что Мелани купится на твое «мы одна семья»? Когда я ничего не сказала, он переключил внимание на меня. – Что, Мелли? Ведь так? И хотя я терпеть не могла привычку Ребекки манипулировала мной, она все-таки была моей родственницей. Более того, бывали моменты, когда она была мне почти другом и, пытаясь помочь мне, делилась своими вещими снами. Я не могла просто взять и повернуться к ней спиной. – Послушайте, почему бы нам всем не сесть и не выслушать их? – Я указала на стулья перед своим столом. Джек бросил на меня предостерегающий взгляд. – Я постою, – сказал он, когда Марк и Ребекка неохотно вновь заняли свои места, – на тот случай, если мне захочется расстаться с завтраком. Я укоризненно посмотрела на него: обычно так смотрят на канючащего малыша или угрюмого подростка. – Ребекка, может, ты все же расскажешь нам, что происходит? Но я не хочу делать вид, будто все, что сказал Джек, – неправда, так что постарайся придерживаться правды. Марк сидел в каменном молчании. Ребекка – скромно сложив руки чашечкой над едва заметным животиком. Она была всего лишь в конце первого триместра. Я невольно вспомнила, как к концу первого месяца я выглядела так, словно была на грани родов. Ребекка откашлялась. – Марк… то есть мы – за последние несколько месяцев потерпели неудачу в нескольких инвестициях, причем не по нашей вине. Джек фыркнул, и я послала ему предостерегающий взгляд. Ребекка опустила глаза. – И я уверена, что вы слышали про иск Энтони против нас. Он требует свою долю в имуществе их дедушки. – Она помолчала. – Он утверждает, будто Марк обманул его в отношении винодельни и прочего имущества. Мы с Джеком переглянулись. Мы не знали, что брат Марка подал на него в суд. Узнав, что Энтони приударял за Джейн по наущению Марка, чтобы шпионить за нашими поисками клада, мы не хотели иметь с ним ничего общего. Хотя неудивительно, что, когда дело касалось Марка, Энтони, в конце концов, постоял за себя и дал брату отпор. – В результате у нас есть… возникла небольшая проблема с наличностью. Мы знаем, что теперь, когда вы нашли рубины, ваше финансовое положение укрепилось, и мы хотели бы обсудить ссуду. Нам просто нужно, чтобы фильм вышел вовремя и в рамках бюджета и имел успех в кинотеатрах. Агент сказал Марку, что, если так и будет, он может рассчитывать за свою следующую книгу на огромную сумму. Джек приподняв брови и состроил гримасу. – Ты же знаешь, – наконец сказал он, – что для продажи книги требуется предоставить оригинальный материал, верно? Я не дам тебе украсть у меня следующую идею. Не то чтобы это имело значение. Ты не только зря тратишь наше время, но и, похоже, потерял всякую связь с реальностью. – Он сделал шаг к двери. Но слова Марка остановили его. – Я могу вернуть тебе твою карьеру. Когда съемки завершатся, я признаюсь в дезинформации, которая могла непреднамеренно запятнать твою репутацию, а также репутацию твоего предыдущего редактора и агента. Я знала: Марк практически признавался, что это он поставил на карьере Джека жирный крест. Что это он заплатил людям, чтобы те обвинили редактора Джека в нарушениях, и оказал денежную помощь агенту Джека, чтобы тот досрочно вышел на пенсию, по сути, оставив его сиротой. Мы никогда не узнаем в полной мере, что еще сделал Марк, но он воспользовался шатким положением Джека в его издательстве после того, как книга Джека о нашем доме на Трэдд-стрит так и не вышла в свет из-за воровства Марка. Предполагалось, что эта книга станет спасательным кругом Джека, что она даст новый толчок его карьере после мрачного провала его предыдущего труда и публичного разоблачения его содержания. Вместо этого книга Джека не только не попала в списки бестселлеров, но и перед его носом внезапно захлопнулись двери издательств, и его карьера зависла на неопределенный срок. Для человека, чья личность была тесно связана с его карьерой, это было сродни медленной смерти. Джек спокойно, но с прищуром смотрел на Марка. На его лице осталось то же недоверие, что и у близнецов, когда я пыталась спрятать кусочек брокколи в кекс. – Непреднамеренно. – Джек с подчеркнутым сарказмом повторил это слово. Интересно, я единственная, кто заметил вспышку интереса в его глазах? – Более или менее, – сказал Марк, даже не пытаясь изобразить раскаяние. – Независимо от причины я знаю, что твоя нынешняя редакторша еще желторотый птенец, никогда не читала твоих книг и хочет, чтобы Ким Кардашьян прорекламировала твою следующую книгу. И у тебя нет агента, который бы подсказал твоей редакторше, куда ей засунуть ее идеи, потому что ни один мало-мальски достойный агент не отвечает на твои телефонные звонки. Джек усмехнулся, но тик на его щеке теперь пульсировал, как отбойный молоток. Он небрежно прислонился спиной к моему столу и закинул одну ногу на другую. – И ты мог бы это исправить? – Мог бы. Ребекка откашлялась: – Есть кое-что еще, не так ли, Марк? У Марка был вид человека, сидящего в кресле дантиста. Он кивнул. Сглотнул.