Прошло около часа, когда я, чувствуя уже жжение в глазах, выключила компьютер, решив доделать все, что нужно было для сдачи следующего номера. Я осторожно помассировала веки безымянными пальцами, посидела немного с закрытыми глазами и опять набрала номер Калачовой. Но опять никто не ответил. Я звонила ей уже несколько раз начиная с шести часов вечера, когда, по моим подсчетам, она должна была уже вернуться с работы. Недоумевая, я решила съездить к Наташе домой. «Не должна бы она нигде так долго шляться, – размышляла я, пряча бумаги в стол. – Может, случилось что?» «Даже не позвонила мне», – удивленно подумала я и набрала домашний номер подруги. На звонок снова никто не ответил. Это показалось мне странным, и я позвонила Наташке на работу. Но и там, надо полагать, все ушли домой. Я подумала, что, возможно, Наташка что-то узнала об Алексее и куда-то поехала, так тем более она должна была меня поставить обо всем в известность. В этот момент в кабинет с чрезвычайно озабоченным видом вошел Сергей Иванович Кряжимский. – Я прошу прощения, Ольга Юрьевна, – церемонно начал он, присаживаясь, – но тут вот позвонили из милиции и просили вас приехать по адресу… Сергей Иванович поправил на носу очки и продиктовал мне адрес Наташки. От неожиданности я аж привстала со стула. – А что там случилось-то, Сергей Иванович? – чуть не выкрикнула я. – Этого я, простите, знать не могу, – откашлялся Кряжимский. – Они не сочли нужным ничего сообщать. Но подчеркнули, что дело весьма серьезное. – Понятно, – упавшим голосом проговорила я и поднялась с места. – Оля, будешь кофе? – тут же просунула в кабинет свой любопытный нос Маринка. – Нет, – машинально ответила я, схватила свою сумку и быстрым шагом пошла к выходу. – Ну вот, так всегда… – донесся до меня обиженный Маринкин голос, на который я даже внимания не обратила. Наташка жила в девятиэтажном доме в одном из центральных районов, так что я добралась туда в считаные минуты. Въезжая во двор, я увидела, что к Наташиному подъезду невозможно пробраться – проход загораживали милицейские «уазики» и машины «Скорой помощи». Кроме того, возле подъезда собралась разномастная толпа. Боясь даже подумать о самом страшном, я остановила машину у первого подъезда и прошла к собравшимся. Среди толпы я сразу выделила хмурое лицо капитана Алферова – молодого худощавого парня лет двадцати пяти, с которым судьба сводила меня на нескольких прошлых делах. Мы даже научились результативно сотрудничать и давно перешли на «ты», тем более что были практически ровесниками. – Ольга Юрьевна? – искренне удивился тот, увидев меня, и тут же перешел на свой излюбленный язвительный тон: – Надо сказать, что сегодня мы наконец-то вас заметно опередили. А то взяли моду являться на место преступления раньше, чем правоохранительные органы. Небось информацию от преступничков из первых рук получаете? – Да, Дима, – насмешливо отозвалась я. – Они нам звонят, как террористы в «Аль-Джазиру», и сообщают, когда и где пройдет очередная уголовщина. – Я бы попросил на месте преступления не выражаться, – нарочито серьезным тоном прикрикнул Алферов, хотя я поняла, что шутка ему понравилась. – Так все же, Дмитрий Олегович, чего случилось-то? – Женщина замочила мужчину. Должно быть, бытовуха. И вроде бы все говорит за это, но замочила-то она его из пистолета, а это уже дело серьезное! Я облегченно вздохнула. Значит, с Наташкой ничего не случилось, если «замочили» мужчину. – У меня просто подруга здесь живет, насчет нее, кстати, как раз и хотела с тобой поговорить, – сказала я уже менее напряженным тоном. – А в какой квартире живет твоя подруга? – спросил Алферов. – В сто восемнадцатой. – Понятно, – ухмыльнулся капитан. – Собственно, я так и думал. – Что именно ты думал? – встревожилась я и вцепилась в Алферова. – Что здесь произошло? – Ну, похоже, что это именно твоя подружка только что застрелила человека из пистолета! – Дима, что ты несешь? – почти закричала я. – Тихо, тихо, девушка, на нас ведь люди смотрят! – одернул меня Алферов, нисколько не смущаясь. – Говорю тебе – в подъезде прозвучал выстрел, соседи вызвали нас. Картина следующая: твоя подружка валяется на полу без сознания, в руке у нее зажат пистолет. А рядом лежит труп мужика, вернее, парня лет эдак двадцати пяти, которому прислали пулю в лоб. – Бред какой-то… – пробормотала я. Алферов лишь плечами пожал и внимательно посмотрел на меня. – А что за парень? – тихо спросила я. – Так, парень, парень… – проговорил Алферов, шаря по карманам. – При нем был документ… Так, сейчас посмотрю. – Алферов наконец достал из кармана книжицу, открыл ее и прочитал: – Поздняков Антон Назарович, зарегистрирован по адресу… У меня все оборвалось внутри. Все вчерашнее, все эти глупости насчет «барана», «моей девочки» и прочего показались сразу же какими-то нереальными, что ли. Реальность же заключалась в том, что Антон Поздняков, еще вчера сидевший с видом обиженного ребенка в моей машине, сейчас был мертв. И к тому же Алферов утверждал, что к смерти его причастна моя подруга. – Я так понимаю, – медленно отчеканил Алферов, – что ты сюда приехала неспроста. Видимо, вы что-то задумали со своей подружкой. – Дима… – тихо проговорила я, будучи не в силах сейчас препираться с капитаном. – Я тебе говорю правду. Я ничего не знаю о случившемся, для меня это как гром среди ясного неба. Давай не будем сейчас кричать друг на друга, мне необходимо поговорить с Наташей. Где она? – Ага, прямо щаз-з! – неожиданно возмутился Алферов. – Побеседовать по душам с убийцей сразу после преступления, как это мило, как наивно! Вы, Ольга Юрьевна, вообще понимаете, что говорите? Информацию я вам и так даю выше крыши, а разговаривать посторонним лицам с подозреваемым – это уже, знаете ли, излишне. – Дима, я нисколечко не верю, что это она его убила! – твердо заявила я. – Мало ли во что ты нисколечко не веришь! – махнул рукой Алферов. – Я вот в бога не верю, а сколько людей в церковь каждый день ходят. Тут факты говорят сами за себя. Разберемся, конечно… Хорошо, если необходимую самооборону удастся доказать. Алферов произнес это своим обычным, довольно насмешливым и ровным тоном и, отвернувшись от меня, широкими шагами прошел к подъезду. В этот момент подъездная дверь отворилась, и оттуда вывели Наташку. На руках ее были надеты наручники. Вид у Наташки был ужасный – на голове с правой стороны запеклась кровь, ее подтеки виднелись и на лице, тушь размазалась под глазами, волосы были спутаны, одежда черт знает в чем перепачкана. Она шла очень нетвердой походкой, по лицу ее текли слезы, оставляя на грязных щеках белые полоски. Увидев Калачову, я кинулась к ней. – Куда? – перегородил мне дорогу один из милиционеров. – Простите, это моя подруга, мне нужно с ней поговорить! – быстро проговорила я, показывая свое журналистское удостоверение. – Не положено! – отрезал милиционер. А Алферов отрицательно покачал головой, глядя в мою сторону. Вроде бы он сделал это с таким видом, что, мол, понимает – подруга и все такое, но действительно не положено. Глядел он на меня при этом очень даже строго, всем видом давая понять, что ничего противозаконного в этой ситуации предпринимать не будет. – Оля! – тонким голосом вскрикнула Наташка и расплакалась в голос. Разумеется, на милицию эти всхлипы не произвели никакого впечатления, и Наташку запихнули в милицейский «уазик». – Слушай, мне было нужно десять минут, всего лишь десять минут, – тихо сказала я, с упреком глядя на Алферова. – Не узнаю лучшую представительницу нашей славной провинциальной прессы, – пожал он плечами. – Да ладно, в отделении поговоришь, если время будет… А то тут глаз слишком много. Поехали. – Он кивнул на свою машину. – У меня своя, кстати, могу и тебя с собой взять, – улыбнулась я. – Да нет, благодарствуйте, – осклабился Алферов и исчез в салоне «шестерки». В отделении Алферов посадил меня в своем кабинете, а сам сразу же вышел. Вернулся он примерно через час и сказал: – Ну что, давай, общайся с ней, раз уж тебе так необходимо. Разумеется, если что выяснишь, сразу же мне доложишь… Я пропустила мимо ушей его командное «доложишь». Это он просто заговорился, поскольку привык приказывать своим сотрудникам. Я же его подчиненной не была и становиться таковой не собиралась. – Спасибо тебе, Дима, – с искренним чувством благодарности ответила я. – Большое спасибо. – Ладно, сочтемся, – буркнул Алферов. – У меня только одна просьба – не задерживайтесь там. Я выделяю тебе ровно десять минут, и по их истечении не желаю выслушивать твоих просьб типа «пожалуйста, Дмитрий Олегович, нам надо всего еще одну секундочку!». Алферов так точно передал характерные для меня интонации, что я не выдержала и засмеялась. А потом, посмотрев на Алферова уже серьезно, сказала: – Хорошо, я постараюсь уложиться в десять минут. А где будет проходить наша встреча? – В кабинете следователя. Подожди немного, покури вон пока. – А есть какие-нибудь новости? – закурив, спросила я. – Да, но немного. И не из разряда приятных. Пистолет, из которого убили Позднякова, нигде не зарегистрирован. Наталья Калачова начисто отрицает, что это ее пистолет. У ее мужа разрешения на это оружие также не зафиксировано. Я молчала, переваривая полученную информацию. Алферов откинулся на спинку стула и насмешливо спросил: – Слушай, а не слишком ли ты уверена в своей подруге? Я это к тому, что очень уж улики серьезные. Сама посуди – лежит она на полу, рядом с трупом, в руке пистолет… – Вот именно! Почему она лежала на полу? – Ну, видимо, он напал на нее, ударил, вот она и выстрелила. – Я так не думаю. У нее и в мыслях ничего подобного не было, она бы мне обязательно сказала. – Так вы общались с ней на эту тему? – Да. Наташа обратилась ко мне за помощью. Она сказала, что за ней несколько дней следит незнакомый человек. Я поговорила с ним, и он обещал, что оставит ее в покое.