Я взял с собой термос с горячим кофе и коробку с батончиками гранолы,[68] а потому был готов пробыть на своем «наблюдательном посту» сколько потребуется. За полтора часа, которые я «просидел» около офиса, я не видел, чтобы туда входил или оттуда выходил кто-нибудь из полицейских, но я на это и не рассчитывал. Если ты — анонимный источник, то не станешь шастать в отдел новостей популярного средства массовой информации. Более того, никто из людей, проходивших в том или ином направлении через входную дверь офиса, ни капельки не был похож на копа. В основном это была молодежь в возрасте от двадцати до тридцати лет, с волосами, стянутыми на затылке в хвостик, с пирсингом и колечками в носу, в беретах и наушниках. Новая эпоха в журналистике. Раздался звуковой сигнал смартфона. Пришло сообщение от Кейт: «Еще один нерабочий день для Билли? Ты болен или развлекаешься?» Я уже второй день подряд не появлялся на работе. Подумал, что и Кейт, возможно, после грандиозного судебного разбирательства возьмет себе пару-тройку выходных, но она, похоже, не нуждалась в отдыхе. Это стало еще одним напоминанием о том, какая пропасть возникла между нами, напарниками по работе, которые раньше согласовывали друг с другом все свои действия, а теперь не могут утрясти даже график работы. «Просто личные дела», — ответил я на сообщение Кейт. «Компания не требуется?» — почти сразу же пришло новое СМС. Мне хотелось вести переписку в непринужденной, даже небрежной манере, но после эротической фотографии, которую она приложила к первому сообщению, было сложно делать вид, что я ничего не замечаю и не понимаю. Я ведь даже никак не отреагировал на фото — вообще никак. «У меня все в порядке, просто кое-какие дела», — написал я и добавил: «Скоро пообщаемся». Это был мой способ прекратить обмен сообщениями. Я нажал иконку «отправить» и услышал, как дзинькнул смартфон, отправляя через киберпространство мою эсэмэску Кейт. Двумя часами позже Ким вышла из офиса и быстрым шагом отправилась через улицу в деликатесный магазин, находившийся в двадцати ярдах от моей машины. Наступило время обеда, а обед — хорошее прикрытие для конспиративной встречи. Я вышел из автомобиля и стал наблюдать за Ким через большое окно магазина. Ни с кем из посетителей она не контактировала, ни к кому близко не подходила, не брала ничего, что оставил бы кто-то другой. Просто вытащила какой-то салат из охлаждаемого прилавка, поставила возле кассира, расплатилась кредитной карточкой и вышла из магазина. С чувством разочарования я вернулся в машину, чувствуя, что пора сходить по малой нужде. Снова оживился смартфон. Еще одно сообщение от Кейт: «Ты имеешь право молчать». И снова фотография. Еще одно селфи. Здесь Кейт уже в униформе патрульного полицейского, которую она не надевала лет сто. Рубашка расстегнута до пупка, открывая обнаженное тело. На бедре — пистолет. С пальца свисают наручники. Образ сексуальной женщины-полицейского. Она, похоже, нажимала на все кнопки, какие только знала, чтобы попытаться меня раззадорить. Почему? Я, конечно, классный парень и все такое прочее, но не такая уж ценная находка. Я убрал в сторону смартфон, словно пытаясь отгородиться от всего этого. Прошел час. Ким села в такси и поехала в салон красоты. К счастью для меня, я мог видеть через венецианское окно салона, как парикмахер подрезал ее курчавые волосы на один дюйм. Вряд ли салон был для нее местом встречи. В принципе, возможно, но маловероятно. Снова раздался звуковой сигнал, и я уже с опасением посмотрел на дисплей смартфона. Да, именно оно. Новое сообщение от Кейт: «Не заставляй меня просить». — О господи, Кейт, — пробормотал я, когда один за другим раздались еще два сигнала, возвестивших об очередных сообщениях: «Если только не хочешь, чтобы я просила с громким смехом»; «На четвереньках?» Во время нашей недолгой интимной связи мне такое, наверное, понравилось бы, но сейчас абсолютно не до забав. Я набрал слово «прекрати», но не отослал. Долго смотрел на экран, не зная, что делать. Не хотелось ухудшать и без того затруднительную ситуацию, подливать масла в огонь. Однако и обнадеживать Кейт желания не было. Полтора часа спустя Ким снова появилась в своем офисе в районе Деарборн-Парк. Прилетело еще одно СМС от Кейт: «Это все какая-то фигня». Да, очень похоже на какую-то фигню — я почти проникся настроением Кейт, ибо безрезультатность слежки начинала уже выводить из себя. Слово «прекрати» все еще висело на дисплее смартфона с того момента, как пришло последнее сообщение от Кейт. Я все-таки надавил на иконку «отправить». И, вздохнув, приготовился получить что-то резкое в ответ. Я был абсолютно уверен: Кейт не понравится, что от нее требуют что-то там прекратить. Следующие полтора часа я не получал от нее сообщений. Вообще никаких. Солнце постепенно стало прятаться за домами района Саут-Ап, и небо начало темнеть. Ничего нового о Ким, и ничего нового от Кейт. Наконец смартфон подал следующий сигнал. Новое сообщение от Кейт гласило: «Тебе нравится что-нибудь из того, что ты видишь?» К сообщению прилагалось еще одно селфи. Кейт сидела внутри своего автомобиля «Корветт» абсолютно обнаженная, если не считать распахнутой кожаной куртки. Это была третья фотография, достойная какого-нибудь эротического веб-сайта. Однако была одна деталь — она приставила к виску дуло пистолета. Снимок произвел на меня такое сильное впечатление, что мне вдруг показалось, будто между ушами ударили в гонг, а в живот вонзили копье. Кейт было хорошо известно, каким образом ушла из жизни моя жена. С Кейт явно что-то происходило. Я не понимал что. Но я не мог это игнорировать. В этот момент Ким Бинс вышла из офиса и направилась к автомобилю. «Вот черт!..» Мне необходимо продолжать следить за Ким. Ее следующая публикация должна была появиться уже завтра. Если она планировала встретиться со своим источником, то никак не позже завтрашнего утра. Я не мог сейчас отвлечься от нее. Вот именно сейчас — не мог. Я набрал на смартфоне — а затем стер — несколько сообщений: «Это не смешно»; «Надеюсь, ты шутишь»; «Не принимай опрометчивых решений». Ни одно из них не показалось мне подходящим. Увидев, что Ким уже рванула куда-то на своем автомобиле, я поехал за ней. Быстренько набрав на смартфоне «Скоро поговорим я обещаю», я нажал на иконку «отправить». Это, конечно же, не самое лучшее для данной ситуации сообщение, но оно, как мне казалось, было вполне приемлемым. Я не знал, дурачит она меня или и в самом деле катится к какой-то крайности. Я надеялся, что мне представится возможность это выяснить. 75 Я вышел из машины и стал переминаться с ноги на ногу, пытаясь согреться. Уже давно стемнело. От холода пощипывало лицо. Я уже и не помнил, когда в последнее время в начале апреля было так холодно. Холодина такая, что проститутки, наверное, могли брать деньги только за то, что подуют клиенту на руки, чтобы согреть. Я находился в торговом центре на углу Огден-авеню и Гранд-авеню в районе Вест-Таун. Это было одно из моих любимых местечек. Я довольно хорошо знал местное заведение «Твистед споук» — один из лучших гамбургер-баров города: там подавали густые ароматные коктейли «Кровавая Мэри». Мне со страшной силой захотелось оказаться сейчас там: заказать себе сочный гамбургер и выпить виски или пива. Но нет, я находился по другую сторону улицы и стоял с биноклем в руках укутанный до подбородка. Изо рта при выдохе вырывалось облачко пара. Зрение у меня довольно хорошее, поэтому, пока Ким Бинс просто сидела за столиком в «Твистед споук» спиной к окну, прихлебывая что-то из бокала, бинокль я не использовал. Однако если к столику кто-нибудь подойдет, я тут же вытащу оптику. Прошло пока что тридцать минут, и единственным человеком, подходившим к ней ближе чем на десять футов, был официант — угрюмый толстяк с усами и бородой и лысым черепом. Двигатель в моем автомобиле работал. Фары и плафон были выключены, а обогреватель работал на полную мощность. Примерно каждые десять минут я нырял в машину, чтобы немного согреться, но при этом не отводил взгляда от Ким. Я пританцовывал на месте и подпрыгивал. Я был похож на рыбака, который решил совместить подледный лов с аэробикой. Ким посмотрела на часы и неспешно отхлебнула из бокала. В прозрачной посудине плескалось что-то желтоватое — видимо, фруктовый напиток. Ким сидела в «Твистед споук» уже сорок пять минут. Я решил вернуться в автомобиль — там я буду не так заметен, если придется воспользоваться биноклем, да и видно оттуда было неплохо. Угол обзора, правда, не позволит хорошенько разглядеть того, кто, может быть, сядет за ее столик, но вот саму Ким я видел прекрасно, и если она сдвинется хотя бы на дюйм, я сразу выскочу из машины, и угол обзора расширится. А пока я не видел особой необходимости переохлаждать организм. Час спустя Ким наконец-таки пошевелилась на тот самый дюйм. Она заказала что-то из меню — возможно, хумус и питу.[69] Нужно было сделать вид, что она и в самом деле пришла поужинать, чтобы не раздражать хозяина заведения, — мол, столик заняла, а ничего не заказывает. К половине двенадцатого Ким стала барабанить пальцами по столу. Она сидела ко мне почти спиной, и я мог видеть ее лицо только тогда, когда она смотрела на дверь. Однако в те немногие мгновения, когда лицо было видно, мне передавалось ее раздражение. Брови сведены вместе, а губы поджаты. Она нервничала. Я — тоже. К полуночи она выглядела уже обескураженной. Вариант, что она торчит там в ожидании подруги или ухажера, явно исключался. Не стала быть она ждать два часа от предполагаемого начала встречи. Или позвонила бы по телефону и сказала что-нибудь вроде: «Привет, я уже здесь. С тобой все в порядке?» — тем самым вежливо намекая приятельнице или кавалеру, что пора бы и поторопиться. Но она никому не позвонила. Не позвонила по той простой причине, что не имела телефонного номера человека, с которым должна была встретиться. Ее информатор, конечно же, не хотел, чтобы она могла так просто его разыскать. Никакой электронной почты. Никаких сообщений. Никаких телефонных звонков. Ким заплатила по счету и вышла на улицу. Она села в такси и отправилась к себе домой в район Линкольн-Парк. Приехав туда вслед за ней, я увидел, как она вошла в дом и поднялась в свою квартиру на третьем этаже. Мое сегодняшнее дежурство, похоже, закончилось. Я не получил того, чего ожидал, но зато узнал две вещи. Первая: Ким на самом деле должна была встретиться со своим источником. Это было понятно, и это было приятно — получалось, что я на правильном пути. А вот еще одно открытие было не столь радостным. Оно чем-то напоминало злокачественную опухоль. Это могло быть не более чем уродливым изъяном, но ощущалось больше как раковая опухоль, которая медленно распространяла свой ужасный яд, — опухоль, которая становилась тем больше, чем дольше я наблюдал, как Ким Бинс тщетно ждет своего «гостя». Затренькал телефон. Дисплей подсказал, что звонит Эми. Сердце заколотилось так, как будто меня долбанули электропогонялкой для скота. Я слегка прикоснулся к кнопке, затем решил, что не стану отвечать, но секундой позже все же нажал на кнопку. — Как дела? — спросила Эми. Я думал над ответом пару мгновений: — Ложная тревога. Она лишь поужинала и поехала домой. Формально это была правдой, но я, однако, умолчал о том, как долго просидела Ким, ожидая кого-то. Умолчал я и о том, что был уверен: она ждала человека, являющегося ее источником. Потому что вторая вещь, которую я узнал сегодня вечером, заключалась в том, что источник Ким каким-то образом узнал, что сегодня лучше не приходить. Кто-то подсказал ему, что я буду следить за Ким. И единственный человек, которому было об этом известно, сейчас разговаривал со мной по телефону. 76 «Нет, — мысленно сказал я себе, когда вернулся домой. Я стал ходить взад-вперед по спальне. — Не может быть». Эми не стала бы никому рассказывать о затеянной мною слежке. Но откуда же тогда информатор Ким узнал? Разве я не вел себя осторожно? Разве я не был осмотрительным? Я ведь мастер по части слежки. Это, можно сказать, мой конек. Но я, по-видимому, как-то себя выдал. Это было единственное объяснение. Где-то я допустил ошибку. Источник Ким сам провел — или сама провела — кое-какую разведку, заметил меня и решил не появляться.