Сориентировавшись, Пэтти сообразила, что квартира Эми находится справа от лестницы. Открыть замок отмычкой оказалось самым простым делом. Это был дешевенький замок со штырьковым реверсивным механизмом. Как пользоваться отмычкой, ей показал один подозреваемый, которого она как-то раз допрашивала по поводу взлома с проникновением. Он пытался ей понравиться. Кстати, не он один — многие подозреваемые пытались, и Пэтти не понимала, на что они надеялись. Она затаила дыхание и, прислушиваясь к малейшим звукам, принялась за работу. Если бы кто-то вышел из соседней квартиры, ей пришлось бы снова разыграть спектакль: она быстро поднесла бы мобильный телефон к уху и стала бы со смехом рассказывать воображаемому собеседнику, что не может найти проклятые ключи. В общем, ей пришлось бы говорить и делать что-нибудь такое, что не вызвало бы подозрений. Это у нее получалось хорошо. Так хорошо, что иногда даже пугало. К счастью, орудовать отмычкой ей никто не помешал: ни из одной из квартир никто не вышел. Пэтти аккуратно открыла входную дверь и замерла в напряженном ожидании — не проявит ли себя последнее возможное препятствие, а именно сигнализация. Нет, сигнализации здесь не было. Она зашла в квартиру в абсолютной тишине. Люди, живущие в многоквартирных домах, зачастую думают, что запираемая дверь подъезда с переговорным устройством на первом этаже — вполне достаточная защита для их жилища. Пэтти закрыла за собой дверь и почувствовала облегчение. Она глубоко вздохнула, сняла зимние перчатки и надела вместо них перчатки резиновые. Затем сняла ботинки — от мокрых грязных подошв могли остаться следы по всей квартире. Позднее, когда придет время отсюда уходить, она вытрет грязь возле входной двери бумажными салфетками и заберет салфетки с собой. Она не оставит после себя никаких следов. — Ну что же, Эми, — сказала она, обращаясь к пустой квартире, — давай приниматься за работу. 80 Она не знала толком, с чего начать. Может, поискать в выдвижном ящичке для носков? В кухонном шкафу? В прикроватной тумбочке? В шкафчике с медикаментами? Под ковриком? Предмет, который она искала, мог находиться где угодно. Она начала наугад, полагая, что такая вещь не будет лежать на виду. Она осмотрела шкафчик в ванной, пошарила руками под раковиной, открыла бутылочки с медикаментами и флаконы с лосьонами и заглянула внутрь. Она посмотрела под кроватью и отдернула шторы. Тихонько постучала ногой по ковровому покрытию в спальне и по паркету в гостиной, выискивая фальшивые полы и потайные полости. Ничего. Она осмотрела маленький письменный стол, который стоял в углу гостиной и на котором лежал ноутбук поверх каких-то бумаг. Мини-офис в тесной квартирке. Место, которое на виду. Настолько на виду, что она не стала с него начинать. Но теперь дошла очередь и до него. Она вытащила один из выдвижных ящиков и достала из него несколько блокнотов, паспорт, какие-то письма, бумаги-документы и журнал, открытый на той странице, на которой начиналась статья о знаменитом расследовании в отношении одного сенатора в штате Висконсин. Слева внутри письменного стола лежали несколько ручек и карандашей и маленькая черная флешка. Пэтти взяла ее и стала разглядывать так внимательно, как будто сам вид этой флешки мог ей о чем-то сказать. Однако на ней не было ни маркировки, ни какой-нибудь наклейки. Пэтти, чувствуя дрожь в руках и ногах, достала из сумки, которую принесла с собой, свой ноутбук. Она села на стул возле письменного стола Эми и аккуратно вставила флешку в порт. Запуская компьютер, она буквально затаила дыхание. На экране появилось меню, в котором отображалось содержимое флешки. А хранился на ней только один файл в формате PDF. На титульной странице было написано: БУХГАЛТЕРСКАЯ КНИГА. Чувствуя, как тело пронзило что-то вроде электрического разряда, Пэтти щелкнула мышкой, и компьютер начал шелестеть и поскрипывать. На экране появилось содержимое файла. — О господи, это она, — прошептала Пэтти. — Это маленькая черная книжка. 81 Было немало предположений по поводу того, в каком виде существует маленькая черная книжка. Некоторые думали, что Рамона Диллавоу — менеджер особняка-борделя — старалась не использовать компьютеры и просто записывала сведения от руки в каком-нибудь блокноте. Другие полагали, что она вряд ли смогла устоять перед простотой и удобством использования с данной целью компьютера. Но все сходились в одном: Рамона Диллавоу наверняка ведет учет оплаты со стороны клиентов особняка-борделя. Пэтти впилась взглядом в светящийся экран компьютера. Документ, на который она сейчас смотрела, казался ей едва ли не священным Граалем. На его поиски были потрачены сотни человекочасов, и при этом погибли люди. Выяснилось, что оба предположения были правильными — Рамона Диллавоу вела записи от руки на страницах блокнота, но затем страницы сканировались, и полученные файлы сохранялись на флешку. Всего на ней имелось более сорока страниц, похожих на бухгалтерскую книгу и рассортированных по датам, самая первая — трехлетней давности. На каждой строчке были коды: буквы, за которыми следовали цифры, а за ними, в свою очередь, следовало число, отражающее, по-видимому, сумму в долларах, уплаченную за предоставленные услуги: «BBB-14-5000»; «JJ-21-7500»; «Q-17-10000». Такого рода записи фигурировали на многих и многих страницах. Никаких имен — только коды. Однако, просмотрев около сорока страниц, Пэтти обнаружила ключ ко всей этой зашифрованной информации. Каждый номер символизировал ту или иную проститутку. У каждой указывалось только ее имя и первая буква фамилии. Под номером 14 фигурировала девушка, которую звали Эйва Дж., под номером 21 — Марни Б. В общей сложности упоминалось более пятидесяти проституток (Криста К., Кортни Дж., Лиэнн Л.), которые работали в особняке-борделе в последние три года. Каждая буква символизировала клиента, причем обозначались только фамилии. Когда все буквы были заняты, начали писать по две одинаковые, затем — по три. Пэтти нашла архиепископа Фелана под буквой «K» — что означало, что он был одним из самых давних клиентов. Под буквами «RR» фигурировал Делани — теперь уже опозоренный бывший мэр Фрэнсис Делани. Кодом «YY» обозначался Тедеско, и это был не кто иной, как конгрессмен Джон Тедеско — человек, который совсем недавно, можно сказать, отдал ключи от кабинета мэра начальнице Эми — Маргарет Олсон. Пэтти просмотрела список клиентов. Некоторые уже были разоблачены при помощи фотографий, опубликованных Ким Бинс. Тех, чье грязное белье еще не вытащили на свет, оставалось довольно много — около ста человек. Пэтти дошла до последней из фамилий и остановилась. Сейчас она находилась на сороковой странице, а всего страниц было сорок две. Ей оставалось прочесть еще две страницы. Она не знала точно, что же там будет — на последних двух страницах, но догадывалась. Рамона Диллавоу, по всей видимости, была очень педантичной по части учета своих транзакций, относящихся к клиентам, которые платили определенную сумму за реализацию тайных сексуальных фантазий. А раз так, почему бы ей не быть столь же педантичной применительно к выплатам, которые она делала полицейским, прикрывающим ее незаконный бизнес? Пэтти вздохнула и перешла к следующей странице. В самом верху было написано почерком Рамоны: «Исходящие платежи». Ага. Откупные. Взятки. Рамона вела также учет взяток. И здесь фигурировала одна и та же фамилия — строка за строкой — на протяжении последних трех лет. Выплаты делались ежемесячно: сначала в размере двух тысяч долларов, затем — четырех тысяч и в конце концов — десяти тысяч долларов в месяц. Одна и та же фамилия в каждой строке. Все платежи — одному и тому же лицу. — Значит, Эми знает, — прошептала Пэтти пустой комнате. — Это проблема. Она таращилась на экран компьютера, пока слова перед глазами не начали расплываться и подергиваться. Она продолжала смотреть на экран, хотя там уже появилась экранная заставка в виде астероидов, проносящихся через черный экран. Она все еще не сводила глаз с монитора, когда за окнами квартиры Эми Лентини начали сгущаться сумерки. Она смотрела на экран до тех пор, пока не решила, как ей поступить. Затем она осторожно закрыла ноутбук — так осторожно, как будто это был взрывоопасный предмет, — и, вытащив из него флешку, засунула ее в карман штанов. — Пожалуй, я вырву это из твоих рук, Эми, — зловеще прошипела она. — Как говорится, кто нашел — того и вещь. И все такое прочее. Она положила ноутбук в чемодан, который притащила с собой, и закрыла застежку-молнию. — Не переживай, братишка, — сказала она, надевая ботинки. — Я это все почищу. Впоследствии скажешь мне «спасибо». Настоящее 82 — Детектив Кэтрин Фентон была отвергнутой женщиной, — говорит мой адвокат Стилсон Томита, прислонившись к краю оконного проема в своем офисе. За ним в окне видно реку Чикаго и мост Уэллс-стрит. — Женщиной, которая хотела Билли Харни, но не смогла его добиться. А если не смогла она, значит, не смог никто. Ух ты! Это круто. — У нее была мимолетная связь с Билли, но она хотела большего, а Билли — нет. Более того, Билли начал встречаться с другой женщиной, а именно с Эми Лентини. Воспрепятствовать этому у Кейт никак не получалось, поэтому она пошла на крайности. Она перепробовала все. Эдакая Гленн Клоуз в фильме «Роковое влечение». Если не считать того, что она — полицейский, который живет в мире оружия и насилия. Когда у нее ничего не получилось, она не стала горевать и злиться, стоя перед кухонной плитой, а решила поквитаться с Билли посредством совершения убийств. Она убила Рамона Диллавоу, зная, что Билли будет подозреваемым. Она убила Джо Вашингтона после того, как Джо встретился с Билли в метро, — опять же понимая, на кого падет подозрение. Затем она подложила орудие преступления в подвал дома Билли, зная, что это его погубит. Если он сломал ей жизнь, то она, в свою очередь, испортит жизнь ему. А я было подумал, что его вступительные слова звучат круто. — Всего лишь за несколько дней до перестрелки она присылала Билли свои фотографии в полуобнаженном виде — в том числе и снимок, на котором она приставляет дуло пистолета к голове, угрожая самоубийством, если он ее проигнорирует. И когда он не ответил взаимностью, что она написала ему в сообщении? «У тебя был шанс. Помни что я давала тебе шанс». Я не помню этой эсэмэски. Не помню сексуальных фотографий, которые она вроде бы мне присылала. Они — где-то внутри черной дыры, образовавшейся в моей памяти. Единственная причина, по которой мы о них знаем, — нам сообщили представители обвинения. — Двумя днями позже, — продолжает Стилсон, — она направляется на квартиру Эми Лентини и обнаруживает Билли и Эми лежащими в постели. Это стало последней каплей. Она выхватывает пистолет. Билли, чей пистолет лежит рядом, на прикроватном столике, тоже хватается за оружие, чтобы открыть ответный огонь. Его пистолет выстреливает, и в начавшейся суматохе пуля случайно попадает в Эми — еще до того, как Кейт и Билли стреляют друг в друга. Стилсон ослабляет узел на галстуке, тянет его вниз и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки. Я знаком со Стилсоном Томитой еще с тех времен, когда был ребенком, а он и мой отец — новоиспеченными полицейскими, работающими в поте лица. Затем он закончил юридический факультет и стал прокурором, но впоследствии, когда возникла необходимость платить за обучение в колледже своих четырех отпрысков, «переметнулся» к адвокатам. Стилсон представляет собой классического жителя Чикаго со смешанной кровью: его отец — иммигрант первого поколения из Японии, который открыл швейную мастерскую в районе Линкольн-Парк; мать на все сто пятьдесят процентов ирландка из южной части Чикаго, в роду которой были сплошь и рядом полицейские еще со времен Великой депрессии.[70] Глядя на него, видишь больше Ирландии, чем Азии, но черты его лица недостаточно отчетливы, чтобы понять его происхождение. Он, бывало, шутил, что люди при первой встрече не могут для себя решить, кто он — итальянец, грек или латиноамериканец. Но кто бы он ни был по национальности, он все еще выглядит как полицейский, которым когда-то был, — красноватый цвет лица, глубоко посаженные глаза человека, видавшего мерзопакостный отстой системы уголовного судопроизводства, ее уродство, безысходность, горечь и в конечном счете безнадежность. Он и сажал людей за решетку, и защищал их. По обе стороны баррикад есть свои трудности, и это заметно по его осунувшемуся лицу. Я обвел взглядом собравшихся в офисе близких мне людей: сестру Пэтти, отца и лейтенанта Майка Голдбергера, который для меня, можно сказать, почти второй отец. Все они размышляют над тем, что? только что прозвучало, — то есть над кратким изложением речи Стилсона на суде в мою защиту. До суда остается меньше недели, и обвинение уже представило доказательства. Мы вдвоем со Стилсоном ломали голову над общими версиями построения моей защиты в течение нескольких недель, но теперь пришло время перейти к конкретике. Теперь нам известно все, что у них имеется против меня. Пришло время окончательно выработать план, проверить и перепроверить его — так сказать, прицениться и вылепить из имеющихся сведений, как из глины, самые лучшие доводы, на какие мы только способны. — Мой пистолет случайно выстрелил и пуля угодила в Эми? — спрашиваю я. — Это был несчастный случай? — Ну, Эми была убита из твоего пистолета, а не из пистолета Кейт. Они могут это доказать. — Стилсон пожимает плечами. — Если у тебя имеется объяснение получше, я слушаю очень внимательно. Когда твое самое лучшее объяснение — просто какая-то чушь, то ситуация выглядит не очень обнадеживающей. Стилсон, видя выражение моего лица, слегка наклоняет голову и кивает. — Мы используем то, что у нас есть, — говорит он, — и это самая лучшая из имеющихся версий, Билли.