Наставник, не подозревая о ходе моих мыслей, продолжал: – Блеквуд. Вы – щит. Уясните себе это. А если не можете осознать это головой, то я натренирую ваше тело, чтобы оно действовало быстрее, чем вы успеете подумать. Вы должны закрывать собою того, кто стоит за вашей спиной, вашего атакующего. Он полагается на то, что у него есть щит, который способен закрыть его от удара. На эту пламенную речь мне хотелось сделать встречное предложение: едва в нас с Гардом полетит первый аркан, я тут же упаду, притворюсь трупом и не буду отсвечивать всю игру. Так мой атакующий поймет, что щита у него нет, и будет уже более осмотрителен… Но увы, вряд ли такой план понравится Ромирэлю. ? жаль. Вот только чего я не подозревала, так это того, что остроухий только начал измывательства над одной бедной ведьмой. Слова о том, что он натренирует мое тело действовать вперед головы, оказались не пустым звуком. Едва я распрямилась, как меня осчастливили: тренировка продолжается! До ночи мы с наставником отрабатывали простейшие комбинации. А потом я просто упала. Как давно и мечтала. Было плевать, что лицом в грязь и что в оной вообще-то холодно и мокро. – Блеквуд, поднимайтесь, – непререкаемо произнёс Ромирель. Я даже не дрыгнулась. – Блеквуд, вы имеете все шансы простудиться. Я лежала и не реагировала, завидуя зомби. – Блеквуд, если вы умрете, я наплюю на все законы империи, притащу из темных земель некроманта и заставлю его оживить вас. И все свое посмертие вы будете тренироваться на этом полигоне. Станете единственным и неповторимым зомби на всю академию. Да что там академию, империю. Даже на такую угрозу я не прореагировала. А потом… Меня подхватили сильные руки и куда-то понесли. Было тепло, хорошо и, главное, никто не орал над ухом: «Блеквуд!» Но постепенно я начала приходить в себя. Открыла глаза и тут же поймала несколько заинтересованных, а порою и откровенно завистливых взглядов. Оказалось, что меня самолично нес Ромирэль. Этот неуловимый полуэльф, на руках которого мечтала прокатиться чуть ли не половина адепток (да и преподавательниц Академии тоже!) сейчас тащил меня традиционным свадебным способом. То бишь перед собой, со всеми предосторожностями. – Могли бы и через плечо перекинуть, раз вы уж решились транспортировать меня через всю академию, – было первое, что я пробормотала. – Это самое неожиданное заявление от девушки, которое я когда-либо слышал, неся ее на руках, – тут же ответил остроухий. – Позвольте узнать, вам висеть вниз головой удобнее? Или так мыслительный процесс лучше идет? – Так жить завтра будет легче, – брякнула я, а потом пояснила: – Меня сейчас все ваши потенциальные невесты взглядом убить готовы. – Привыкайте, Блеквуд, через пару недель вас будут хотеть умертвить не только взглядом. На турнире у противников найдется кое-что посущественнее. – Кстати, а куда вы меня несете? ?хать на руках было конечно гораздо удобнее, чем топать уставшими ножками, но конечную точку маршрута знать все-таки не помешало бы. – К целителям, в лазарет. Эти слова подействовали на меня лучше любого жизненного эликсира. Я тут же проявила небывалую резвость, заверила, что чувствую себя отлично и вообще… Мне надо в уборную. Ромирэль изрядно удивился, но с рук спустил, и я поспешила удалиться. Только в комнате я позволила себе расслабиться. Стонала долго и протяжно, как радикулитная старуха. А до душевой и вовсе шла согнувшись. ?орячая вода чуть расслабила мышцы, но я не обманывалась, точно зная, что завтра буду двигаться, как рыцарь в напрочь проржавевших и часто заклинивающих доспехах. Наутро стало понятно, что мое вчерашнее предсказание было точным. Я едва разогнулась. Казалось, все мое тело состоит лишь из болевых узлов. Едва доковыляла до столовой, потом на лекции. А потом содрогнулась, представив, как буду двигаться на сегодняшней тренировке. Но в обед ко мне подошел кто-то из первокурсников с запиской: Ромирель дал мне выходной. Возрадовалась и поковыляла к себе в комнату. Сестрички Винсон, с которыми в последние дни мне удавалось разминуться, были тут как тут. Благо, милая беседа с ними, больше похожая на допрос, не длилась долго. Одна убежала на свидание, вторая – на занятия по бальному мастерству. Я, помнится, ещё удивилась: вроде бы такого предмета в расписании ни у кого не значилось, кроме искусников. На что Далия фыркнула и заявила, что у кого-то турнир, а у кого-то – бал в честь этого самого турнира. Потому позориться, не зная движения и пируэты «Кленового листа» или «Талиинского верлиса», она не намерена. Между тем близился вечер. Должно быть тренировка уже закончилась… Едва успела подумать, как моя сумка мигнула, а потом загудела. Впрочем, полтергейст продолжался недолго. Я, кряхтя, полезла проверять. Оказалось, что это сработал телепортационный камень. Рядом с ним я нашла записку. Резкий, с наклоном почерк. Явно мужской. «Ви, я скоро буду. Какие нужно эликсиры?». Ни подписи, ни приветствия. Дракон, одним словом. Я начала искать листочек, чтобы написать в ответ, что ничего мне не нужно, и вообще, у каждой уважающей себя ведьмы есть собственные эликсиры. Но только я дописала и положила свою записку под камень, как в дверь решительно постучали. На пороге стоял Гард собственной персоной. Слегка злой и весьма встревоженный. – Ви, ты в порядке? Ромирэль сказал, что вчера ты слегка переутомилась, и сегодня на физической подготовке тебя не будет… Пришлось заверить, что со мной все в полном порядке. А на предложение «принести микстуры или сопроводить в лазарет» объяснить, что лечение светлыми потоками для черной ведьмы скорее вред, чем польза. Гард тут же, поджав губы, возразил, что некоторые полуэльфы на руках кое-кого носят как раз в сторону лазарета. На что я невозмутимо уточнила: так не донес же. И вообще, девушек вначале нужно спрашивать, что им самим нужно и куда их можно таскать. – И чего же именно ты хочешь? – сквозь зубы поинтересовался дракон. – Три тарелки супа! – я была сама честность. – Хор-р-рошо, – ответил Гард и ушел, видимо, решив, что я над ним издеваюсь. Но каково же было мое удивление, когда спустя некоторое время в дверь опять постучали. И опять это был дракон. Не говоря ни слова, он прошел к столу и водрузил на него чан. Здоровенный, дымящийся, до краёв наполненный супом. Да этого хватило бы, чтобы накормить дюжину голодных каменотесов. – Вдруг ты захочешь чуть больше. Поэтому, чтобы наверняка… – проговорил он, протягивая мне ложку. Ведьма впечатлилась. Ведьма ухаживание оценила. ? затем Гард достал еще одну ложку и заявил, что он, конечно, хотел совершить красивый жест и все такое… Но после тренировки он сам тоже голоден. В итоге ели добычу дракона вместе. Так нас и застали сестрички Винсон: склонившихся над чаном и орудующих ложками. Я предложила им примкнуть к нашему скромному ужину, даже свою ложку облизала и протянула. Но они отказались. Сразу видно, никакого воспитания и умения поддержать светскую беседу… ? все отчего? Оттого, что не имели они дела с драконьими метами. Гард спросил, приду ли я на тренировку завтра, и попытался вернуть себе свой чан. На что я заявила, что ещё не наелась. Дракон хмыкнул и отбыл. Признаться, на суп я смотреть уже не могла. Но позволить унести Гарду обратно столь ценную посудину, как чан, и подавно. Вечер по причине моей сытости вышел вполне спокойным. Я даже о чем-то почти мило беседовала с соседками и ждала ночи. А когда оная настала, я сочла, что самое время стать истиной светлой. Почти небесной богиней, да пребудет со мной Темный бог! Сначала спустилась в прачечную. В полночь никого из адептов не обуревала тяга к чистоте, и помещение было пустым. То, что нужно. Если б знала тетка, что ее фирменное зелье готовится в таких условиях, в гробу бы перевернулась. Но, к счастью, тетя Морриган пока была жива. А про приспособленный под ведьминский котел чан из-под супа я ей в жизнь ни скажу. В смерть, впрочем, тоже. Есть тайны, которые и после упокоения должны оставаться таковыми. Например, мой позор, потому что котел для ведьмы – это одна из величайших ценностей. ? тут… В ?кадемии светлой магии, среди ароматов отдушки сирени и ванили, которые шибали в нос, практически в кастрюле готовить зелье мужского бессилия… Да, это и был знаменитый теткин эликсир. Хотя многие клиенты мужского пола считали, что старая черная ведьма знаменита на всю округу тем, что способна любого мужчину наделить силой. Потому активно покупали у Морриган вытяжку бычьего корня, не подозревая, что это зачастую всего лишь разбавленный гномий самогон, в который добавлен молотый жгучий перец. Тетя у меня была умной ведьмой, прекрасно понимавшей, что даже светлым магам честным путем капиталец трудно сколотить, а уж ведьмам и подавно. Потому она нашла простое и гениальное решение: просто ликвидировать действие своего же эликсира. Морриган долго выводила состав, чтобы ни вкус, ни цвет, ни запах не выдавали того, что еда или питье с сюрпризом. ? уж подмешать свое фирменное зелье куда угодно – на то тетя была мастерица. А потом к ней же шли ее «жертвы»: те, кто хотел женщин активно любить, но в последнее время мог с ними только сидеть и дружить. И вот сейчас я варила в чане из-под супа то самое зелье бессилия. Когда все было готово, я разлила варево по бутылочкам и прибрала за собой. Умылась и, достав белую простыню, завернулась в нее, как в хламиду. Печать на ткани, свидетельствующую о том, что белье – собственность академии, тщательно спрятала. Шарфик на голове по моему замыслу должен был изображать покрывало богини. Дальше в ход пошли магическое свечение, заклинание левитации и исконная ведьминская наглость. Ведь ни один светлый не решится на такое богохульство. Я бы тоже десять раз подумала, прежде чем своего Темного бога изображать. А вот чужого… Ну что она мне сделает? Богиня плодородия (из всего светлого пантеона я была на нее больше всего похожа) поплыла по коридору женского общежития, вылетела в окно второго этажа и по воздуху направилась прямиком к окнам мужского. То, что заклинание жрало прорву энергии, и в любой момент могли сработать сигналки, я прекрасно осознавала. Как и то, что в появление богини в собственной спальне Молот может поверить, если оно будет именно таким: ночью, по воздуху, а не на метле… Когда я поравнялась с его окном, увидела то, что в принципе и ожидала: парень весело проводил время. Причем не один. Щелкнула пальцами, отпирая щеколду. Створки медленно начали открываться. Я висела напротив, молитвенно скрестив руки на груди, облитая светом луны, сияющая. Воплощение укоризны и кротости одновременно. И при этом матерясь про себя: ну когда же эти двое обратят на меня внимание? Деликатно кашлять, увы, противоречило образу. Наконец, то ли Молот начал подмерзать, то ли его пассию стало смущать то, что ее стоны громко перебивает филин… В общем, к окну мой «клиент» подошел. И застыл с открытым ртом. Я ничего не говорила, лишь смотрела. Пристально. – Ик! – выдал Малкольм. Я с материнской нежностью во взоре произнесла единственное: – Зачем? – Что зачем? – отмер Молот. – Зачем все это… Пустое. Мне, как богине ?торис, безрадостно смотреть… Как ее любимец тратит свою жизнь на суету, вместо своего предназначения… – я развела руки в стороны. Зря. Почувствовала, что еще немного, и вместо целомудренной богини будет обнаженная ведьма. А поддергивать простыню, одеяние божественное, было как-то не с руки. Потому решила ускорить события и поплыла навстречу объекту. Молот, опешив, попятился. Рыжая, до этого лежавшая в постели нагишом, тоже при появлении божественной решила приодеться и потянула на себя край одеяла. Заплыв в комнату и так же не касаясь пола, я подлетела к столу, глянула на бокалы вина, фрукты… Невзначай провела над ними рукой и толкнула краткую прочувствованную речь, смысл которой был: если ты не возьмешься за ум, боги сделают так, что на тебе твой род и прервется… Не знаю, впечатлился бы так Молот, если бы перед этим не уговорил со своей рыжей почти полную бутылку вина, но хмельным он вопросов о моей божественной сущности не задавал. ? вот я поняла, что если провишу еще немного, то весь спектакль с треском провалится. Потому откланивалась я быстро, удалялась стремительно, но едва залетела за угол общежития, как тут же стало ясно: резерв на нуле. Вниз падала беззвучно, как и подобает истинной ведьме, совершившей пакость. Мы, темные, в лепешку расшибемся, но себя не выдадим. Мне повезло: край моего одеяния зацепился за сук дерева, простыня как кулек развернулась в полете, и я успела схватиться за ее край. В итоге сама я не пострадала. Увы, этого же нельзя было сказать о моей гордости. Оная, на манер простыни, что сейчас тряпкой болталась в кроне клена, была помятой, местами продранной и грязной. Снимала я эту злополучную простыню долго и упорно. А поскольку магия была на нуле, то в ход пошли исключительно мое упрямство и навыки, приобретенные в пору активного лазания по заборам. Вернулась в комнату уже под утро, плеснула в лицо уродреей и счастливо заснула, радуясь, что впереди целых два выходных.