— Мистресс де Фюрьи и вправду ни при чем — даже как-то радостно заявил дядюшка Тобиас — Она будет гостьей в моем доме, я ее с дочкой познакомлю, а если ее родня пожалует, то и их встречу и привечу. Хоть эта Рози и из вашего колдовского выводка, но все одно она де Фюрьи. Фамилия, подкрепленная серебряными рудниками и обласканная королем. Так что за нее не волнуйся, она сейчас поплещется в мыльне, потом позавтракает, а потом… Найдем как ее развлечь. Так, что про вас она и не вспомнит. А вот приятель твой — он никто, нищеброд из лесов. Кабы он еще не видел и не слышал ничего, но это не так. Да еще и брюхо мне хотел распороть, гаденыш такой. У! И дядюшка, наконец сняв маску добряка, оскалил зубы и замахнулся на меня своей лапищей. — Вот, Гарольд — удовлетворенно заявил другу я — Теперь у нас равные права на то, чтобы убить его. Тебе надо отомстить за честь семьи, а мне за свою собственную. — Идиоты — показав на нас, произнес дядюшка — Все, надоели они мне. Хватайте их. Часть воинов дядюшки побросала свои арбалеты и кинулась к нам. Вот тут я и растерялся. То ли доставать шпагу и дагу, то ли нет. Достанешь — получишь болт в грудь или голову. Не достанешь — считай, сдался, а я этого не люблю. Пока голова соображала, пальцы правой руки, повинуясь рефлексу, который вбивал в нас Ворон, уже привычно сплелись, формула была на языке, и я было почти пустил заклинание в ход, как поймал взгляд Генриха. Ожидающий. Полный надежды. Этот поганец хотел, чтобы мы выкинули что-то подобное. Более того — на это и был расчет. Ему не колесование наше было нужно, не четвертование. Ему сожжение хотелось посмотреть. — Гарольд, только кулак или сталь — заорал я, ткнув пальцами в глаза первому набежавшему здоровяку, этот трюк у меня отлично получался еще в Раймилле — Без ничего! — Понял — ответил мне Гарольд и врезал кулаком одному из стражников — Как по мне, надо вовсе без крови обойтись, а то на нас ее и повесят. Без крови — это было все равно, что сдаться. Собственно, нас и скрутили через минуту. Может, это и неправильно, может, стоило все же попробовать прорубить себе путь? Да и потом — не один же коридор в этом замке? Есть какие-то тайные ходы и все такое. Но это должен был решать Гарольд, а он за шпагу не взялся. Значит, не счел нужным. Значит, есть у него какие-то резоны так поступать. — И снова ты ошибся — попенял Генриху дядюшка — «Они колданут, они колданут». Вот, не колданули. Даже за сталь не взялись, негодяи такие. Слушай, может в дальних краях Гарольд и впрямь ума-разума набрался? — Тогда его точно убить надо — буркнул Генрих, который, несомненно, был крайне разочарован нашим поведением — Я в те времена, когда он был дураком еле выносил, а уж в качестве умника он станет вовсе нестерпимым. — Не набрался — с сожалением произнес мой друг — Теперь я это наверняка знаю. Не послушал умного совета, сделал все по-своему, как привык, и вот результат. — Снявши голову, по волосам не плачут — назидательно произнес дядюшка — А вообще — да. Сидел бы там, на Западе, не совался бы сюда, тогда и жив остался. — Ну да — сплюнул Гарольд — А вы бы все новых и новых наемных убийц подсылали. — Не без этого — признал дядюшка, подходя к нему и доставая из ножен его дагу — Но и ты меня пойми. Ты мне живой не нужен. Положение при дворе у меня шаткое пока, не всем фамилиям пришлось по душе то, что произошло. А если еще и вспомнить про родню твоей матушки… Ну как ты к Рою Шестому побежишь? Он тебя всегда любил. Опять же — вон, ты с де Фюрьи сошелся близко, твой лучший друг жених одной из их рода. А я ведь про это даже и не знал. Нет, никак тебе жить нельзя. И приятелю твоему тоже. Генрих, иди сюда. Брат Гарольда болезненно скривился. — Может, без этого обойдемся? — спросил он у дядюшки. — Как? — пожал мощными плечами он — Надо, сынок, надо. Терпи. Генрих так и не тронулся с места, тогда Тобиас в несколько шагов приблизился к племяннику, и вогнал лезвие даги ему в бок. Неглубоко, так, чтобы кишки не повредить, но кровь брызнула из раны моментально, закапав пол трапезной. На колете Генриха расплылось темное пятно, он побледнел еще больше, хоть, казалось, дальше уже и некуда. — Ну, и для полноты картины, займусь собой — Тобиас было хотел пустить в ход оружие Гарольда, но потом подумал и подойдя ко мне, достал из ножен уже мою дагу — Лучше так. Не будем обманывать королевский суд во всем, пусть будет хоть что-то по правде. Себя он жалеть не стал, вспорол камзол на груди, да так, что белая рубаха под ним мигом стала красной. И еще полоснул как следует руку. Врать не стану — впечатлил меня. Не всякий так себя резать сможет. Другого-то запросто, но вот себя… — Зови — стряхнув капли крови с руки на пол, скомандовал одному из воинов Тобиас — Можно. Дверь скрипнула и в залу вошел достаточно скромно одетый человек, в котором я сразу же, каким-то шестым чувством, угадал судейского. Не знаю отчего, но эту публику от любой другой я отличу сразу. Они в любом королевстве одинаковы и наши, раймилльские от местных не отличаются ничем. Может, они вовсе отдельная ветвь человеческая? Некое племя, которое рождается для судейских нужд? — Вот они, злодеи — рыдающим голосом произнес дядюшка — Я их принял в доме, как родных, как самых близких мне людей, а они… Пытались убить меня, пытались убить Генриха! Бледный Генрих так и стоял, в глазах его плескались боль и страх, он, похоже, впервые в жизни так близко столкнулся с этой стороной жизни и теперь пытался осознать, что ему делать дальше. В смысле — умирать, или еще пожить? — Бедный мальчик — прорычал дядюшка и толкнул племянника в грудь, тот рухнул в свое кресло и громко заорал от боли — Вот, видите каково ему! Не то страшно, что в бок ударили, что лезвие чудом не вспороло ему печень. То страшно, что это сделал его брат! Братоубийца!!!!! Что может быть страшнее! — По королевскому Уложению братоубийство карается четвертованием — невозмутимо пробубнил судейский — Свидетели есть? — Полный зал — обвел рукой трапезную Тобиас — Вот, все они видели то, как я этих двоих встретил, а также как они меня и этого бедного мальчика убить хотели. — Прекрасно — судейский зевнул, не раскрывая рта — Завтра сами приходите и пяток этих молодцев прихватите. Снимем показания, подготовим королю записку по этому поводу, и, если все будет удачно, через месяцок он это дело рассмотрит. — Как же так? — расстроился дядюшка — Король судебные дела рассматривает по вторникам, я знаю. Почему месяц? — Там все непросто — чиновник озадаченно нахмурил брови — Есть некая очередь. Дело-то ваше личное, не государственной важности, у него и ход другой. — Государственной — заверил его дядюшка — Государственной. Вы ко мне нынче на обед загляните, мы это обсудим. — Почему нет? — покладисто согласился чиновник — Обед — это хорошо. Но только без вина. Печень, знаете ли, пошаливает. У дядюшки и впрямь все было на мази. Четверо крепышей в такой же серой судейской одежде, шустро надели на нас кандалы, освободили от остатков оружия, которое их начальник прихватил с собой, а после шустро повели на выход. — Что, вы тоже против нас будете свидетельствовать? — не удержавшись, спросил я у сестер Гарольда, которые так все это время и просидели молча — Тоже любопытно глянуть, как нам руки-ноги рубить будут? Ответа не последовало. — Да какая вам разница? — без тени недовольства, и даже как-то учтиво сказал мне судейский — В Силистрии показания женщин судом не рассматриваются. Кто будет им верить, по крайней мере, находясь в здравом уме? За воротами нас поджидала черная карета с задернутыми шторками окнами и без каких-либо гербов на дверях. Нас шустро запихнули в нее, и она мигом тронулась с места. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь