Маркин приготовился слушать. Необычный собеседник отвлекал его от мрачных мыслей. – После свержения Салазара Ангола провозгласила независимость. Португальская колониальная администрация поддерживала в стране хоть какой-то порядок, а когда ее, Анголу, предоставили саму себе, то возник хаос, что неудивительно – в Африке в разное время в разных странах происходило то же самое. Тут же возникли сразу три национально-освободительных движения, если не считать разномастных банд, которые только грабили население, находясь вне политики. А чего там освобождать, если уже стали свободными?! Но под этой вывеской началась борьба за власть и за ресурсы, которых в Анголе предостаточно. В общем, сформировались три группировки, в основном по этническим предпочтениям: Народного движения за освобождение Анголы (МПЛА), Национального союза за полную независимость Анголы (УНИТА) и Национального фронта освобождения Анголы (ФНЛА). Масло масляное, даже названия похожи – не поймешь, кто за что борется. Группировки, правда, и раньше существовали, но находились в подполье и мелко пакостили колониальному режиму. Сначала группировки хотели договориться между собой, но не получилось. Тогда ФНЛА быстренько сожрали, потому что он якобы собирался торговать территориями с алмазными приисками, но не будем вдаваться в детали, это тебе вряд ли будет интересно. Уничтожив третьего конкурента, две оставшиеся группировки начали непримиримую гражданскую войну, которая продолжается до сих пор. МПЛА сначала возглавлял Агости́ньо Не́то, а когда он умер, его заменил Жозе́ Эдуа́рду душ Са́нтуш, который моментально разогнал предыдущую команду и поставил своих людей, что тоже характерно для Африки, и не только. УНИТА бессменно возглавляет мой родной дядюшка Жонас Савимби. – Так ты сторонник УНИТА? – встрял в монолог Маркин. – Никоим образом! – отмахнулся Педро. – Я считаю себя представителем цивилизованного мира – зря, что ли, в СССР образование получал. Из них обоих руководители государства, как из задницы пулемет. Но это мое личное мнение. Меня пытались привлечь к борьбе, даже угрожали, но я откупился… Вообще странные люди, что вы, что американцы. Носитесь по всей Африке, вы внедряете социализм, американцы капитализм, а в Африке бесполезно что-либо внедрять, потому что появляется очередной великий вождь и, назвавшись королем или президентом, не важно кем, устанавливает диктатуру, а когда в стране все устаканится, выбирает ту идеологию, за которую дают больше денег и оружия. И так по кругу. – Понятно, – усмехнулся Маркин. – Когда сидишь на алмазах, то они и являются идеологией. – Конечно. Зато честно и по существу. – Педро на некоторое время примолк, а потом продолжил: – Ну да ладно. Почему Советский Союз решил поддержать МПЛА, это надо спросить у вашего руководства. Но члены МПЛА резко покраснели и поголовно стали марксистами. За желуди и свиньи затанцуют. А желуди жирные – деньги и вооружение. После начала гражданской войны в Анголу из СССР приехали военные советники, военные переводчики и спецназ, а с Кубы – регулярные военные части. Они сейчас и являются основной ударной силой против УНИТА, поддержанного США и ЮАР. Ты же понимаешь, что без благословления СССР Куба сама бы в эту драку не полезла, а тут стала хозяйкой горы. Параллельно начались поставки вооружений как со стороны СССР, так и со стороны США. В обе стороны. А в вашей прессе по этому поводу обет молчания. Война продолжается до сих пор с переменным успехом, и не видно ей конца… – Педро замолчал. – М-да… – задумчиво отреагировал на слова собеседника Маркин. – Интересную ты политинформацию мне провел. Долго еще у нас будешь? – Послезавтра улетаю в Европу, сначала в Нидерланды, а потом в Лондон, – ответил Педро. Возникла пауза. Валерий вновь вернулся к своим мрачным размышлениям, рассеянно глядя на драку голубей за огрызок яблока. Казалось, что в его душе засела заноза и назойливо саднила, подвигая на какую-нибудь активность, пусть нелепую и бессмысленную. Хотелось вырваться, вынырнуть из этого омута неожиданно навалившихся на него проблем, выдернуть эту ноющую занозу и жить дальше. «Морду, что ли, кому-нибудь набить…» – подумал Маркин. – У тебя какие-то проблемы? – спросил Педро, покосившись на мрачную физиономию соседа по скамейке. – Жена ушла, – ответил Маркин. – Бывает, – посочувствовал негр. А что он мог еще сказать? Неожиданно к их скамейке подошли четверо подвыпивших парней. Одеты они были в мешковатые москвошвеевские костюмы, но вместо рубашек между лацканами пиджаков виднелись тельняшки. «Флотские. Вышагивают вразвалку как по качающейся палубе. Но гражданские. Военные без формы тельников не носят, – определил Валерий. – Что им надо?» – О, да тут ниггер угнездился! Каким ветром тебя занесло, безмозглую обезьяну в культурное место? – воскликнул один из морячков, изобразив на лице наглую и бесцеремонную улыбку. – Сидит тут… Здесь тебе не Америка, здесь твое место на дереве, вон на том, – флотский указал на толстую липу. – Я не из Америки, я из Анголы, – спокойно проговорил Педро. – А ты расист, однако. В Советском Союзе расизм не приветствуется. – Ого, обезьяна говорит по-русски! Тебя, наверное, твой русский дружок научил? – морячок ткнул пальцем в сторону Маркина. – Или он партнер? Два педика, белый и черный – такая экзотика. Маркин понял, что пора реагировать. Флотский явно нарывался на драку. «Жилистый, крепкий. Среди своих, вероятно, главный драчун. И чем же его негры так обидели? Неспроста он именно к Педро прицепился… Хочет подраться? Ну, так мне драка в самую масть. Главное, чтобы первым начал. Надо его завести…» – Ты откуда здесь нарисовался, додик деревенский? Твое дело на тракторе мантулить или коровам хвосты крутить. Как тебя на флот взяли такого придурка? Поезжай в свою Засрановку и там языком молоти. Маркин подобрал под себя ноги, готовый к броску. Морячок на пару секунд потерял дар речи, видимо, не привык к подобному обращению – приучил своих, чтоб его боялись. – Да я, да ты… – Он аж захлебнулся от нахлынувшей злобы. – Идите-ка вы, ребята, своей дорогой, – неожиданно включился в разговор Педро. Флотский встрепенулся и неожиданно врезал негру в челюсть. Маркин вскочил со скамьи и совершил непоправимое – нервы расшатались. Он применил удар «Пасть дракона», промежутком ладони между большим и указательным пальцами в кадык. Этот удар категорически запрещено было употреблять в обычной жизни, лишь в боевых условиях, – невозможно было рассчитать его силу, чтобы он оказался щадящим, а не фатальным. Маркин ударил в полную силу, вогнав кадык противника в шейные позвонки. Морячок кулем рухнул на землю, захрипел, ноги его мелко задрожали. Один из дружков поверженного набросился на Педро. Оба драться толком не умели, а лишь бестолково размахивали кулаками. Остальные напали на Маркина. Тот двумя точными ударами вырубил этих двоих, а потом и третьего. Педро очумело постоял несколько секунд, а потом опустился на скамью. Лицо у него было в крови. Кровь не особо была заметна на его черной коже, но она капала на его светлые брюки. Валерий дал ему носовой платок, и негр машинально начал вытирать лицо. Вокруг них собралась любопытная публика. Трое морячков очнулись и сели на асфальте, не понимая, где они и что с ними. А четвертый лежал неподвижно. К нему подошел мужчина средних лет. – Я врач, – коротко бросил он и склонился над лежащим. Диагноз он поставил сразу же: – Ему ничем не поможешь, он умер. как это вы его? – он укоризненно посмотрел на Маркина. – Случайно, – ответил Валерий. – Надо вызвать милицию, – предложил кто-то из присутствующих. – Уже пошли вызывать, – откликнулся другой. Маркин подошел к одному из сидящих на земле моряков: – Чего вы к негру прицепились? – Мы из торгового флота. Ходим по всему миру, – пояснил флотский и кивнул в сторону лежащего: – А Федю один черный в Сан-Франциско сильно подставил, – пояснил он. – Прицепился к нему черный таможенник, уж не знаю по какому поводу, Федя назвал его ниггером, а тот его сдал в полицию. У них такая толерантность. Первый раз там это словечко услышал. Три дня его в полицейском участке мурыжили – хорошо, что корабль был все это время на погрузке, а то бы без него ушли. С тех пор Феде запрещен выезд за границу. Вот он и обозлился на негров, не в первый раз к ним пристает. – Дурак твой Федя. Мертвый дурак. – Маркин сплюнул и отошел в сторону. То, что он убил этого придурка, его морально не нагружало – мало ли он в своей боевой практике людей убил. Вскоре появилась милицейская «канарейка» – заехала прямо на территорию парка. Из нее вышли трое милиционеров: старлей, в фуражке со сдвинутым на переносицу козырьком, и два сержанта. – Старший лейтенант Сабуров. Московский уголовный розыск, – представился милиционер и, раздвинув любопытствующих граждан, подошел к мертвецу. – У него смят кадык и раздроблены шейные позвонки, – пояснил мужчина, назвавшийся врачом. – С такими травмами не выживают. – Кто его так? – спросил милиционер. – Я, – признался Маркин. Сабуров посмотрел на него оценивающим взглядом и задал вопрос: – По какому поводу драка? Старлей выглядел убийственно спокойным. Одним трупом больше на его совести, одним меньше, не важно. – Вот этот, – Маркин указал на бездыханное тело, – напал на товарища из Анголы, ударил его, а потом его поддержали его подельники. Я вступился за негра… – Он правду говорит, – вклинился в разговор Педро, теребя в руках окровавленный платок. – Помолчите пока, с вами позже разберемся, – одернул старлей негра и вновь обратился к Маркину: – Документы при себе имеются? Валерий молча достал военный билет и протянул милиционеру. Тот взглянул на документ. – Где находится ваша военная часть? – А вы в Генштаб позвоните, там вам расскажут, – предложил Маркин. Он внезапно осознал, что произошедший инцидент развеял душевную муть. «Обычное предательство, – так мысленно определил он уход Лены. – Противно, но не критично. Переживем, пережуем… Здесь бы разобраться». – Позвоним, – согласился Сабуров, посмотрел на труп, на Маркина и решил больше не задавать подобных вопросов, догадываясь, кто ему попал в руки. – Где так драться научились? – На службе, – пояснил Валерий. – Вот на службе так и деритесь. Вы задержаны. Наручники на вас не надеваем – захотели бы сбежать, так давно бы сбежали. Старлей подал знак сержантам, чтобы приняли под свою опеку задержанного. – Я не нахожусь в вашей юрисдикции, – попытался возразить Маркин. – Произошло убийство, тяжкое преступление, поэтому мы обязаны вас задержать. Составим протокол и передадим вас по принадлежности, – пояснил Сабуров. – Вот по этому номеру телефона позвоните, чтобы не затягивать процедуру. – Валерий достал карандаш, клочок бумаги и, черкнув на нем несколько цифр, передал старлею. Маркина отвели к машине и разместили в заднем отделении для арестованных. – Спасибо, Валера, – крикнул ему вслед Педро. – Может быть, еще встретимся. Сабуров коротко усмехнулся и обратился к негру: – Ваши документы? Педро протянул старлею иностранный паспорт. – Вам тоже придется проехать с нами, – сказал Сабуров, просмотрев документ. – В качестве свидетеля и одновременно пострадавшего. Надеюсь, что сами поедете и не придется вас привлекать через посольство. Педро немного подумал и согласился. Маркина разместили в камере, где уже находились трое парней. Судя по татуировкам на кистях, блатных. Валерий посмотрел на деревянный подиум, бетонные, неоштукатуренные стены, потом на своих соседей. Те в свою очередь бросали на него оценивающие взгляды. Наконец один из них, видимо старший, приблизился к Маркину, окинул его нагловатым взглядом и спросил, произнося слова с нарочитой растяжкой: