Я опустил ноги с лежанки. — Да! Для вас… Просветленный велел не медлить! — Слушай, а мне у вас начинает нравиться, — встал и потянулся, с удовольствием ощущая силу своего исцеленного тела. Волшебное чувство. А вот помыться я бы не отказался! Так что натянул остатки своих штанов и сапоги и вышел за дверь. Одри выскочила из кельи еще раньше, когда я начал потягиваться, лишь мелькнули ее светлые волосы в конце коридора. Курносый служитель торопливо пошел вперед, я — неторопливо, следом. Не люблю монастыри, здесь слишком много посторонней силы, обычно чуждой мне. В храмы Богини я, конечно, могу зайти, хотя глупцы и считают, что чернокнижнику это не под силу. И зайти, и вымыть руки в священной чаше, и даже плюнуть с анфилады в толпу прихожан. Но вот такие места древней силы вызывают у меня дрожь. К счастью, их осталось слишком мало в нашем мире. Или к несчастью, не знаю. Но я подумал, что мне не стоит задерживаться здесь надолго. Хотя я не ощущал дискомфорта, это было странное чувство чужой силы, не враждебной, но мощной. И ненаправленной, не принадлежащей человеку. Меня провели в небольшое помещение, наполненное паром, и я присвистнул. — Ого, да у вас тут неплохо! — Эта купель используется лишь в редких случаях, — парнишка положил на каменный бортик темный сверток. — Одежда для вас. Я вернусь, когда вы будете готовы. — Эй, подожди, а Одри где? — Девушка принимает омовения отдельно, — служитель снова покраснел. — Жаль. Я собирался продолжить. Парень стал пунцовым, а я хмыкнул. Так и думал, что нас слышал весь монастырь. Ну да и хмыри с ними! Пусть хоть послушают, мне не жалко. Парнишка убежал так, что сверкнули голые пятки, а я скинул то, что и одеждой не назвать, отбросил сапоги и провел ладонью над каменным бассейном. Но вода была лишь водой, не тая в своей теплой глубине ничего опасного. Мутноватое зеркало в бронзовой раме отразило купальню и меня — в корке засохшей крови и грязи, на голове вместо волос что-то непонятное, бело-серое и клочкообразное, лицом можно детишек пугать. Да и взрослых тоже. Нос снова сросся криво, образовав горбинку, фиолетовые пятна под глазами прошли от силы, а до этого я наверняка выглядел знатно. Явно не с таким чудовищем любая девушка мечтает провести первую ночь. И не на жесткой монастырской койке. И не… так. Я потряс головой, разозлившись. Почему я вообще об этом думаю? Плевать. Я Одри не заставлял, сама пришла. Залез в воду и лег, закрыл глаза, расслабляясь. Смесь трав, добавленная в воду, приятно пахла, и, если бы не голод, я, наверное, уснул бы, так хорошо было. Но живот уже сводило, и я заставил себя сесть и вымыться, потом вылез, отряхнулся. «Одеждой» служитель назвал светло-серый балахон, но я подумал, что это все же лучше, чем мои остатки штанов. Так что натянул, всунул ноги в сапоги, а нож за голенище. И как раз вовремя, парнишка снова заглянул в дверь. — Вы выглядите гораздо лучше, — обрадовал он. — Если дадите что-нибудь пожрать — стану совсем красавцем, — отозвался я. Служитель слегка растерялся. — На церемонии вам предложат лепешку… а вот после уже отведут на обед. Я скривился. Еще и церемония какая-то. Но придется потерпеть, у монахов с этим строго. Сначала песнопения, потом еда. — Ну хоть лепешку давайте, а то тебя съем, — пообещал я. Мальчишка округлил глаза и выскочил за дверь. Мы снова двинулись длинными и темными коридорами, без окон, освещенными лишь редкими факелами, все ниже и ниже, похоже, под землю. Уже на подходе я услышал песнопения и тихие звуки какого-то инструмента. Честно, послал бы все это к демонам и ушел спать, но мысль об обещанной закуске не давала покоя. Если ради лепехи придется выслушать эти завывания, то я потерплю. Впрочем, надо признать, пели монахи неплохо. Когда мы вошли, песня оборвалась, и к нам повернулись все лица. — Продолжайте, продолжайте, — взмахнул я рукавом. — Ваше место вон там, — шепнул мне мальчишка, указывая на передний ряд. Там уже стояла Одри и выглядела слегка испуганной. Я пожал плечами и встал рядом с ней. — Вкусите кусочек священного хлеба, познавшие истину! — к нам приблизился почтенный старик, держа круглую лепешку и чашу. Я, не таясь, проверил ее магией, хелль в Лаоре, кажется, прибавил мне осторожности. Но это был обычный хлеб, и я забрал его весь, с удовольствием откусив сразу огромный кусок, не помещающийся во рту. — Ты ведь не голодна? — с набитым ртом спросил у Одри. Она фыркнула и отвернулась. По рядам монахов прокатился ропот. Пришлось поделиться. Правда, девушке кусочек достался совсем маленький, в конце концов, я не ел несколько дней! — А водички? — указал я на чашу в его другой руке. Монахи снова зашептались, переглядываясь. Старец посмотрел недовольно, но чашу протянул. — Испейте священной жидкости, нашедшие свой путь! — Да давай уже, — буркнул я. Священная жидкость оказалась обычной колодезной водой, обжигающе холодной. Я напился и сунул остатки Одри. Она наградила меня злым взглядом. — Соедините руки, обретшие предназначение! — снова выкрикнул монах. — Не понял? — я внимательнее осмотрелся и нахмурился. — А что здесь вообще происходит? Старец, наверное, это и был просветленный, мигнул недоуменно. Откашлялся. Монахи зашептались, даже певчий, подвывавший в углу, сбился. — То есть как это — что, путники? — Просветленный выпрямился и окинул меня грозным взглядом. — Соединение обретших истину священным союзом брака! Мгновение я смотрел на старца, а потом мы с Одри одновременно дернулись в разные стороны. — С ума сошли? — Вот так поел хлебушка! — Я не собираюсь на ней жениться! — Я тоже не мечтаю оказаться женой такой сволочи, как ты, Лекс! — прошипела Одри. Я проверил свой резерв и усмехнулся. Даже перекинул на ладони загоревшийся файер. Монахи испуганно поддались назад. Я усмехнулся и погасил огонь. — Давайте закончим этот балаган, — протянул я. — И желательно закусить чем-нибудь посущественнее лепешки. — Ты не понимаешь, путник, — просветленный устало вздохнул. — Все уже произошло. И вы уже связаны нерушимыми узами. Это, — он обвел рукой зал, — лишь церемония. Все свершилось, когда ты взял ее девственную силу и отдал свое семя в этом древнем священном месте. Вы сделали это по доброй воле и этого не отменить! — Ты что, подглядывал? — Я просветленный! — оскорбился монах. — Я вижу суть! — Так, может, я просто сотру ваш монастырь с лица земли? — нахмурился я, заводясь все сильнее. — Это лишь стены из камня, путник, — монах вздохнул еще печальнее. — А мы — лишь люди. Разрушение и наша смерть ничего не изменят. Вы связаны с этой девушкой древней сущностью, и это навсегда… — Не думаю, — мне хватило мгновения, чтобы вытащить из-за голенища нож и метнуть в Одри. Клинок сверкнул в воздухе и воткнулся в какое-то подобие алтаря слева от нее. Мы уставились друг друга. — Ты хотел меня убить? — шокированно выдохнула Одри. — Я промахнулся? — не менее шокированно выдал я. — Ты хотел меня убить! — она сжала кулаки, с ненавистью глядя на меня. — Сволочь! — Ты не можешь ее убить, — сообщил мне просветленный. В глазах старика мелькнула улыбка. — Или причинить вред. Или отказать в важной просьбе. А ее боль почувствуешь. Это награда за ее слабость. — Да? А что я получу, интересно? — прошипел сквозь зубы. — Ну-у, — несколько смутился монах, — она будет заботиться о тебе. И не сможет тебе отказать… — Я могу просто укусить любого из вас, и вы тоже не сможете мне отказать! — заорал я. Одри округлила глаза. Не знала, когда просила ее укусить? Видимо, нет. Подышал, успокаиваясь и включая голову. — Этот брак незаконен в Империи, насколько я понимаю, и не имеет никакой силы. А эта странная связь… Поверьте, я найду способ от нее избавиться. Выдернул свой нож, развернулся и пошел к выходу, спиной ощущая множество взглядов. Одри появилась во внутреннем дворике, когда я почти закончил вычерчивать на земле фигуру перехода. Девчонка обхватила себя руками, дрожа на холодном ветру. — Что ты собираешься делать? — Слушай, Одри, детка, ты не хочешь провалиться к демонам? А? — Пытаешься выставить меня виноватой? — Я просто пытаюсь тебя выставить. Ты мне свет закрываешь, — нацарапал руну и выпрямился. — И надеюсь, ты не тешишь себя глупой надеждой, что весь этот бред хоть что-то значит. А теперь уйди, я занят. Она тоже выпрямилась, постояла, нахмурившись. А потом протянула с насмешкой. — Я не тешу себя надеждами. Я просто получила то, что хотела, Лекс. Ты не сможешь меня убить, причинить вред и поможешь найти Дориана. Маленькие гарантии при нечестной игре. С тобой ведь игра не может быть честной, правда, Лекс? Ты ведь не собирался мне помогать? Очень медленно я развернулся и шагнул к ней. Девчонка попятилась. — Вот даже как, — задумчиво протянул я. — Значит, ты знала? — она вжалась спиной в каменную кладку монастыря. — Любопытно… — Я слышала о таких местах… и их силе… — Сдается мне, ты слишком о многом слышала, крошка Одри, — я провел рукой по ее волосам, улыбаясь. — Не трогай меня, — прошипела она, пытаясь отстраниться. — Отчего же, дорогая… м-м-м… жена? Ты ведь хотела гарантий? — прижал ее к камню. — Так почему бы не закрепить результат? Должен же я опробовать тебя в новом качестве? Хотя, что я там еще не попробовал… — Лекс, не смей! Я склонился, лизнул ей щеку. На языке остался вкус ее кожи. Опустил ладонь, нарочито медленно задирая ей платье и обнажая ноги. — Знаешь, моя ненаглядная, на нас сейчас смотрят из всех окон, — обрадовал я. — У местных монахов давно не было такого насыщенного и интересного дня. И они слишком давно не видели голых женщин. Я просто не могу отказать им в этом удовольствии. — Мои руки уже сжимали ей бедра, поглаживали. — Лекс, прекрати! Ты просто ужасен!