«Если я в этом изоляторе спасу хоть одну душу, то можно считать, что не зря посидел», – тепло подумал он о белобрысом парнишке. После полугода отсидки Тимур получил уведомление о том, что уголовное дело направлено в суд. Узнав, кто судья, он немного приуныл. Судья Страхова наводила страх на подсудимых, и не только созвучностью фамилии. Она давала всем по самому максимуму, никакие доводы защиты о смягчающих обстоятельствах не принимала к сведению. Шлихов, узнав о судье, протянул: – Да-а, дела плохи. Это проделки гэбэшников, специально подсунули ей дело. Но есть одна хорошая новость… – Говорите, не томите! – нетерпеливо воскликнул Тимур. – Она исключительно честный и принципиальный человек, на нее давить бесполезно. Вот тут гэбэшники просчиталась. Если дело шито белыми нитками, то маленький шанс на оправдание есть. – И то хорошо, надежду терять не будем. Через месяц начался суд, который длился два месяца. Защита раз за разом разбивала доводы обвинения, а точку в деле поставили сами «лжепотерпевшие». На вопрос судьи, как они опознали всех милиционеров, Краснов ответил, что в министерстве безопасности им предъявили фотографии оперативников и велели опознать их во время следствия. Судья ничего не сказала, а когда вернулась из совещательной комнаты, вынесла свой вердикт – полностью оправдать по всем статьям всех четырех сыщиков, арестованных Овчинникова и Косолапова (Константина) освободить из зала суда. Так, отсидев девять месяцев и один день, Тимур вышел на свободу, Константин же пробыл в следственном изоляторе на месяц меньше. Увидев своих друзей и коллег возле входа в суд, Тимур крикнул: – За девять месяцев рождается человек, я сегодня родился заново! – В таком случае я родился недоношенным! – вторил ему счастливо улыбающийся Константин. В этот же день прокурор республики вызвал к себе начальника УВД. – Кеша, пройдем в комнату отдыха, попьем чайку, – сказал он. – Надо переговорить. Когда чай был уже налит, прокурор спросил: – Что, твоих ребят оправдали? Надо было этого ожидать! Наш охламон Карлушин напортачил с делом, сейчас расхлебывать… Когда возбуждал уголовное дело, я же предупреждал, что оно хлипкое, а он: «В суд пойдет железно, все доказательства есть!» Идиот, я с ним буду расставаться, это не первое его загубленное дело. Кстати, Кеша, он же твой дознаватель бывший. Может, его обратно заберешь? – улыбнулся он. – Никогда в жизни! – в ответ усмехнулся начальник УВД. – Своих идиотов хватает. – Ты же сыщиков не уволил во время следствия, они продолжали получать зарплату? – Да, получали среднюю зарплату. А не за что было увольнять, пока на руках не буду держать приговора суда, что они виновны. Любого другого милиционера, взяточника там или вымогателя, который работает только на себя, я тотчас же уволил бы, а этих сыщиков – ни за что: они болели за дело, отчего и пострадали. Формально я прав, что не уволил их, по закону надо было дождаться решения суда. Вот и дождался, слава тебе, господи! – Я к чему клоню-то… – Прокурор отпил чай, смачно захрустел корочкой лимона. – Мы не будем опротестовывать оправдательный приговор, а твои ребята пусть не подают иск о возмещении материального и морального ущерба. Они же получали зарплату во время следствия, хотя и не работали, так что большого ущерба им не нанесено. Как мое предложение? – А то, что они почти год отсидели в тюрьме? Это что, не ущерб? А потраченные здоровье и нервы, репутация? Как мне убедить их отказаться от того, чтобы восторжествовала справедливость? – Кеша, давай не будем ссориться, – примиряющим голосом произнес прокурор. – Объясни ребятам, что так надо. Нам вместе работать дальше, раскрывать убийства, бороться с организованной преступностью. Они тебя поймут, ты для них авторитет. – Хорошо, переговорю, попытаюсь их уговорить. Начальник УВД сам понимал, что сейчас война ведомств только на руку криминалу, последствия которой в свое время не осознали такие следователи, как Карлушин и отдельные лица из министерства безопасности и РУОПа, своими необдуманными действиями нанесшие огромный вред борьбе с преступностью. Вечером он велел найти всех оправданных оперативников, которые уже отмечали свое освобождение в кругу друзей, и провел с ними беседу, в результате которой те отказались от притязаний к следствию. Операм было не до интриг и склок, впереди их ждала увлекательная и полная опасности работа. «Черные маски» 1 По тюремной привычке Тимур встал в шесть утра и, наскоро позавтракав, отправился на работу. Что изменилось за это время, как обстоят дела по раскрытию громких убийств, все ли оперативные дела велись правильно – эти вопросы терзали его еще со вчерашнего вечера. В кабинете ничего не изменилось. Тимур сразу заметил, что его вещи никто не трогал, за столом никто не сидел. Увидел брелок с Микки Маусом, брошенный в угол ящика стола еще девять месяцев назад. Сев в кресло, из мусорного ведра достал бумажку и убедился, что это справка той же давности, подписанная им. «Ребята верили и ждали», – удовлетворенно подумал он, вытаскивая из сейфа секретные папки. В восемь на работу пришел Гамов, и Тимур поднялся к нему в кабинет. Увидев его, полковник радостно воскликнул: – А вот и наш заключенный! Мы все верили, что наступит этот день! Они немного поговорили, а потом Тимур попросил: – Афанасий Петрович, отпуск хочу взять – немного оклематься. Отвык я от свободы, даже глаза перестали смотреть вдаль, впереди одни стены казематов мерещатся. Планирую смотаться в Москву, заодно хочу все-таки добить дело вашей учительницы Малыхиной. Там на Черкизовском рынке должен болтаться наш убийца. Поймаю, переговорю с ним, если признается, притащу сюда… – Какой отпуск! – категорично выговорил полковник. – Девять месяцев отдохнул, еще хочешь?! Забудь пока про Малыхину, это уже в прошлом, тем более уголовное дело тогда не успели возбудить. Теперь внимательно послушай меня: в городе появилась чрезвычайно опасная банда, в народе ее прозвали «Черной маской». Дело на контроле у руководства МВД, нас уже затаскали по кабинетам с отчетами о проделанной работе. Сначала раскрытием занимались «разбойники», но, когда банда убила человека, я распорядился передать материалы в твой отдел. Как ликвидируешь ее, можешь спокойно уйти в отпуск. Так что – вперед! – Есть! Тимур без особого сожаления, что отпуск не удался, пожал руку полковнику и вышел из кабинета. Он понял, что крепко соскучился по своей работе и друзьям, ему было приятно осознавать свою нужность милиции. Единственное, о чем он пожалел, – это о том, что ему вновь не дали возможности припереть к стенке Хейга. Когда он вернулся к себе, в кабинете его все уже ждали. Обнявшись и поздоровавшись с каждым, Тимур обратился к Кирееву: – Василий, расскажи про «Черную маску», что за банда? – Да с ног сбились, разыскивая ее! Появилась она в городе месяца три назад, в начале лета. Совершают налеты на богатых коммерсантов явно по наводке, действуют слаженно и четко, при нападении хорошо ориентируются в расположении комнат и помещений, как будто там ранее побывали. Со слов очевидцев, дисциплина у них железная, слушаются своего лидера, который руководит действиями подельников только жестами. Во время нападения между собой вообще не разговаривают. Удары у них поставленные, вырубают с одного раза. – А почему «Черная маска»? – По всей видимости, они себя «Черной маской» не называют, хотя при совершении преступления надевают черные маски. Это люди так прозвали банду, она стала уже известной в городе, слишком много за ней преступлений. В последний раз убили человека, замотав ему рот скотчем. – Серьезные ребята, – отметил Тимур. – Это не какие-нибудь алкаши и наркоманы, тут надо искать совсем других людей: спортсменов, лиц, связанных со спецподразделениями, бывших наших сотрудников и военных. Бьюсь об заклад, что члены этой банды никогда в поле нашего зрения не попадали, по оперативным учетам не проходят. – Я тоже так думаю. – Василий помолчал, думая о чем-то, и добавил: – Есть у них, по-моему, свой человек в милиции. Уж больно профессионально они обходят наши засады и совершают свои преступления тогда, когда мы сворачиваем операцию по их ликвидации. Вычислить бы этого «крота». – Кого? – не понял Тимур. – Э-э, разведчика ихнего, – махнул рукой Василий. – Затесался где-то… – Все-таки уверен, что у них среди нас есть свой человек? – На сто процентов! Иначе бы их давно вычислили и ликвидировали. – Ладно, принеси все материалы по «Черной маске», буду изучать. Просидев до вечера на работе, Тимур сам не понял, как рука потянулась к телефону и стала набирать номер. Он звонил Лидии Ивановне, соседке пропавшей Малыхиной. Когда женщина подняла трубку, он представился, и та воскликнула: – Вы где пропадали?! Я попросила сына, он сходил к Афоне, тот объяснил, что вы уехали в длительную командировку. Куда же вы ездили на такой долгий срок? – В Нагорный Карабах. «Не стану же говорить, что все это время сидел в тюрьме. Она не поймет и испугается», – резонно решил Тимур. – Воевали?! – Нет, охраняли. Лидия Ивановна, я хотел спросить, как с соседями? Кто-нибудь появился там или квартира пустует до сих пор? – Там уже живут, с горисполкома… с администрации заселили служащего, семейного человека. Квартира долго пустовала. Однажды там прорвало отопление, приехали с жилищной конторы, взломали дверь. Через несколько дней в квартиру и въехала семья. – Интересно, а ванна сохранилась? – Откуда?! Они там полный ремонт сделали, я заходила, смотрела – красота! – Ладно, Лидия Ивановна, до свидания, как-нибудь зайду, уж больно ватрушки ваши вкусные! – Заходи, милый, только заранее предупреди, чтобы я тесто поставила. Через день Тимур нашел одноклассника Хейга Пенкина Германа, и тот ему пояснил, что в Москву так и не съездил, связь с Мокрецким не поддерживает. «Вот и все концы в воду, – с досадой подумал он. – Избежал ты встречи со мной, убийца матери!» 2