– Я, – встал с места Киреев. – Как вы уже все знаете, мы сегодня выявили предателя, благодаря которому банда так долго и безнаказанно орудовала в городе. Самое прискорбное то, что этот двурушник оказался нам очень близок. Из этого случая надо извлечь урок и впредь не допускать подобного. Мы предлагаем следующее: делаем вид, что ни в чем не подозреваем его, более того, пусть он продолжает посещать наш кабинет и пить свой чай. При нем мы станем обсуждать такую информацию, снабжая которой предателя, будем дезинформировать банду. Одновременно организуем за ним слежку, чтобы выявить все его связи. Также изучаем возможность внедрения в банду своего человека. – Как это представляете? – вопросительно посмотрел на Тимура Гамов. – Мы же не знаем состав банды, а уже внедряем туда человека. Как-то не клеится… – Мы работаем на перспективу, – продолжил Киреев. – Все равно в скором времени установим всех членов преступной группировки, а пока человека внедрим к самому предателю, он и приведет его к бандитам. – А кандидатура человека уже имеется? – Пока нет, подыскиваем. – Давайте, успехов! – И Гамов, пожелав всем спокойной ночи, вышел из кабинета. – Спокойной она уже не будет, – по привычке сострил Василий, когда полковник закрыл за собой дверь, – пока не будет ликвидирована банда. Наутро Тимур решил рискнуть и поговорить с начальником дежурной части подполковником Петром Карамзиным. В принципе, он сильно и не рисковал: подполковник был абсолютно честным человеком, всю жизнь проработавшим участковым инспектором, а на старости лет назначенным на более спокойную работу с повышением в звании. Карамзин приходил на работу в семь утра и всегда встречал начальника УВД возле входа, вручая ему сводку происшествий за сутки. Когда Тимур прибыл на работу, тот, уже проводив до кабинета начальника УВД, находился в дежурной части. Заглянув туда и поздоровавшись со всеми, Тимур обратился к Карамзину: – Петр Васильевич, зайдите ко мне в кабинет, у меня что-то барахлит прямая линия с дежурным. Поменять бы связь. – Это к связистам… Ладно, сейчас зайду, погляжу, связистов сами вызовем. Когда Карамзин вошел в кабинет, Тимур сразу предложил: – Может, по чайку? – Не откажусь, еще не завтракал, – улыбнулся подполковник и указал на телефон прямой связи: – Этот аппарат барахлит? – Да не аппарат, – махнул рукой Тимур, разливая чай. – Разговор сейчас предстоит очень серьезный, об этом разговоре знает наш начальник и министр… – А что случилось? – испуганно воскликнул Карамзин. – Мои что-то натворили?! – Возможно, что да. – А кто?! – Охарактеризуйте Никандрова как работника, и вообще… – Дежурный как дежурный, немного с ленцой, но работу выполняет нормально, в полном объеме. – А его помощник? – Старшина Карпухин? Нормальный парень, он на себе все тащит, планирую его офицером сделать. – Они друзья? – Да вы что?! Разные люди. Никандров себе на уме, денежки любит, а этот простой, рабоче-крестьянский. – А Никандров в этом году рапорт на отпуск писал? По графику когда он должен быть в отпуске? – А все, он уходит от нас. Написал рапорт о переводе в Нерюнгри, тоже в дежурную часть. – Когда?! – Позавчера, после смены. Рапорт пока у меня на руках. – Обычно сколько времени занимает перевод? – В течение месяца, пока идут согласования, поиск подходящей кандидатуры на его замену… Все-таки можешь мне объяснить, что случилось? Все очень серьезно? – Серьезнее не бывает. Он работает на «Черную маску». – На кого? – не понял подполковник. – На банду, которая орудует в городе. – Быть этого не может! Неужели?! – К сожалению, все это правда. – Во собака, на денежки позарился, красивой жизни захотел! – Карамзин был убит услышанным известием. – Сейчас отправят на пенсию, и поделом мне, старому дураку, пригрел змею у себя на груди! – Не торопитесь с пенсией, – успокоил его Тимур. – Мы, опера, и то не смогли сразу раскусить Георгия. Сейчас будем работать сообща, чтобы вывести его на чистую воду. О нашем разговоре – никому. Я обязан с вас взять подписку о неразглашении сведений, которые тут услышали, но вам верю, поэтому не стану этого делать. Без нашего указания ничего самостоятельно не предпринимать, отношения с Никандровым поддерживать такие же, как будто ничего не случилось. – Все понял, – поникшим голосом промолвил Карамзин. – Он заступает завтра. Как охота ему морду разбить о пульт управления! – Не вздумайте, – улыбнулся Тимур. – Все будет нормально, вместе будем работать и дальше, никаких пенсий. В этот же день Овчинников вызвал к себе связиста и Карамзина, поставил перед ним задачу: – Установите скрытный микрофон в дежурной части и протяните до соседнего кабинета. Там будет постоянно находиться оперативник, который станет контролировать, что происходит в дежурной части, и записывать на магнитофон все разговоры круглосуточно. – Добро, – кивнул связист. – Технические возможности позволяют не протягивать лишний провод, а использовать уже проложенный. Так что управимся быстро. – Отлично, завтра микрофон должен функционировать. – Тимур глянул на Карамзина: – А вас попрошу всем говорить, что у нас сломался канал прямой связи, поэтому я вызвал связиста. Чтобы никто не заподозрил! – Не беспокойся, Тимур, все будет сделано подобающим образом, – ответил Карамзин. К большой радости оперативников, выделенная министром машина оказалась «Жигулями». Чтобы не «засветить» перед УВД, машину припарковали на отшибе за деревянными бараками. Сыщики намеревались использовать машину для наружного наблюдения, а попросту – для слежки за Никандровым, и резонно решили, что лишнее мелькание транспорта перед всеми милиционерами будет излишним. Заблаговременно поменяли и государственные номера на оперативные. Теперь все были готовы к встрече предателя. 6 Утро следующего дня началось как обычно: двенадцать краж, два грабежа, три тяжких телесных повреждения, один со смертельным исходом, несколько хулиганств… Быстро приняв смену, Никандров заступил на дежурство. Микрофон четко улавливал разговор милиционеров в дежурной части, срабатывание рации, грохот сапог и изредка падающих на пол предметов. Сыщик, дежуривший в соседнем кабинете, зевнул и включил магнитофон, отвлекшись на чтение художественной книги. В кабинете у Тимура все были наготове в случае нового разбойного нападения и непредвиденных ситуаций. В девять вечера, проходя мимо дежурной части, Тимур громко крикнул: – Всем собраться у меня, проведем совещание! Когда совещание было в полном разгаре, заглянул Никандров: – Привет сыщикам! У меня сегодня мармеладки местного производства. Вкуснотища! Умеют же, когда хотят. – О-о, Гоша, проходи, дорогой, – «обрадовался» Тимур. – Мы скоро закончим и обязательно попробуем твои мармеладки. – Итак, вкратце доложу по так называемым «Черным маскам», – начал говорить Киреев, увидев, что предатель расположился за столом и налил себе чай. – Мне представляется, что мы заблуждаемся, разыскивая одних и тех же преступников. Мое мнение, что это дел рук разных группировок. Возможно, кто-то уже косит под них: с легкой руки некоторых впечатлительных товарищей «Черные маски» заимели ореол, подражатели всегда найдутся. Я предлагаю документы разработки раздать по городским отделам милиции согласно территориям, где совершены разбойные нападения, а самим вплотную заняться раскрытием убийств. – В твоих словах есть рациональное зерно, – задумчиво произнес Тимур. – Я посоветуюсь с Гамовым, и если он даст добро, то так и сделаем. Убийствами нас завалили, а разбойными нападениями пусть «земельные» сыщики разбираются. Это будет верно! После совещания, когда все вышли из кабинета, Тимур, пробуя мармелад местного производителя, принесенный Никандровым, как бы между делом поинтересовался: – Гоша, когда собираешься в отпуск? А вот меня начальство не отпускает из-за этих «Черных масок». – Пока еще не решил, в конце года, наверное. А насчет банды, по-моему, говорите правильно. Нет никаких «Черных масок», а есть разрозненные группировки, которые «косят» под них. Кстати, насчет черной «Волги» что-нибудь дополнительно не установили? Я тогда ориентировал все наряды, но безрезультатно. «Про перевод в Нерюнгри молчит. Видимо, испугался разоблачения и решил уехать. Крепко его держат за жабры, что отказать бандитам не может, слишком завяз, просто-напросто хочет покинуть Якутск. Постой… окончательное решение о переводе он принял после того, как замелькала черная „Волга“ и рация! Он чувствует конец банды!» – Изучив все разбои, мы пришли к выводу, что нет банды. Избавимся от этих дел и начнем всерьез заниматься убийствами. А насчет черной «Волги» информация не подтвердилась, мы нашли человека, который проживает в том районе, имеет такую же машину. Потерпевшим всегда мерещится что-то ужасное, черное, огромное… – Да-да! – счастливо засмеялся Никандров. – Верить этим потерпевшим – себя не уважать. – Ладно, я домой. – Тимур встал и надел куртку. – Завтра с утра совещание в прокуратуре по последним убийствам. Счастливо отдежурить. Когда на следующий день Овчинников вернулся из прокуратуры, его с нетерпением ждал Киреев. – Взяли его под наблюдение, когда он после сдачи дежурства вышел из здания УВД, – доложил он о Никандрове. – Проводили до дома, сейчас он находится там, ни с кем не встречался, никто к нему не приходил. Продолжаем наблюдать. – Пусть ребята сидят до упора, – распорядился Тимур. – Вечером сниматься только после полной уверенности, что фигурант уснул. А утром в семь часов вновь занять позицию для наблюдения. Он не почувствовал слежку? – Нет, вел себя спокойно, по пути домой зашел в магазин, купил килограмм пряников и заварку. – Нас собирается попотчевать, – криво усмехнулся Тимур. – Сыт по горло его сладостями.