– Лидия Ивановна Широкова. – С Широковой разговаривали? – Нет, – виновато ответила Саина. – Не догадались. – Плохо, – покачал головой Тимур и, взяв в руки папку с делом, заметил: – Совсем тонкая, тут конь не валялся. Ладно, оставь дело и можешь быть свободна. Когда Саина вышла из кабинета, Тимур обратился к Леониду Агафоновичу: – Как нам поговорить с вашей мамой? – Могу привезти ее сюда, – с готовностью ответил тот. – Когда удобнее? – Давайте так. Вы предупредите маму, что мы вечером придем к ней домой, там и поговорим. – Хорошо, предупрежу. – Леонид Агафонович поднялся и протянул руку: – До встречи. Когда он собрался выйти из кабинета, появился Киреев. – Василий, как раз вовремя! – обрадовался Тимур. – Познакомься, это Леонид Агафонович. Афанасий Петрович поручил нам одно дело: пропала пожилая женщина, его передали в наше производство. – А что такое? – удивился Василий. – Группа розыска сама не может искать пропавшую? – Дело в том, что начальник поручил лично нам заняться этим. Думает, что там пахнет криминалом. – Что ж, если поручил, то будем искать. – В голосе Василия улавливалось сожаление. – Бандитов оставляем на потом? – Ничего, будем работать параллельно. – Тимур приоткрыл дверь и, прощаясь с Леонидом Агафоновичем, напомнил: – Вечером будем у мамы. 2 Вечером Овчинников и Киреев отправились к Широковой. Многоквартирный дом из красного кирпича был расположен недалеко от центра города. Рядом находились такие же кирпичные дома, за что горожане назвали микрорайон Красной Оградой. На всякий случай постучав в квартиру пропавшей и не дождавшись ответа, оперативники направились к Широковой. Дверь открыла пожилая женщина примерно такого же, как и пропавшая, возраста. Увидев оперативников, она радостно улыбнулась и пригласила пройти в квартиру: – Сын меня предупредил, я жду вас с шести, испекла ватрушек с творогом. Сейчас чайку налью. Тимур глянул на настенные часы с кукушкой и совестливо вздохнул, было ближе к десяти вечера. – Извините, Лидия Ивановна, дела… Подзадержались немного. А от чая не откажемся, у вас так вкусно пахнет! Хозяйка разлила по чашкам чай, и сыщики с жадностью набросились на ватрушки, уплетая их одну за другой. Лидия Ивановна с умилением смотрела на трапезничающих гостей, которые были гораздо моложе ее сына, но чем-то похожи на него и оттого дороги ее сердцу. Закончив с ужином, Тимур обратился к хозяйке: – Лидия Ивановна, очень вкусно, спасибо большое! Давайте приступим к делу. Расскажите, пожалуйста, все о вашей соседке: как она жила, с кем общалась, обстоятельства ее исчезновения. В общем, все, что о ней знаете. – Очень рада, что ватрушки мои вам понравились! – засияла женщина. – Давайте, ребята, перейдем в зал, там и будем разговаривать. Мне есть что рассказать, ведь Ксения Сергеевна – моя близкая подруга, мы в этом доме прожили вместе более двадцати лет. Опера переместились в зал и сели на большой старинный кожаный диван. Тимур, гладя рукой эту реликвию, тянущую на фамильную ценность, восхитился: – Настоящая кожа! Впервые сижу на таком диване. – Молодой человек, вы, оказывается, разбираетесь в вещах, – улыбнулась хозяйка. – Диван этот трофейный, немецкий. Сын купил его в комиссионном магазине в Москве, когда учился в аспирантуре. Он любитель старины, все деньги тогда потратил. – Лидия Ивановна бережно погладила гладкую кожу дивана и добавила: – Успейте посидеть на этом музейном экспонате, где когда-то восседал какой-нибудь немецкий бюргер. Скоро диван перекочует в новую квартиру сына. Итак, задавайте свои вопросы. – Расскажите, как жили ваши соседи? – Как я уже говорила, мы дружим с Ксенией более двадцати лет, с тех пор как переехали в этот дом. Тогда она была учительницей начальных классов, у нее учились мой сын Леня и ваш начальник Афоня. Сейчас я покажу фотографию… Она достала альбом из стоящего рядом шкафа и, полистав его, нашла довольно большую черно-белую фотографию. – Вот, посмотрите, четвертый «Г» класс. В левом крайнем углу Леня, рядом Афоня, а посередине классная руководительница Ксения Сергеевна. Увидев своего начальника в нежном возрасте, опера невольно переглянулись и улыбнулись. С фотографии на них смотрел озорной мальчик, явно не отличник и не хорошист, а обычный пацаненок-троечник. Заметив улыбку на их лицах, Лидия Ивановна объяинила: – Афоня учился посредственно, а мой сын был отличником, давал ему списывать. Зато Афоня всегда защищал Леню от хулиганов. – А какого роста Ксения Сергеевна? На фотографии она немногим выше своих учеников, – спросил Тимур. – Верно подметили, – кивнула она. – Ксения маленького роста, худощава. А под старость совсем как тростиночка стала… Итак, я продолжу свой рассказ. Когда она переехала в этот дом, у нее на руках был грудной ребенок. Мужа у нее никогда не было, поговаривали, что ребенок от директора школы. Она мне никогда не рассказывала об отце мальчика, да и бог с ней, я и не интересовалась этим. Жили они бедно, мальчик носил одну и ту же одежду по несколько лет. Мать по мере взросления сына постоянно перешивала, кроила одежду, увеличивая под его размер. Водила сына в детсад, а сама целыми днями пропадала в школе. На пенсию ушла лет пять назад, тогда мы стали более близко с ней общаться. Иногда она заходила ко мне поговорить по душам, попить чайку, иногда я к ней наведывалась. Она очень чистоплотная женщина, в квартире всегда прибрано, посуда блестит… Когда сын окончил школу, он никуда не смог поступить, в армию его тоже не взяли по состоянию здоровья. Саша в детстве был послушным мальчиком, близких друзей у него не было, он не пропадал целыми днями на улице, как остальная детвора, постоянно сидел дома. Но в последние годы его будто подменили – стал выпивать и буянить. Постоянно нигде не работал, перебивался случайными заработками. Несколько раз слышала через стену, как они скандалили: Саша сильно кричал на маму. Однажды она пришла ко мне с ссадиной на лице и на мой вопрос ответила, что ударилась о дверь. Но я чувствовала – что-то она скрывает. С середины сентября Ксения перестала появляться у меня, я ее больше не видела живой. Однажды в коридоре встретила Сашу и спросила, где же мама. Он буркнул что-то себе под нос и закрылся в квартире, я так и не поняла, что он сказал. Несколько раз стучалась к ним, когда его не было дома, но никто за дверью не отзывался. Спустя дней десять, в конце сентября, все-таки поймала в коридоре Александра и строго спросила, где мама. Он сделал удивленное лицо: «Вы что, не знаете? Она пропала без вести, я уже подал заявление в милицию». Заподозрив неладное, на днях попросила своего сына, чтобы он сходил к Афоне, вашему начальнику, и узнал, как продвигается розыск Ксении. Во время беседы закуковала кукушка, Тимур взглянул на часы – было одиннадцать ве чера. «Надо заканчивать разговор, слишком засиделись», – подумал он и задал последние вопросы: – Лидия Ивановна, вы сами-то как думаете, что могло случиться, чтобы она вот так взяла да и пропала? У вас какие-нибудь подозрения имеются? – Абсолютно никаких. Что с ней случилось – для меня это загадка. – А когда сын пропавшей перестал появляться в квартире? – Примерно в начале или середине октября. С того времени я его не вижу. – А когда в последний раз посещали квартиру соседей? – Ой, давно. Еще летом заходила к ней. Посидели, поговорили. Больше я и не была у них. – Ладно, Лидия Ивановна, будем заканчивать. – Тимур поднялся с дивана, следом встал и Василий. – Спасибо за информацию, мы еще к вам наведаемся, надо бы осмотреть квартиру соседей. Она случайно не оставляла вам запасные ключи? – Нет, не оставляла. А так приходите, я буду ждать, – тепло улыбнулась Лидия Ивановна, прикрывая дверь за оперативниками. 3 На улице было темно, редкие прохожие торопились по домам, мороз крепчал. Оперативники пешком отправились в управление. – Милая бабушка, похожа на мою, – ударился в воспоминания Василий. – Тоже пирожки, ватрушки… Эх, хорошее было у меня детство! Прибежишь с улицы голодный, холодный, наешься бабушкиной стряпни, и за книгу: Пуаро, Шерлок Холмс, Мегрэ… В основном только детективы и читал, потому, наверное, в сыщики подался. – Да, детство – это всегда самая прекрасная пора, – согласился Тимур. – Но в отношении Александра, сына пропавшей, я сомневаюсь, что у него детство было безоблачным и счастливым. Веет от него чем-то нехорошим… Интересно, где он сейчас? – Черт его знает, где болтается! – Василий задумался, а потом добавил: – Может, болтается на веревке у себя дома? – Сомневаюсь, – покачал головой Тимур. – Соседи почувствовали бы запах, времени-то сколько прошло. Однозначно трупов в квартире нет. Помнишь убийство Чудовой, когда преступник оставил в закрытой квартире жертву и она разложилась? Там еще месяц после обнаружения трупа люди зажимали нос, когда проходили мимо этой квартиры. – Конечно, нет там трупов, это я так, что пришло на ум… Надо осмотреть квартиру. – Правильно, завтра этот вопрос надо порешать. А то гадаем, гадаем, а когда проникнем в жилище пропавшей, загадка, может, сразу и разгадается. Подходя к управлению, опера, заметив, что в окне начальника горит свет, непроизвольно переглянулись и улыбнулись, вспоминая рассказ Лидии Ивановны. – О, Афоня на месте! Зайдя в кабинет и сняв куртку, Тимур попросил напарника: – Я схожу, быстро доложу по делу, а ты ставь чайник. – Афанасий Петрович, разрешите? Я хотел доложить по поводу Малыхиной, – проговорил он, переступив кабинет Гамова. У полковника шло совещание с тремя оперативниками-«разбойниками»[4]: они обсуждали план по обезвреживанию очередной банды. – Кого? – не поняв, переспросил полковник. – Той, которая пропала без вести, ваша учительница, одноклассник приходил… – А-а, совсем вылетело из головы, зашился! Садись, наливай себе чай, я быстро дослушаю ребят.