Я пыталась решить, есть ли у меня варианты, шанс выбраться отсюда. Они просовывали подносы еды под дверь. Я ни с кем не говорила. Никто не заговаривал со мной в ответ. Они приносили еду, просовывали её под дверь, уходили. Иногда я видела глаза через прорези выше в двери — они смотрели на меня. Вначале они время от времени проверяли меня тщательнее, открывая дверь и заглядывая внутрь, когда я кричала — думали, что со мной что-то не так, что я могла заболеть, испытывать боль, умирать. Теперь они просто меня игнорировали. Они открывали нижнюю прорезь, просовывали поднос, закрывали прорезь. Я пыталась определить свои варианты, возможные стратегии, планы… но если таковые и существовали, я недостаточно умна, чтобы их найти. Пока что у меня ничего не было. Я ни черта не нашла. У меня не было выхода, рычагов давления, влияния, и убеждать тоже некого. У меня ничего не было. Так что я ждала. *** Замок открылся с протяжным металлическим скрипом. Я вскочила на ноги. Я оказалась в движении прежде, чем мой разум поспел за моими ушами. Я лежала на койке, глядя в потолок — как минимум, моими глазами. На самом деле, я искала лазейки в свете, пытаясь найти выход через свой свет видящей, поскольку фактически оставила надежду выбраться из физических границ своей клетки. Конечно, периодически я терпела удары током. Меня не раз вырубало полностью, но я продолжала пытаться. Я также более методично перебирала всё в этой сфере. Я перепробовала каждый фокус и технику, которым меня научили за годы — мой отец, Блэк, дядя Чарльз, Даледжем, Мика, Ярли, даже некоторые новые видящие в команде разведчиков Блэка — и теперь я пыталась выйти за эти границы, попробовать вещи, которым меня никто не учил. Некоторые из них активировали ошейник. Другие — нет. Я попыталась использовать те структуры, которые могли прыгать между измерениями. Это вызвало такой сильный удар током, что меня вырубило как минимум на час. Конечно же, у меня не было часов или возможности посмотреть на солнце, так что я опиралась на свои ощущения и на то, как сильно раскалывалась моя голова, когда я наконец-то пришла в себя. Я пыталась логически определить, кто меня похитил. Это не мой дядя Чарльз. Клетка из металла и цемента — не в стиле моего дяди. Если бы Чарльз меня похитил, я бы проснулась в вашингтонском пентхаусе, окружённая человеческими слугами, а он бы рассыпался в извинениях из-за высокотехнологичного ошейника на моей шее. Ошейник был бы меньше массивной громоздкой штуки, которая надета на мне сейчас, и, наверное, он не причинял бы столько боли, но в то же время наверняка был бы замысловатее. Он бы клялся всем на свете, что ошейник — для моей защиты. Он умасливал бы меня разговорами о том, как он по мне соскучился. Как минимум, в самом крайнем случае он уже пришёл бы повидаться со мной. Подозреваю, что он приходил бы сюда ежедневно, пытаясь убедить меня, что он лишь желает того, что лучше для меня. Он бы обещал, что я увижусь с Блэком сразу же, как прислушаюсь к голосу рассудка. И самое главное, он выпытывал бы у меня про межпространственные прыжки. Я его знала. Он захотел бы знать всё. Чёрт, да он, наверное, захотел бы понаблюдать за тем, как я пытаюсь сделать это — может, применив другой блокирующий механизм. Он определённо попытался бы заключить сделку. Он бы тонко и различными путями угрожал Блэку, намекая, что держит его где-то в другой комнате, намекая, что он навредит ему, если я не буду сотрудничать. Но здесь не было никакого заключения сделок. Не было никакого умасливания, оправданий, пентхаусов, подобострастных людей. Нет… это не мой дядя. Проблема в том, что все на моей стороне, включая Блэка, скорее всего, подумают, что это сделал мой дядя. Они отправятся к моему дяде, пытаясь найти меня и предполагая, что это Чарльз удерживает меня в плену. Они будут искать не в том месте. Мой муж в этот самый момент, скорее всего, делает что-то невообразимо рискованное и глупое, пытаясь меня вернуть. Тут он не станет прислушиваться к голосу рассудка. Он не станет слушать Ковбоя, Энджел или даже Мэнни. Он придёт за мной, забив на всякую осторожность и логику… и неважно, какими дерьмовыми будут шансы на успех. Я знала это потому, что сама сделала бы то же самое, чёрт подери, если бы ситуация была обратной. Значит, Блэк, скорее всего, в Вашингтоне. Наверное, он отправился туда с группой оперативников (возможно, с несколькими вампирами), готовясь совершить настоящее нападение на столицу Соединённых Штатов, которую мой дядя теперь почти полностью контролировал. А значит, Блэк, скорее всего, где-то в своей тюремной камере, в другой части света… а то и в секретной тюрьме ЦРУ. Вот о чём я думала, пытаясь обойти ошейник сдерживания видящих, когда металлический замок заскрипел, и дверь распахнулась. Я встала так быстро, что перед глазами всё почернело. До меня впервые дошло, как сильно я похудела, как ослабела, не получая достаточно сна, еды, физических упражнений. Эта часть — не совсем вина моих похитителей. Они приносили мне предостаточно еды… и воды. Я не съедала большую часть того, что они мне приносили, по той же причине, по которой я мало спала и часами таращилась в потолок, пытаясь пробиться через ошейник и дотянуться до моего мужа. Я не хотела еды. Я хотела своего мужа, бл*дь. Я хотела отговорить его от бессмысленного поступка, из-за которого его пристрелят на улицах Вашингтона или, может, запрут в какой-нибудь подземной лаборатории под Пентагоном. Я стояла в углу камеры — единственном свободном углу, где я не была зажата туалетом, раковиной или прикрученной койкой. Я наблюдала, как четыре мужчины входят в комнату, следила за каждым из них глазами, пока они пересекали цементный пол. Они были крупными. Все четверо были чертовски крупными. И всё же, хоть они и были мускулистыми, это не были мышцы заядлого посетителя спортзала или бойца. Они больше напоминали мне вышибал, которых я видела сидящих на стульях возле выкрашенных чёрной краской дверей, когда мы с Блэком обходили клубы Нью-Йорка. Это было в те времена, когда Блэк жил светской жизнью и таскал меня с собой, изображал кичливого богатого засранца, мелькал в заголовках и играл рок-звезду Уолл-стрит в СМИ и таблоидах Нью-Йорка. Конечно, он делал это не просто так (пытался выманить Брика из тени), но он был пугающе хорош в этом. Вот эти парни были такими же крупными. Они были массивными, внушительно массивными, но не всё это мышцы. Они определённо не были мускулистыми в той же манере, что и Блэк, и большинство его видящих — той «ни-грамма-лишнего-жира» манере, которая ценилась видящими-разведчиками. Всё это к тому, что в теории я могла пробиться сквозь них. Ну, при нормальных обстоятельствах могла бы. Здесь, без моих способностей видящей, в таком тесном помещении, и учитывая, что я ослабела… босая… я была уже не так уверена. С другой стороны, я охренеть как отчаялась, так что кое-какие шансы у меня имелись. Сама их массивность заставила меня пересчитать шансы в тесном пространстве. Плечом к плечу они практически занимали всю ширину камеры из цементных блоков. И всё же, готовясь к драке, я видела, как это тоже можно использовать. Я шагнула назад одной босой ногой, опираясь на неё и смещая свой центр тяжести. Я сделала это незаметно, но приняла частичную бойцовскую стойку, подняв руки, но держа ладони раскрытыми, чтобы поза больше напоминала желание защитить себя, но при этом давала преимущество легче и быстрее нанести удар. Я видела, что парень впереди это заметил. Он был самым крупным из группы. Заметив, что он приближается ко мне с настоящей насторожённостью, я присмотрелась к нему в особенности — коротко стриженые каштановые волосы, бородка, пронизывающие светло-льдистые голубые глаза. Его взгляд больше всего бросился мне в глаза. Умный, но в то же время хищный. С его шеи свисала цепочка с золотым медальоном, а одет он был в кожаный жилет, чёрную облегающую футболку и чёрные джинсы.