— И что это за вопрос? — холодно поинтересовалась я. — Ты прекрасно меня поняла. — Возможно, — парировала я, резко мотнув головой. — А может, мне настолько затмили голову женские гормоны и «ревность», что я не совсем связно мыслю… может, тебе нужно записать для меня этот вопрос, Блэк. Лоулесс расхохотался ещё громче. Когда я посмотрела на него, он выглядел искренне развеселившимся, переводя взгляд между нами. Я снова посмотрела на Блэка и поразилась, увидев на его лице настоящие эмоции. Я не могла интерпретировать, что это за эмоция, но в эти несколько секунд я не сомневалась в её подлинности. «Ты не единственная, кто ревнует, док», — послал Блэк. Я покачала головой, выдыхая. Я напомнила себе, что ещё не спала. Я не спала почти сорок часов, благодаря Блэку, и я собиралась вернуться на самолёт, где я скорее всего не буду спать ещё двадцать пять или тридцать с лишним часов. Вспомнив об этом, я поднялась на ноги. — Думаю, мне пора идти, — сказала я. Посмотрев на Лоулесса и ощутив прилив вины, когда осознала, насколько резко это прозвучало. Каким-то образом в этой недолгой перепалке с Блэком я совсем забыла, зачем мы сюда пришли. — Я очень рада с вами познакомиться, мистер Лоулесс, — сказала я, действительно имея это в виду. — Кевин, — тут же сказал он, вставая и поворачиваясь ко мне лицом. — Зовите меня Кевин, мисс Фокс. Прошу. — Тогда, пожалуйста, зови меня Мириам, — сказала я. — И мне жаль так резко уходить, Кевин, правда… но благодаря моему работодателю, мне нужно на самолёт. Не хочу опоздать на рейс. Я взяла обеими ладонями протянутую руку Кевина. Выбросив Блэка из головы, когда тот не встал, я сосредоточилась на одном Кевине. — Я очень сожалею о твоём внуке, — пробормотала я, сжимая его руки. — Но я уверена, с ним все будет хорошо. Я в этом уверена. Почему-то просто от произнесения этих слов вслух меня вновь накрыло осознанием реальности, хотя я твёрдо решила не затаскивать Кевина обратно в это болото. Это ударило по мне достаточно сильно, чтобы перехватило горло, и я уже по-настоящему боролась со слезами. Я не хотела этого, только не перед тем, у кого есть настоящие причины бояться, но на несколько секунд эмоции буквально захлестнули меня. Блэк был прав. Нет причин не облегчать ему это. Уже по одной этой причине я должна уйти. Я была слишком истощена, чтобы быть им в этом полезной. Подумав об этом, я взглянула на Блэка и увидела, что он за мной наблюдает, его золотистые глаза опять невозможно было прочесть. И все же у меня промелькнула мысль, что я могла действительно задеть его чувства. Не знаю, почему я так решила; я не видела ни единого намёка в его симметричных чертах лица или в этих странных крапинках, сиявших в глубинах его глаз. Однако по какой-то причине я вспомнила об этом позднее. Имею в виду, о том, что я причинила ему боль. Глава 8 Моя Я все ещё пыталась привести мысли в порядок, спускаясь по ступеням снаружи здания Лоулесса в тайском стиле. Утомление ударило по мне по-настоящему — как грузовик, серьёзно — и буквально из ниоткуда. Возможно, наконец-то выветрился последний адреналин. Как бы там ни было, я осознала, что стою у основания лестницы и осматриваюсь по сторонам как будто в дымке, практически галлюцинируя. Я впервые заметила, что здания, стоявшие по обе стороны дороги, были более современными и западными по стилю, чем дом Лоулесса, который выглядел значительно старее и определённо пережил ремонт. Однако район был хороший, усаженный деревьями и очень тихий, безо всяких уличных торговцев в пределах видимости, лишь несколько маленьких кофеен и бутиков. Когда мы только вошли, сам Лоулесс что-то сказал о том, что район «облагородили». Он также пробормотал что-то в духе «изуродовали», но честно говоря, я этого не заметила, хотя сами здания не были особенно традиционными. Я посмотрела на дорогу в обе стороны, ища белый внедорожник и нашего водителя, чьё прозвище было Биа, теперь я вспомнила. Блэк сообщил мне, что большинство тайцев представляются прозвищами, а «настоящие» имена используют лишь для торжественных событий, официальных документов и так далее. Я не видела Биа или машину. Я начала идти по улице в сторону главной дороги, подумав, что может, машина стояла дальше, чем мне помнилось. Я сканировала взглядом припаркованные автомобили, прикрывая глаза рукой, когда из ниоткуда кто-то встал передо мной, заслоняя солнце. Все ещё прикрывая глаза, я подняла взгляд, слегка захваченная врасплох тем, каким высоким он был. — О, простите, — сказала я, не особенно думая о том, что говорю на английском в неанглоязычной стране. — Я вас не видела, я… Это все, что я успела сказать. Если он и ударил меня, я не запомнила его кулак, не запомнила никакой боли. Я не помнила ничего после того, как эта тень заслонила мне обзор, и я неловко заговорила с ним на английском, прикрывая глаза от горячего солнца Бангкока. Все просто… сделалось черным. *** Очнулась я мучительно, во тьме. Маслянистый кляп был завязан вокруг моего рта, причиняя боль челюстям и держа их раскрытыми. Я попыталась сомкнуть губы, но не смогла и хватала ртом воздух, извиваясь на тонком матрасе. Мои руки были связаны за головой. Лодыжки тоже были связаны. Я втянула воздух, пытаясь закричать, но в горле и во рту совершенно пересохло. Я открыла своё сознание. «Блэк! БЛЭК! ПОМОГИ МНЕ! ПОМОГИ МНЕ!» Ответ прозвучал немедленно, едва не взорвав какую-то часть моего сознания, заставляя меня закричать сквозь кляп от его интенсивности. Присутствие Блэка взорвалось во мне, горячее, наполненное паникой, от которой моя кожа завибрировала, тут же покрываясь потом. «МИРИ! ГДЕ ТЫ? ГДЕ ТЫ?» Я испытала такое облегчение, что в груди поднялась боль, такая резкая и неприкрытая, что я не могла дышать. На глазах выступили слезы. «БЛЭК, ПРИДИ ЗА МНОЙ, ПОЖАЛУЙСТА. ТУТ ТЕМНО. Я НЕ ЗНАЮ, ГДЕ Я…» «КТО ТЕБЯ ПОХИТИЛ?» Я осмотрелась по сторонам, но я ничего не видела, ничего не слышала кроме собственного дыхания. Я слышала что-то над собой, но очень слабо. Может, шум дорожного движения? Я напряглась, прислушиваясь. Где-то в другой части здания я чувствовала людей. Некоторые из них ощущались как… «БОГИ, МИРИ… ОТВЕТЬ МНЕ! КТО ТЕБЯ ПОХИТИЛ?» «Я НЕ ЗНАЮ… Я СВЯЗАНА. ТУТ ТЕМНО. Я НИЧЕГО НЕ ВИ…» На моё сознание опустилась стена. Это произошло так гладко, так всецело, что от шока я растеряла весь воздух в лёгких. Я больше не могла чувствовать Блэка. Я больше ничего не чувствовала. Это как гашение, как будто часть меня оказалась закутана в толстый плотный саван. — Нет… — закричала я через кляп, скорее от раздражения, нежели от чего-то ещё. — Нет… В своём сознании я снова кричала Блэку, но это мертвенное пространство поглощало каждый звук, каждую попытку дотянуться до него. Я чувствовала, как моё сознание врезается в эти лишённые эхо стены, как будто мои мысли тоже были заперты в темной коробке. Чем бы ни был этот саван, я не прорывалась через него. Я все ещё лежала там с закрытыми глазами, каждой частицей своего существа пытаясь прорваться через блок, когда недалеко от того места, где я лежала, зажегся свет. Я шокированно ахнула, открывая глаза, затем закрывая их от яркого света. Я сказала «зажегся», а не «включился», потому что свет напоминал скорее факел, нежели лампу. Он искрился, становясь ярче — длинный, зеленовато-жёлтый со странным жидким зелёным пламенем, которое вовсе не походило на огонь. И все же оно напоминало какой-то факел… словно зелёный и жёлтый живой свет, сворачивающийся и искрящийся вокруг свинцово-чёрной палки. Там стоял мужчина, который его держал. Я уставилась на его идеально сложенное лицо, задаваясь вопросом, реален ли он. Его строение черепа и неестественно симметричные черты лица принадлежали статуе, а не человеку. Он выглядел, как молодой Адонис, с любовью изображёнными исключительно высокими скулами, идеально очерченным подбородком и изогнутыми губами под пронзительными фиалковыми глазами. Эти глаза не могли быть настоящими. Даже золотые радужки Блэка на их фоне казались естественными. Он действительно казался мне картиной. Чем-то, нарисованным маслом, идеально освещённым, чтобы воспроизвести внутренности пещеры позади него. Он мог быть вампиром из старой истории, каким-то бессмертным, высеченным из камня. Только его одежда не вписывалась. Он был одет в темно-красную футболку, заляпанную чем-то вроде масла или чем-то другим. Он носил истёртые армейские ботинки, тёмные джинсы, золотую цепь на шее. Он одевался скорее как европеец, нежели как американец, но определённо не первоклассно. Он выглядел как солдат, как один из наёмников из Восточной и Северной Европы, которых я встречала в Афганистане. Края чего-то, напоминавшего татуировку, выглядывали с одной стороны шеи — красное и темно-синее в странном освещении. Он наблюдал за мной абсолютно неподвижно. Неподвижно как статуя. Я гадала, реален ли он вообще, когда он внезапно подошёл ближе, заставляя меня издать очередной поражённый крик и отодвинуться, отталкиваясь ногами. Теперь я видела, что лежу на низкой раскладушке или, возможно, кровати, поскольку каркас состоял из простой плоской платформы, сделанной из тёмного дерева. Мои руки были связаны между собой и привязаны к кольцу в изголовье кровати, так что далеко уйти я не могла. Я попыталась освободить ноги от верёвки, связывавшей мои лодыжки, но ими я тоже едва могла пошевелить. Он стоял надо мной, все ещё держа факел, но теперь, когда он был достаточно близко, я видела, как вздымается его грудь. Его глаза расширились, когда он смотрел на меня. Я все ещё смотрела на его лицо, пытаясь расшифровать выражение, когда он издал какой-то шипящий, мурлычущий звук.