Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 4 из 8 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Слушай сюда, Лохушкина, я тебя предупредила и сто раз повторять не собираюсь. Считай, что проблемы у тебя начались. – Передай трубку Славе, – попросила Женя. Она не сомневалась, что Нильский стоит, а может, даже лежит рядом с Аллой. – Да пошла ты! – ответила Пасюк и бросила трубку. На следующий день Слава наконец появился на факультете. Столкнувшись в коридоре с Женей, проскочил мимо, словно не заметив ее. Она не стала его окликать и даже смотреть ему вслед. Спустилась по лестнице, минуя гардероб, вышла на улицу. Декабрь хлестал ледяным дождем, но Жене было все равно, потому что жизнь кончилась. Ей хотелось только одного – простудиться и умереть поскорее, по возможности без мучений и кашля. Глава 3 Всякая история имеет начало. Эта история началась вечером, когда Женя лежала в кровати под одеялом в своей комнате на втором этаже загородного дома. Лежала и думала о том, что произошло за последние дни. Уже почти полтора месяца она без работы, и когда найдет новую, одному богу известно. Хотя бог, вероятно, отвернулся от нее, а может, просто не может найти. Так уж случилось, что Женя, приехав на дачу, чтобы скрыться от Михал Михалыча, спряталась и от своего будущего. В тот день, когда написала заявление об увольнении, она вернулась домой, подумала немного и позвонила Броне, сообщив ей, что намерена покинуть дружный дренажный коллектив. – Правильно сделала, – одобрила Броня. И добавила: – Я тоже давно хочу уволиться. – Я нашла себе другую работу, но там требуют срочного вступления в должность, поэтому в заявлении я попросила отпустить меня без отработки. – Что хоть за работа? – В Москве новый телеканал открывается. Сокурсница уже там, предложила мою кандидатуру на должность редактора, и мое резюме устроило руководство. Буду теперь работать в столице. Уезжаю сегодня. А потому прошу, скажи главбуху, чтобы полагающиеся мне деньги перечислил на мою банковскую карту. В бухгалтерии есть все данные. Женя специально солгала по поводу работы в Москве, будучи уверена в том, что Броня завтра же расскажет об этом Михал Михалычу. Сама же она решила спрятаться на даче, а маму предупредить о том, чтобы та никому не говорила, где сейчас находится дочь. Пусть отвечает, что Женя работает в Москве и снимает квартиру в районе станции метро «Щелковская». Деньги поступили на карточку очень быстро: ни много и ни мало, а ровно такая сумма, которая полагалась Жене при увольнении. Новую работу она начала искать сразу – через Интернет и обзванивая знакомых. Но результата не было. Так прошли июль и половина августа. После первого густого и теплого августовского тумана в лесу появились грибы. И вот теперь Женя лежала в постели, свернувшись калачиком под одеялом, в своей комнате на втором этаже загородного дома. Засыпая, она услышала, как что-то прогрохотало над головой, словно по небу проехала неспешная телега, груженная пустыми металлическими бочками. Затем еле слышно скрипнула старая сосна, несколько шишек слетели с ее веток, шлепнулись на крышу, прошуршали по шиферу и скатились в небытие. Редкие капли дождя простучали по жестяному подоконнику, и почти сразу начался ливень. Ливень колотил мокрым пальцем в оконное стекло, но Женя, так и не поняв, чего он хочет, уснула. И видела во сне голого Славу Нильского с узкой молочной полоской на бедрах. Нильский сидел перед микрофоном в радиостудии со стеклянными стенами, а вокруг бесновалась толпа, над которой звучал усиленный динамиками бархатный голос Славы: – Каждый может принять участие в моей передаче. Каждый, кто хочет разбогатеть, не рискуя остаться при этом без штанов… Во сне Женя хотела приблизиться к Славе и заслонить его наготу. Но ее толкали и пинали, чтобы успеть пробиться к стеклянным стенам раньше других. Она остановилась, обернулась и увидела у серой стены рыдающую Аллу Пасюк в узких рваных джинсиках, заправленных в модные когда-то сапожки, с которых теперь осыпались стразы и серебряная нитка болталась спутанной бахромой. Алла размазывала по щекам сине-зеленые полосы растекшихся теней, плечи ее тряслись. Женя подошла к бывшей однокурснице, обняла и прошептала: – Не надо, Аллочка, не стоит Слава твоих слез. Успокойся, все у тебя будет хорошо. Видишь, как мне хорошо сейчас. Тут она вспомнила о своем увольнении, о Михал Михалыче, который наверняка разыскивает ее, чтобы взять в рабство, о том, что денег на карточке уже не осталось, и проснулась. В комнате было темно и тихо. Только откуда-то из мрака, едва слышные, доносились до второго этажа чьи-то сдавленные рыдания. Женя поднялась и вышла из комнаты, начала спускаться на первый этаж, но на лестнице встретила маму. – Иди, доченька, спи, – шепнула та. – А кто это плачет? – Где? – притворилась глухой и непонимающей Виктория Владимировна. Но рыдания звучали слишком явственно, и мама, вздохнув, все же ответила шепотом: – Это Ника. Наверное, лишнего перебрала. Не волнуйся, она проспится, и все будет хорошо. Женя вернулась в свою комнату, снова легла, но долго не могла заснуть. Тетя вскоре в самом деле перестала плакать, а Женя вспомнила свой недавний сон и подумала: «К чему он? И вообще, зачем посылать в мои сновидения Нильского, про которого я не хочу вспоминать?» …Слава прожил с Пасюк два года. Алла, правда, временами уезжала в рекламные туры, появлялась на каких-то презентациях, участвовала в фотосессиях. Ее портреты иногда появлялись в журналах. На снимках Алла всегда была раскованна. То она пыталась запахнуться в роскошную шиншилловую шубку, едва прикрывавшую обнаженное тело, то высовывалась из-за огромного флакона духов. Духи во флаконе были розоватые, и голая Алла сквозь них казалась краснокожей. Еще были снимки топлес на яхте, когда Пасюк прикладывала ладонь к козырьку капитанской фуражки и вглядывалась в туманные очертания Мальдивских островов, туры на которые она как раз рекламировала. Что думал по поводу всего этого Нильский, Женя не знала, а спрашивать не хотела – они не разговаривали и даже не здоровались, когда сталкивались в коридорах факультета или в аудиториях. Зато Слава вовсю общался с Лизой Гагаузенко, отец которой начал вкладывать капиталы в средства массовой информации: учредил рекламную газету, приобрел разоряющийся глянцевый журнал и сделал его популярным, стал акционером двух телеканалов и, по слухам, намеревался запустить собственную музыкальную радиостанцию. Наверняка о дружбе любовника с Лизой Алле было известно, только вряд ли Пасюк стала бы угрожать расправой дочери очень богатого человека. Впрочем, Женя старалась об этом не думать. Но все равно было обидно. Как-то в буфете за стол к Жене подсела одна из сокурсниц. И сразу спросила, словно подсела только ради этого: – Тебя тоже на свадьбу пригласили? – На какую? – не поняла Женя. – Так Нильский с Гагаузенко женятся, – вытаращила глаза собеседница. – Ты что, не знаешь?
Актерским талантом природа сокурсницу обделила, и потому ее удивление было неискренним и подлым. – А как же Пасюк? – негромко поинтересовалась Женя. – Да ты чего? – На этот раз сокурсница вылупила глаза самым натуральным образом. – Неужто ничего не знаешь? Ну, ты даешь! А еще журналистом собираешься стать. По всем новостям уже показали. Алку прихватили на яхте какого-то бандита, который в розыске был. Его задержали, а потом почему-то отпустили, Пасюк же до сих пор сидит, так как в ее личных вещах обнаружили наркотики. Теперь мы ее не скоро увидим. – Мне ее жаль, – искренно расстроилась Женя. И только потом поняла, что именно только что услышала – Слава, ее Слава женится на Гагаузенко. Значит, для нее все кончено. Не будет ничего, о чем она мечтала. – А мне нисколечко ее не жалко, – злорадно заявила сокурсница. – Алка это заслужила. Посидит в тюрьме, может, нормальным человеком станет. – Тюрьма не делает человека нормальным, – вздохнула Женя, продолжая думать о другом. – Лизка за свадебным платьем в Милан собирается, – продолжала добивать ее сокурсница. – У нее же папашка богатый… Слушай, а может, он и упрятал Алку, чтобы не мешала жить его Лизоньке? Подстроил все, договорился с бандитами и с ментами… Есть расхотелось, Женя сделала маленький глоток сока из стакана. Затем, поднимаясь из-за стола, сказала: – Поздравь от моего имени Лизу. С будущей женой Нильского Женя все годы училась в одной группе. Они, не сговариваясь, даже специализацию выбрали одну и ту же, перейдя на кафедру рекламы и связей с общественностью. Лиза была не очень умна, но и не тупица, не толстая, но и не худая, не высокая и не коротышка, не красотка, но и не страшная. Лиза не курила, однако в компании могла сделать несколько затяжек. Училась Гагаузенко не хорошо и не плохо. Она могла казаться обычной незаметной студенткой, если бы еще и одевалась как все. Но, будучи дочерью богатого человека, Лиза любила носить вещи, которые, может быть, и не шли ей, зато были ультрамодными и дорогими. И еще: от нее постоянно пахло лаком для волос. Алла Пасюк, конечно, была красивее, эффектнее, на ней даже дешевые безделушки смотрелись как драгоценности, а заношенные потертые джинсы выглядели как умышленно состаренные на фабрике «Дольче и Габбана». То есть всем она превосходила Гагаузенко. Только у нее не было такого папы. Разумеется, Женю никто на свадьбу не пригласил. Как не пригласили с десяток парней, про которых было точно известно, что они быстро пьянеют, а потом ведут себя неадекватно. По той же причине были отклонены кандидатуры некоторых девочек. Несколько представителей Казахстана и государств Средней Азии при отборе не прошли фейс-контроль: их отклонил отец невесты. С одной из сокурсниц Лиза не разговаривала с первого курса, заподозрив ее в краже мобильного телефона. Женю не позвали без объяснения причин, но причины были понятны всем – у Лукошкиной был роман с женихом, а кроме того, по высказыванию самой Гагаузенко, Женька слишком много о себе воображает. Торжество состоялось после госэкзаменов. На свадьбе отец невесты объявил собравшимся, что учредил новую радиостанцию и назвал ее «Радио Гага». Генеральным директором Гагаузенко назначил какого-то американца, креативным директором стала, естественно, Лиза, а Нильскому было предложено место заведующего редакцией музыкальных и развлекательных программ. Но Женя узнала об этом значительно позже, когда уже работала на Михал Михалыча, разрабатывая концепции продвижения на рынок дренажных труб. К тому времени «Радио Гага» звучало из многих автомобильных приемников, а утренняя авторская программа Нильского «Путь к Славе», по результатам многочисленных опросов, постоянно оказывалась самой рейтинговой. Вскоре Нильский стал появляться на телевизионных экранах в качестве ведущего различных ток-шоу. Программы менялись, а завораживающая улыбка Нильского и его вкрадчивый голос оставались неизменными. Слава стал популярным. Он сводил с ума всех женщин, от семиклассниц до пенсионерок, от его голоса любая дама, даже самая дикая тигрица, превращалась в маленького домашнего котенка. Секретарша Броня, узнав о том, что Лукошкина знакома с Нильским, даже не поверила. А когда тот позвонил в офис, едва не потеряла сознание, услышав знакомый мужской голос: – Девушка, могу ли я пообщаться с Евгенией Лукошкиной? – Ик, – ответила растерявшаяся Броня и долго не могла перевести вызов на кабинетик Жени. Разговор тогда получился долгим. Женя не бросала трубку из-за своего дурацкого воспитания, а потому слушала все, что ей пел Слава. Поэтому стоящая под дверью и ожидающая окончания телефонной беседы Бронислава смогла разобрать лишь короткие ответы Лукошкиной: «Встретиться с тобой не могу… просто не хочу… ты и сам все понимаешь… уговаривать меня не надо… забыла и вспоминать не хочу…» Потом секретарша влетела в ее кабинет с круглыми глазами и с придыханием прошептала: – Это был он? Женя кивнула. – Чего хотел? – продолжала наседать Броня. – Встретиться. – А ты? – А я не хочу. И все же они встретились. Не в тот вечер, а через пару дней – после того как Слава начал звонить постоянно. Женя согласилась посидеть с ним в кафе и расставить все точки. Собственно, расставить все точки предложил Нильский, а она как раз и не хотела их расставлять. Себе Женя говорила: «Зачем нужна эта встреча?» – но сердце ее колотилось в радостном ожидании и торопило медленно ползущее время. Встретились они не в кафе, о котором говорил Нильский, а в дорогом ресторане, где Слава заранее заказал столик. Тот располагался в углу зала, а в центре на круглой эстраде стоял белый рояль, на котором пианист во фраке исполнял регтаймы Скотта Джоплина. – Помнишь подвальчик на Кадетской линии? – спросил Слава, когда они опустились в мягкие кресла. Женя пожала плечами. – Ну тот, где мы с тобой в первый раз были вместе, – уточнил Нильский. – И что? – буркнула Женя и отвернулась, чтобы не видеть его глаз. Вскоре пианиста сменил джазовый квинтет. Музыканты исполняли мелодии Гершвина и Эллингтона. Официанты принесли шампанское и закуски. И вдруг Женя поняла, что не хочет уходить отсюда. То есть не хочет уходить одна. В том смысле, что просто не может вернуться в ту жизнь, где нет Славы. Нильский говорил, она слушала и отвечала. Слава расспрашивал ее о работе и даже предложил ей сменить место. – У меня теперь большие возможности, – пояснил он, – связи на всех уровнях. Я могу подыскать достойную тебя должность в любой компании с окладом, о котором ты и не мечтаешь. – Меня пока все устраивает, – ответила тогда Женя, понимая, что Слава не для того пригласил ее в этот ресторан, в зале которого звучит прекрасная музыка, чтобы говорить о ее карьере. Они выпили уже по паре бокалов шампанского, когда Нильский вдруг сказал: – У меня все хорошо, но я поспешил с браком. – Может, поэтому у тебя все хорошо.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!