Мама быстренько перекрестилась. – Ну, слава богу. А тетя Ника вздохнула и загадочно произнесла: – А ведь ты, Женечка, могла оказаться моей родной дочкой. Мама за спиной своей до сих пор не протрезвевшей сестры покрутила пальцем у виска. Глава 5 На самом деле журфака уже не было. То есть все еще стояло знакомое всем выпускникам факультета здание и были те же стены, коридоры, аудитории, деканат и кафедры, но вместо факультета журналистики пару лет назад при университете создали институт информационных технологий. Хотя, если не считать того, что декан стал называться ректором, деканат ректоратом, ничего, в сущности, не изменилось. Все по-прежнему называли новый институт журфаком, а ректора промеж себя деканом. С ректором Женя знакома не была: тот вступил на должность как раз в год окончания ею университета. Идея о преобразовании журфака в новый институт как раз и принадлежала новому руководителю. Однако некоторые знакомые уверяли Женю, что ректор человек простой, очень общительный и приветливый. Ректор не был журналистом-практиком, он преподавал долгое время в столице, опубликовал большое количество статей, был профессором и даже членом академии русской словесности. Звали его Максим Анатольевич Шашкин. Утром последующего после пожара на даче дня Женя вошла в приемную ректора. За секретарским столом сидела незнакомая ей женщина. – Вы к кому? – строго поинтересовалась секретарша. Лукошкина удивилась вопросу, потому что считала, что в кабинете ректора ее ожидает ректор, а не кто-то другой. – Я к Максиму Анатольевичу. – А читать вы умеете? – еще более суровым тоном спросила женщина. Женя растерялась, как будто не знала ответа на такой простой вопрос. А секретарша добавила измученным объяснениями голосом: – Там же на двери ясно указаны приемные дни и часы. Так что приходите завтра – с четырех до шести. Только предварительно запишитесь у меня в журнале с указанием цели вашего визита. А то ходят тут с разными пустяками, отвлекают занятого человека. – Но мне сказали, чтобы я сегодня к нему зашла. – Кто вам мог сказать такую глупость? Женя задумалась, стоит ли говорить правду, и призналась все-таки: – Слава Нильский. Лицо сорокалетней дамы мгновенно преобразилось, стало просветленным. – Сам Нильский это сказал? – с приветливым сомнением спросила она. – Лично, – подтвердила Женя. – Тогда я сейчас узнаю, сможет ли Максим Анатольевич принять вас в порядке исключения. Секретарша вскочила, поправила прическу, подошла к белой дубовой створке с табличкой и скрылась за ней. Не прошло и минуты, как она снова вернулась в приемную и кивком показала Жене на дверь: – Проходите. Только не долго. У ректора через сорок минут совещание. Женя пообещала не задерживать занятого человека и вошла. За большим столом сидел седой человек лет шестидесяти и внимательно изучал ежедневник. – Моя фамилия Лукошкина, – представилась Женя. – А моя Шашкин, – не поднимая головы, отозвался ректор. – Не тяните, говорите, по какому вопросу и чем я могу помочь. – Меня прислал к вам Слава Нильский. Он узнал, что я ищу работу, и сказал, что на кафедре стилистики есть вакансия. Седой человек усмехнулся. – Ох уж эти мне радиожурналисты… Прокукарекают, а там хоть не рассветай. Вакансий у нас нет ни на одной из кафедр. У нас, наоборот, переизбыток ставок, а фонд заработной платы увеличивать нельзя. В конце года, вероятно, придется расстаться кое с кем из преподавательского состава. Из тех, разумеется, кто достиг пенсионного возраста. А вы говорите… Ректор замолчал. Женя поняла, что аудиенция окончена. – Простите, – вздохнула она. И повернулась, чтобы удалиться. – Погодите, – прозвучал ей в спину голос ректора. – Как, вы сказали, ваша фамилия? – Лукошкина. Женя снова развернулась лицом к большому столу. Ректор сидел, уже глядя не в ежедневник, а на потолок, словно вспоминая что-то. – Я, между прочим, этот факультет окончил, – произнес он, – попал по распределению в «Вечерку»… Попасть туда в те годы для выпускника то же самое, что в космос слетать, то есть невозможно, но мне дал протекцию уважаемый человек из серьезной организации. Таким в те годы не отказывали. Проработал в редакции меньше года, а потом меня взяли в горком, инструктором в сектор печати. Но о работе в газете у меня остались самые теплые воспоминания. Так вот вместе со мной тогда в газете работал некий Лукошкин. Помню, у него какой-то промах случился. Тот человек был выпускающим номера и допустил ляп. Не опечатку пропустил, которую заметил бы любой корректор, а ошибку политического свойства. Сейчас не помню точно, какую именно. Вопрос стоял об увольнении его из газеты с волчьим билетом, об исключении из Союза журналистов. Но сотрудника все-таки оставили. Он весьма удачно успел жениться на дочери секретаря правления городского отделения Союза журналистов, и дело замяли. Объявили выговор по партийной линии даже без занесения в учетную карточку, а потом и выговор сняли. Как же звали того парня? Витя? Петя? Да, кажется, Петр. – Его звали Николай Сергеевич, – уточнила Женя. – Это был мой отец. А секретарем правления городского отделения Союза журналистов был Владимир Владимирович Колосов, мой дед. – Да вы что?! – удивился ректор и поднялся из своего кресла. – Вот какие совпадения бывают. Ну, и как они сейчас поживают? – Оба умерли, – ответила Женя. – Дедушка, когда я еще маленькая была, а папа в год моего окончания школы – обширный инфаркт. – Мда, – вздохнул Шашкин, – время никого не щадит. Да и профессия у нас такая… А вы что окончили? – Наш с вами факультет. Ректор задумался, а потом опять вздохнул: – Вакансий нет. Но если вы согласитесь поработать у нас методистом по обеспечению учебного процесса, то я готов вас принять. А позже, если освободится ставка, вместе подумаем о вашем будущем. Согласны на такие условия? – Согласна, – кивнула Женя. – Здесь все для меня родное, даже запах тот же самый, что был в годы моей учебы. На том разговор закончился. Ректор велел Жене идти в учебный отдел, а сам обещал позвонить туда и договориться о ее трудоустройстве. Женя сдала документы, подписала трудовой договор, и ей было сказано приступить к исполнению обязанностей уже с завтрашнего утра. А вот Слава Нильский так и не позвонил. Впрочем, Женя и не рассчитывала на это. Глава 6 В первый же день Лукошкина поняла, что работы будет много, даже очень много. Хотя на первый взгляд могло показаться, что ничего сложного в ее обязанностях нет, но порядок оформления официальных бумаг, документов, справок и отчетов надо было запомнить сразу, чтобы впоследствии не допускать ошибок. Только запомнить это сразу или даже выучить за несколько дней показалось Жене делом нереальным, как будто тот, кто придумал эти формы, долго трудился над тем, чтобы все усложнить. Поначалу к ее столу подсадили еще одну методистку, чтобы та помогала и объясняла. Но вскоре методистка по имени Ирина заявила, что у нее самой с работой завал, который разгребать некому, и посоветовала новенькой во все лично вникать, чтобы легче запоминалось. А уж если совсем невмоготу будет, то можно позвонить ей, Ирине, и проконсультироваться по телефону. Но лучше этого не делать. И Женя решила не беспокоить занятого человека, стала пытаться сама во всем разобраться. Весь день она, скрючившись, корпела над бумагами, так что к вечеру заболела поясница и возникла мысль: не о такой работе ей мечталось. Дважды в кабинет заходила начальник учебного отдела Кефирова и интересовалась, как справляется новая сотрудница. – С трудом, – каждый раз отвечала Женя. Но от нее не требовали объяснений, что именно непонятно. – Вникайте побыстрее! – приказала Кефирова в последний свой визит. – А то из-за вашей некомпетенции может развалиться весь учебный процесс. Представляете? Сотни студентов, не считая преподавателей и сотрудников, трудились зря, потому что кто-то не справляется с какой-то ерундой, понятной любой дуре. Все ясно? – Почти, – кивнула Женя. – Однако у меня вопрос по статистической справке. Вы не могли бы… – Не могла бы! – оборвала ее Кефирова. – Я ваш непосредственный начальник и не обязана знать все. Моя обязанность заключается в том, чтобы вы все знали. Не справляетесь, так и скажите – быстро найдем другого методиста, который не станет задавать глупых вопросов. Чтобы завтра утром на моем столе лежали списки всех зачисленных на первый курс. До конца рабочего дня оставалось совсем немного. Женя сверяла списки зачисленных абитуриентов, когда вдруг услышала знакомый голос. Подняла голову и увидела перед своим столом Аллу Пасюк. Растерялись обе. – А ты чего здесь? – первой пришла в себя бывшая сокурсница. – Работаю. Алла оглядела кабинет таким взглядом, словно впервые оказалась в нем, а потом пожала плечами: