– Чай? Нет, – несколько удивилась Лариса Петровна. – А насчет рейдерства – это вы бросьте. Такого оскорбления я не слышала за всю свою безупречную службу. Я – профессионал со стажем. Не то что другие ваши сотрудники, которые по нескольку раз берут мои отчеты, чтобы свою работу в срок выполнить. – И что Юля вам сказала? Сколько времени вы у нее были? – Примерно двадцать минут. Но точно не знаю – может, чуть больше или меньше. На часы я не смотрела. Спокойного разговора не получилось. Я стала наседать на нее, Юля сначала оправдывалась, что, мол, это не она по сумкам шарит и в компьютер, когда я выхожу на обед, заглядывает, словно она что-то понимает в бухгалтерии. А потом стала орать, что из-за меня фирма разваливается и все такое. Теперь я понимаю, откуда ноги у этой сплетни растут… На том конце раздался всхлип, и главбух бросила трубку. – Н-да! – протяжно выдохнул Володя. – Задел за живое. Интервал времени сузился. Теперь ясно, что ее убили между половиной одиннадцатого и двенадцатью. – Отлично! – ядовито сказала я. – Скоро мы установим время с точностью до минуты, но не узнаем: кто убил. – Похоже на то! Юля – девушка э… э… Ладно, не буду, – махнул он рукой. – Короче, круг ее знакомых может быть очень широк. – А ты знал ее знакомых? – Нет, – отрезал муж. – Еще еда есть? – Да, салаты. «Цезарь» и «Мимоза». – Тащи на стол! – скомандовал он. Я достала салаты из холодильника и села напротив мужа. Я любила смотреть, как он ест. Я подняла глаза на часы, висевшие на стене: сине-белые, стилизованные под морские волны. Четыре часа ночи. Он перехватил мой взгляд. – А помнишь, как мы покупали эти часы? – неожиданно хрипло спросил он. – На вернисаже в Измайлове. Нам не хотели сбавлять цену. Мы постояли-постояли, а потом ушли, махнув рукой, – слишком дорого. Тогда еще я только-только начинал раскручивать собственную фирму – денег особо не было. А потом посмотрели друг на друга и стали смеяться. Просто так. И ты сказала: ладно, чего там. Пошли купим. Раз запали – надо покупать, сколько бы это ни стоило. – Помню, – откликнулась я. В голове было странное безразличие. А потом словно что-то встрепенулось во мне. – Знаешь, что бы ни случилось, я ужасно счастлива, что встретила тебя. – А я тебя. Но ты так говоришь, словно… – он не закончил. – Черт! – и рубанул рукой воздух. – У меня был мотив убить ее, – тихо сказала я. – И следователь это поймет. Последние отпечатки пальцев в квартире – мои. Меня видели, мне не отпереться. Никак. – Виолка! – Он встал и, подойдя, положил мне руки на плечи. – Виолка! Слышишь! Прекрати раскисать. Мы должны бороться. Слышишь? Обязательно. Я буду с тобой. – Да, – я прижалась к нему, а потом тихо заплакала. – Я пойду полежу. – Иди! Я полежала на кровати без сна, глядя в темноту, но через какое-то время не выдержала и снова пошла на кухню. Володя сидел мрачный перед пустыми тарелками. – Есть еще рыба красная, холодец… Он схватил меня за руку и возбужденно прошептал: – Слушай! Помнишь, Лариса Петровна сказала о каких-то сотрудниках, которые берут ее отчеты, чтобы выполнить свою работу. Кого она имела в виду? В принципе брать бухгалтерские отчеты никому не нужно. Блин! – Он с досады шлепнул себя по лбу. – Что же я сразу у нее не спросил: дубина я стоеросовая. Сейчас позвоню. – Он схватил трубку. Я заняла свою позицию у другого телефона. – Алло! – Голос главбуха был медленно-сонный. Похоже, главбухша накачалась успокоительным и отрубилась. А здесь – оторвали от сна. – Лариса Петровна! Это я, ваш шеф, – бодро начал Володя. На том конце – молчание. – Я хотел вас вот что спросить: каких это сотрудников вы имели в виду, когда говорили, что им приходится брать ваши отчеты? Она насторожилась: – Вообще-то я обещала никому об этом не говорить. Он – человек, который работает у вас недавно. – Вадим Рупанов? – Я ничего не говорила. Но его можно понять: он собирается скоро жениться… – Откуда вы это взяли? – Просто видела с девушкой. Они выходили из салона для новобрачных. Ему сейчас ни до чего, а работу свою делать хочется хорошо. Очень старательный молодой человек. На заднем фоне раздался посторонний шум, а потом – отборный мат, из которого я узнала, кто звонит людям по ночам и не дает им спать. – Одной премией здесь не обойдешься, – сказал Володя, прикрыв трубку рукой. Я подняла вверх два пальца. – Двумя? Он отрицательно покачал головой. – Морду бить надо за такие слова, – кратко бросил он. Несмотря на трагичность момента, я чуть не прыснула. – Витя говорит, что после таких оскорблений я вообще должна работу бросить. Он мне давно предлагал заняться домом и внуками. Я его не слушала и вот дожила, что меня обвиняют непонятно в чем, – судя по голосу, с трудом успокоившаяся Лариса Петровна снова была близка к слезам и истерике. – Юля хоть под конец прощения попросила и сказала, что она ошиблась. Из новой порции мата мужа главбуха можно было понять, что больше работать с «гребаным начальником» ей не придется. – Я увольняюсь, – трагичным голосом сказала Лариса Петровна и повесила трубку. Володя пребывал в некотором ступоре. – Вов! – тихим шепотом окликнула я его. – С тобой все в порядке? – В порядке! Но здесь нужно кое-что перепроверить… – И он ринулся в комнату, к своему столу, на котором стоял новехонький комп, купленный два месяца назад. – Ты насчет кого? – Рупанова. Главная улика, что у него была девушка. – Что это значит? – Все! Муж сел за комп, включив настольную лампу. Я подошла и села на черно-белый пуфик, пододвинув его ближе к столу. – Медовые коврижки будешь? – Медо-вые ков-рижки-и-и, – пропел Володя, загружая компьютер. – Тащи сюда. И кофе покрепче. А то я сейчас под стол свалюсь. Все-таки уже почти пять ночи. – Утра, – поправила я. – Это значения не имеет, – мрачно буркнул он. Съев две тарелки медовых коврижек и выпив две большие чашки кофе, Володя посмотрел на меня. – Слушай, иди отсюда, а? – Чем тебя моя компания не устраивает? – обиделась я. Отвлекаешь. Когда ты рядом, я не могу до конца сосредоточиться. – Ну… спасибо за комплимент, – сказала я, вставая с пуфика. Я пошла в ванную. Я ощущала в себе нервную паническую дрожь, и холодная вода могла привести меня в чувство. Я открыла кран и плеснула в себя холодненькой водичкой, предварительно зажмурившись. На самом деле я ненавидела холодную воду, и сегодняшняя экзекуция была мне нужна, чтобы я поняла, насколько все плохо. А будет, вероятно, еще хуже. Это была такая боевая мини-подготовка к предстоящему дню. Я решила пойти еще дальше. Я включила холодный душ и, скинув с себя все, залезла в ванну. Моя кожа мгновенно покрылась противными пупырышками. Клацая зубами от холода, я стояла под ледяной, как мне казалось, водой, поворачиваясь то одним, то другим боком. – Эврика! – услышала я голос мужа.