— Ева. — Он побледнел. — Ты не так меня поняла. — Да ладно? — Мне стало интересно. — Я все это сказал из-за ревности. На самом деле ты мне нравишься, поэтому… — Хватит! — Женя перебил его и, помолчав пару секунд, обратился ко мне. — Малыш, с тобой все в порядке?.. То, с какой нежностью он произнес слово "малыш", какая боль отразилась в его глазах, и как напряглись плечи и руки, говорили о бесконечном сожалении. Подобно Дмитрию, Женя винил себя в том, что не смог помочь. Опоздал. Но не это вынудило меня наплевать на признание Льва и подойти к самому дорогому мне мужчине. Я почувствовала, как все мое нутро, каждая частичка тела и души тянутся к нему. Это ли не любовь? Когда хочется прижаться и вдохнуть аромат, провести ладонью по шершавой щеке и рассказать, насколько одиноко было без него. Одна только мысль о возможной потере Жени побудило меня расплакаться, наплевав на присутствие чужака. — Ева… — на выдохе произнес Волков и с предельной нежностью поцеловал. В то же мгновение мое тело обрело невесомость. Тяжесть, лежавшая в груди неподъемным грузом, испарилась, уступив место тихой радости. А под ложечкой поселилось то ли волнение, то ли предвкушение… Лев выругался и покинул кухню. — Я скучал. Женя оторвался от моих губ, но тут же оставил невесомый поцелуй на лбу. — Я тоже. — Прости за… — Я не дала ему досказать, прикрыв рот ладонью. — Не надо. Все хорошо. Ты голоден? — Он покачал головой. — Тогда давай в душ. В столь дорогих и любимых глазах заплясали смешинки. — Что? — Я смутилась. Женя убрал мою рукуй. — Ничего. Душ так душ. Уже поздней ночью, когда мой мужчина перевязал мне руку и уснул, бережно обнимая меня за талию, я позволила себе немного поволноваться относительно будущего. Получится ли у Егора и Льва выманить Таната путем шантажа? Какой будет встреча с сестрой? И когда все закончится, сумеем ли мы с Волковым построить отношения? Впрочем, другого я рядом с собой видеть не хотела. — Малыш… Я вздрогнула. — М? — Что случилось? — Женя уперся рукой о постель и слегка навис надо мной. — Я думала, ты спишь. — Проснулся. Ты тяжело дышала. — Я… Обещай, что все будет хорошо. — Все обязательно будет хорошо. — Его пальцы коснулись моей щеки и очертили линию скул. — Когда мы решим проблему с Танатом, я уволюсь. — Но ты же любишь свою работу! — Своих девочек я люблю сильнее. Особенно тебя. Мое сердце пропустило удар, а потом пустилось вскачь. Как же приятно осознавать, что я нужна кому-то еще, кроме Маси. — Кое-кто стал романтиком? — Я как кошка приластилась к его ладони. — Возможно. В его голосе прозвучали веселые нотки, а очередной поцелуй вынудил улыбнуться и меня. — Так-то лучше! — довольно произнес он. — Ева… — М? Он не ответил. Только прикоснулся губами к моему плечу, потом к виску, а затем и вовсе приобнял, мерно дыша мне в макушку. Глава 32. Волков Какая же она красивая… Я сидел на краю постели и не сводил с нее глаз. Короткие волосы разметались на подушке, одеяло сползло, маленькие ореолы ее грудей виднелись сквозь тонкую ткань маечки, а приоткрытые губы, из которых вырывалось сиплое дыхание, манили так, что хотелось разбудить ее поцелуем. Я впитывал образ любимой женщины: подрагивающие ресницы, маленькие круглые ушки, тонкие пальцы, выбитый на плече зеленый хамелеон с красным хвостом. Кто знает, чем закончится этот день? Может, у нас все получится. А может, и нет. Сейчас все было неважно. Только она. Только ее образ и одурманивающий аромат тела. Я сглотнул, не решаясь дотронуться до нее и случайно разбудить. Как только меня отпустили с Управления, перед этим прилично помяв, но так, чтобы не переломать ребра или не нанести смертельного удара, я вернулся домой, привел себя в порядок, и будто на крыльях помчался к ней. Но скрыть оставленные коллегами увечья не получилось. Наши ребята умели бить, а у Евы было прекрасное зрение. Правда, несмотря на приказ свыше, меня пощадили. Они прекрасно понимали, что я просто кому-то перешел дорогу, а после слухов, которые пустил Костя, многие засомневались, тому ли человеку они вообще служат? Стоит ли оставаться на работе, где сегодня тебе улыбаются, а завтра посадят в обезьянник, перед этим прилично начистив морду? Нет. Поэтому вопрос об отставке стоял вторым в списке важнейших дел на ближайший месяц. Честно говоря, я мог бы смириться со всем. С моим арестом, с тем, что провалилась операция, с ранением Евы, но когда я увидел Льва, сидящего в кухне и пьющего чертово пиво, как ни в чем ни бывало…. В мою жизнь ворвались перемены. В голове, в мозгах, под черепной коробкой что-то щелкнуло, побудив изменить курс своего мышления, понять, насколько дороги близкие и как сильно я готов мстить за каждый оторванный волосок моих девочек. Мне захотелось вырезать погоны и пристрелить этого гада, как последнего в городе пса. Как он посмел намекать на то, якобы Еве на меня наплевать? Как у этой мрази язык повернулся назвать ее легкомысленной шалавой?.. В тот момент я еще не понимал, о каком Блохине идет речь. Да и потом как узнал, мнения не изменил. По Еве тоже было видно, что этот тип ее напрягает. Поэтому, на счет журналиста расслабился сразу. Лев тоже вскоре перестал волновать. И все из-за Евы. Никто. Никто, кроме Вероники, так трепетно ко мне не прижимался. Познав любовь одной женщины, увидев, какими бывают настоящие чувства, я больше ни с чем их не спутаю. А ведь Ева смотрела на меня так же. Как на Солнце, сошедшее с небес. Неверящим взглядом блуждала по моему лицу, разглядывала тело, а наедине смущенно дотрагивалась до кожи, в какой-то миг становясь смелее, ластясь и ища поцелуя. Я терпел целую неделю, пока шли переговоры с Танатом, но ночь, оставшаяся позади, стала особенной… Облизав пересохшие губы и уняв мысли о сексе, я отвел взгляд от любимой женщины и вышел прочь. За окном едва забрезжил рассвет. Обычно темные дела совершаются ночью, но наш с Танатом бартер должен был случиться ранним утром. Втайне от Евы. Я знал, что в случае чего, она возненавидит меня. А может, искренне распереживается? Вспомнив, как ловно она перекинула через плечо Юстева, я засомневался — вряд ли обойдусь малой кровью. Стало смешно. Взрослый мужик, а боюсь, как бы женщина люлей не наваляла. — Чего усмехаешься? — спросил Лев, проверяя исправность пистолета. — Да так… Блохин еще не приехал? — В пути. Там в чайнике вода закипела, если надо. — Он громко зевнул и стер проступившие слезы. — Черт! Это пиздец какой-то. — В чем дело? — Да не могу сосредоточиться. — Расслабься. До выезда еще час. — Кто вообще решает такие дела средь бела дня? — Я. — Вообще на всю голову отмороженный. И Димон такой же. Лев цокнул и, спрятав пистолет, покинул кухню. Я же сделал себе чай и перекусил солеными крекерами. Думать о чем-либо не имело смысла. Сейчас нужны были не эмоции, а холодный расчет. Вскоре приехал Блохин. Глаза журналюги так и сияли от предвкушения; только дай полакомиться хайповой темой.