48 Клэр — день второй, 7.18 — Он сказал, зачем ему нужно в пятьдесят первый? — спросил Нэш, разглядывая кнопки в кабине лифта. Клэр тяжело вздохнула: — Третий раз повторяю! Он сказал только, что у него какое-то дело в пятьдесят первом участке, и все. Что за дело — понятия не имею. Никакого тайного рукопожатия, ни записки, ничего. — Значит, дело как-то связано с Хизер, да? — Если бы он хотел нам сказать, он бы сказал. Дверцы разъехались в стороны на пятом этаже; выйдя, они очутились в лабиринте захламленных тесных кабинетиков, заставленных старыми металлическими столами. На них стояли компьютеры, такие старые, что в них еще имелись дисководы для дискет. Нэш быстро огляделся и повернул налево, пробираясь по узкому проходу, заваленному папками и стопами документов. — И с чего вдруг он взял с собой Уотсона? Почему не позвал кого-то из нас? — Мы пока не знаем, связано ли дело с Хизер. — Скорее всего… Клэр понимала, что Нэш прав; раньше капитан ни разу еще не спускался к ним в подвал. — Да, наверное… — Так почему он взял Уотсона? — Судя по куску металла, который тебе почему-то доверили, ты — детектив. Как думаешь, почему он не захотел взять с собой кого-то из нас? — Я его лучший друг. Неужели он сейчас заплачет? — Может, он как раз хотел побыть в обществе человека, который ничего не знает. То есть чтобы не испытывать такого давления. Я не стала ни о чем его спрашивать, но он знает, что мы все знаем, и поэтому ему еще тяжелее. Ему, наверное, трудно вернуться на работу, в прежнюю обстановку, зная, что ничего не может изменить. По-моему, сейчас у него все силы уходят на то, чтобы просто держаться. И он справляется явно лучше, чем на его месте справилась бы я… Я бы просто растеклась тут лужей. Они нашли кабинет Хозмана — он был третьим от конца коридора с левой стороны. Дверь была открыта. Увидев их, Хозман помахал: — Ну что, кто хочет немного посчитать? Клэр ткнула пальцем в Нэша: — Вот он! В школьные годы Нэш три раза подряд побеждал в конкурсе штата по математике. — Правда? — Хозман смерил Нэша удивленным взглядом. — Точно. Сразу после того, как получил золотую медаль по прыжкам с шестом, — ответил Нэш, кивая. — А еще я потрясающе пеку вишневый пирог. Видел бы ты, сколько розеток я за него получил! — Ясно. Значит, вы не любители математики? — Ни в коем случае. — Знаете, что такое схема Понци? Клэр подняла руку: — Это мошенническая инвестиционная операция, при которой оператор, частное лицо или организация, платит обещанный доход своим инвесторам за счет нового капитала, привлеченного оператором от новых инвесторов, а не из полученной им прибыли. Нэш присвистнул: — Ну ты даешь! Какая ты, оказывается, умная! А знаешь, тебе идет! Клэр ткнула его кулаком в плечо. Хозман постучал пальцем по лежащей у него на столе стопке документов: — По-моему, именно о такой схеме можно говорить — и не только в связи с «Причалом», но и со всеми активами Толбота. Клэр нахмурилась: — Как такое возможно? Толбот — один из богатейших людей в Чикаго, а может быть, и во всей стране! — Он богач только на бумаге. На бумаге он бешено, баснословно богат, а на самом деле у него серьезные трудности. На «Причале» все пошло наперекосяк года два назад. Толбот скупил всю землю под застройку, а за неделю до того, как его компания должна была приступить к сносу старых зданий, Историческое общество добилось судебного запрета и заблокировало стройку. Они требуют, чтобы квартал был сохранен в неприкосновенном виде. В дни сухого закона в том районе существовало не меньше дюжины подпольных питейных заведений. В Историческом обществе решили, что городу пойдет на пользу, если квартал отреставрируют, сохранив все постройки в неприкосновенности. А набережную они собираются превратить в приманку для туристов. Говорят, в один из тамошних кабаков часто захаживал сам Аль Капоне; вы ведь знаете, как клюют туристы на гангстеров! Клэр склонила голову набок: — Толбот ведь не мог не знать о том, что его ждет, верно? В каком бы состоянии ни находились старые постройки — пусть даже там настоящие трущобы, — Историческое общество сохраняет такие места по всему городу. Наверное, каждый нормальный застройщик непременно предусматривает возможные затруднения с Историческим и другими обществами, закладывает это в свой бюджет… Хозман развернул к ним одну из своих таблиц: — Ты права; он отложил двадцать миллионов долларов на счет условного депонирования; деньги были предназначены конкретно для противодействия ребятам из Исторического общества. Он не только знал, какая опасность над ним нависла; его адвокаты ждали у здания суда в тот день, когда выдали судебный запрет, чтобы тут же подать встречный иск. — Он собирался подать иск на Историческое общество? — удивился Нэш. Хозман ухмыльнулся: — Еще лучше! Он подал иск на городские власти. Его адвокаты утверждали, что подпольные кабаки в том квартале были построены без разрешения и сохранять их противозаконно; город обязан либо привести их в соответствие с законом, либо снести. Клэр присвистнула: — Ух ты! И как отнеслись к его выпаду городские власти? — Не обрадовались, конечно, и тоже предприняли кое-какие шаги. На следующий день муниципалитет заблокировал строительство двух небоскребов, которые возводила фирма Толбота в центре города: офисное здание и жилой дом. Объявился какой-то неизвестный правдолюб и донес, что компания Толбота применяет на строительстве некачественный бетон. Власти назначили комиссию, и оказалось, что так и есть. Вроде бы в смеси обнаружили слишком много песка — подробности я еще выясняю. Офисное здание высотой в сорок три этажа; по предварительным оценкам, оно стоит шестьсот восемьдесят восемь миллионов, а жилой дом высотой в шестьдесят четыре этажа стоит чуть меньше миллиарда долларов. — Что же это значит? Ему пришлось снести дома и начать все сначала? — спросил Нэш. Клэр разглядывала фотографию офисного здания, которую распечатал Хозман. — По-твоему, городские власти с самого начала знали про некачественный бетон, а заговорили о нарушениях только в отместку? Хозман поднял руки вверх: — Не знаю — по обоим пунктам. — Мы видели дома на «Причале»; должно быть, они все же пришли к какому-то компромиссу, — заметил Нэш. — То есть старые дома там снесли и заменили их шикарными особнячками на одну семью, так что кто-то явно закрыл на нарушения глаза. Хозман показал другую таблицу: — Вот вам загадка века! Я обнаружил, что в мае прошлого года Толбот приказал снять со счета почти четыре миллиона долларов, но определить получателя мне так и не удалось. Зато вскоре после этого на «Причале» возобновилось строительство. Кроме того, власти сняли запрет на строительство небоскребов, одобрив дорогостоящую модернизацию арматуры. — То есть он дал взятку какому-то чиновнику? — Скорее всего. И иски тоже отозвали. Нэш нахмурился: — Хоть я и не финансовый аналитик, но пока все, о чем ты говоришь, как-то не похоже на схему Понци. Скорее похоже на то, что богач при помощи своих богатств еще больше богатеет. — Он не совсем богатеет, — ответил Хозман, роясь в бумагах. Найдя то, что искал, он передал документ Нэшу. Нэш быстро просмотрел документ и вернул его Хозману: — Повторяю, я не финансовый аналитик. Хозман закатил глаза: — Толбот ведет крупномасштабное строительство одновременно в шестнадцати местах. Он строит все: от жилых кварталов до сетевых магазинов, крупных комплексов и роскошных офисных зданий. Ни один из его проектов не близок к завершению, и ему отчаянно нужны деньги — особенно на достройку небоскребов с конструктивными недостатками. Как только инвесторы почуяли проблему, они начали забирать свои доли. В прошлом месяце он уже выплатил свыше трехсот миллионов долларов. Еще сто восемьдесят миллионов он должен выплатить в следующем месяце, но, по-моему, таких денег у него нет. Похоже, для расплаты со старыми инвесторами он пользуется деньгами, полученными от новых, и одновременно размещает займы на покрытие строительства. — Ясно, значит, все-таки схема Понци, — кивнул Нэш. — Нет, это еще не схема Понци, — возразил Хозман.