На все три вопроса Милослава ответила утвердительно, а по поводу костюма еще и пояснила: – Глеб Игнатьевич – он ведь жирный. Поэтому выбор костюмчиков был для него ограничен. Кристина сказала, что такого большого размера был только этот костюм. Я сперва даже боялась, что толстяк не захочет его надевать. Но старичок напялил его и был даже очень доволен. – А после свидания костюмчик вы сберегли? – Он его снял и скинул. А я припасла, чтобы потом отдать Кристине. Такой между нами был договор. – А органайзер? – Тоже моя работа. И визитницу у него тоже я тиснула. – И отдала Кристине? – Мне-то они на кой? Теперь полицейские знали, кто пытался подставить Глеба Игнатьевича, подкинув в квартиру с телом Антона костюм крокодила Гены, в квартиру Полины органайзер, а на месте убийства в парке визитку. Это сделала Кристина и никто иной. – Оставалось лишь понять, зачем это было нужно девушке. Сама она убивала или лишь старалась раздобыть улики против Глеба Игнатьевича для кого-то третьего? К этому времени мы уже знали, что Кристина также работала у Глеба Игнатьевича на должности горничной и никогда ни от кого не скрывала, что завидует тому, как хорошо живется его дочери. Возможно, поводом послужила банальная зависть? У Кристины с отцом было все плохо, вот она и решила: пусть Ульяна тоже хлебнет горюшка. – Мелкая, завистливая дрянь! – воскликнул Глеб Игнатьевич. – Если бы я знал, что так получится! Нипочем не приблизил бы к себе эту девку! – Но это тот мотив, который лежал на поверхности. И был он какой-то неосновательный. Все-таки в деле имелось два убийства. Как-то слишком уж жестоко по отношению к Антону и Полине. Если Кристина хотела просто досадить Глебу Игнатьевичу, могла бы придумать другую подставу, без лишних кровавых жертв. Дело осложнял тот факт, что никакой личной неприязни Кристина к убитым не испытывала. – Даже когда они работали у Глеба Игнатьевича, между ними тремя были ровные, а местами и дружеские отношения. – Ничего себе дружеские! – фыркнул чиновник. – Кристина спала с Антоном, а Антон трахался с Полиной! Что вы за следователь, если таких вещей про преступницу не знаете? – Но могла ли Кристина ревновать Антона к Полине настолько сильно, что пожелала убить обоих? Сначала мы подумали, что такое могло быть. Но потом выяснилось, что с Антоном девушка проводила время исключительно по просьбе Глеба Игнатьевича, чтобы сблизиться с ним. – И еще ради денег! – заявил Глеб Игнатьевич. – Чтобы она переспала с Антоном, сняла бы эту хрень на видео и прислала бы его мне, я заплатил мерзавке кругленькую сумму! Никита Петрович покачал головой: – Кристина выполнила вашу просьбу не ради денег, потому что в них она последнее время не нуждалась совершенно. Глеб Игнатьевич не сдержался и снова громко фыркнул. – Кто это не нуждался в деньгах? Девчонка рассказывала мне про свою семью, сплошная пьянь и голодранцы. Мачеха выгнала ее из дома, когда Кристинка отказалась спать с клиентами, которых находила ей мачеха. Такая же голь и пьянь! Девчонке пришлось работать прислугой, снимать квартиру… Это она-то не нуждалась в деньгах? Кристина, которая все это время просидела с опущенной головой и отсутствующим выражением лица, наконец-то проявила какие-то чувства. Она с откровенным презрением взглянула на Глеба Игнатьевича и едва слышно вздохнула. «И почему в этой жизни одним все дается с самого рождения, а другие вынуждены буквально когтями выцарапывать милости у судьбы», – вот что читалось на ее лице. Следователь внимательно выслушал Глеба Игнатьевича, но затем лишь повторил: – В последнее время деньги Кристине были совершенно не нужны. Она и так имела их больше, чем в достатке. – И где же она их раздобыла? – А вот это уже другой вопрос, который вплотную подводит нас с вами к некоему господину Палтусу. Услышав эту фамилию, Глеб Игнатьевич тревожно заелозил своим задом на стуле. Взгляд его потерял былую безмятежность, теперь в нем читалась глубоко скрытая боль. Выглядело это так, словно у мужчины внезапно и резко обострился его геморрой. – А что Палтус? – вымученно улыбнулся Глеб Игнатьевич. – Ну, знаю я такого. Он-то тут при чем? Но следователь ему не ответил. Вместо этого он спросил: – У вас ведь есть счет в «Золоте Аляски»? – Что? У меня? – фальшиво удивился Глеб Игнатьевич. – Нет! Откуда? Глеб Игнатьевич заговорил с той наигранной бодростью в голосе, которая всегда выдает лгуна с головой. – Может быть, не у вас, а у ваших знакомых? – Мне об этом ничего не известно. Мои знакомые, как правило, не информируют посторонних о том, где и на какую сумму у них имеются накопления. – Возможно, этими знакомыми были Антон, Полина и Кристина? – Если бы у ребят завелись деньжата, они бы отнесли их точно не в банк. Антон прокутил бы их, Кристина накупила шмоток, а Полина отправилась бы в ресторан высокой кухни. Она сходила с ума по гастрономическим изыскам, да вот доходы не позволяли часто посещать подобные заведения. Цены-то там ой-ей-ей! Доходов маленькой учительницы едва ли хватит. – Ну, ваших-то доходов хватает, чтобы бывать там часто, – с невозмутимым видом произнес следователь. – Вы это к чему? – Ваш официальный доход не сильно отличается от доходов Полины. Цифры разнятся всего в два с половиной раза. В вашу пользу, разумеется, но это совсем не густо. Между тем ваша семья живет на более широкую ногу, чем это могла позволить себе убитая учительница. С чем вы связываете такую разницу в положении вещей? – Моя жена – экономная хозяйка. А Полина любила пошиковать. В этом причина, так я думаю. – Ваша супруга ведь не работает? – Нет. – И дочери тоже пока что дохода в семейный бюджет не приносят? – Мы с женой и дочерьми живем на мою зарплату, – сдержанно и с достоинством произнес Глеб Игнатьевич. Сказано это было таким тоном, что у каждого отмело бы желание задавать еще какие-то вопросы на сей счет. У каждого, но только не у следователя. – Значит, ваша жена сумела накопить из тех хозяйственных денег, которые вы ей выделяете, на двухэтажный каменный дом в черте города? На три машины представительского класса, собранные даже не у нас в стране? А также на квартиру в Сочи? И на пусть и небольшое, но симпатичное имение размером в каких-то несчастных пять гектаров в окрестностях Феодосии? – Это плоды многолетнего неустанного труда и накоплений всей нашей семьи. – Так и вижу, как многие поколения членов вашей семьи трудятся у станков, чтобы вы могли бы купить себе все это. Глеб Игнатьевич надулся. – Не понимаю, к чему вы клоните? К чему все эти вопросы? Разве мы собрались тут не для того, чтобы вынести приговор вот ей? И он указал рукой на Кристину. – Вы правы, – произнес следователь, внимательно и задумчиво наблюдающий за Глебом Игнатьевичем. – Ради этого мы тут и собрались. Но прежде, чем мы с вами продолжим, я должен сказать, что всей этой истории могло бы и не быть. – Это как? – Вам достаточно было просто помочь Кристине. И попутно хочу отметить, что девочке было не так уж много от вас и нужно. Глеб Игнатьевич сделал вид, что эта фраза к нему не относится. – Эта девица – убийца, прошу этого не забывать. – А мы и не забываем. Мы лишь пытаемся докопаться до причины, сделавшей ее такой. – А какие могут быть причины? Она такой родилась! Преступность у нее в крови! – У вас же с Кристиной что-то было? – Ничего не было. Так… мимолетная связь. Кристина дернулась. Во взгляде у нее полыхнула ненависть. – Врет он! Мы долго встречались! Все время, пока я у них работала, он ко мне приходил. Жена из дома, он ко мне. И ночью даже приходил. Ни стыда, ни совести. У них с женой раздельные спальни, вот он и пользовался. Уж на что я прожженная, а мне и то перед хозяйкой неудобно было. А он ничего, ночью меня тискает, а утром ей в глаза с обожанием смотрит. Но, в конце концов, мне это самой надоело. И я сказала, что все, хватит. А он и ничего, не возражал, мне, говорит, ты тоже уже надоедать стала. Давай расстанемся по-хорошему. – Ваш бывший хозяин человек не бедный. А девушкам за любовь полагается дарить подарки. И как он же вас отблагодарил? – А никак! Хотя я и просила, чтобы он мне помог. Всего-то и нужно было, что квартирку. Но нет, ни фига он для меня не сделал. Даже на вступительный взнос денег не дал. Не зря бабушка мне говорила, богатые они всегда жадные, за копейку удавятся. Что же, наверное, поэтому и богатые. Следователь повернулся к Глебу Игнатьевичу: – Что она у вас просила? Квартиру? – Студию в новостройке. – А вы ей отказали? – Ну, я же не Крез! Следователь покивал, выглядел он при этом многозначительно, а затем предложил: