Гаврилюк набрала номер на своем мобильном, отошла в сторону и сказала: – Ко мне тут пришли. Перезвони через полчасика. Если что, сообщи в полицию. Я была уверена, слова эти адресовались исключительно нам, никому в реальности она не звонила, но после этого заметно успокоилась. Бергман помог мне снять куртку и повесил вместе со своим пальто на допотопную вешалку. На стене рядом висел календарь пятилетней давности. Фото котиков успело выцвести. Гостиная выглядела также безрадостно, мебель из ДСП, потертый диван, на столе возле окна новенький ноутбук. – Садитесь, – указала она на диван. Сама предпочла стул, стоявший возле двери, старательно держась подальше от нас. – Вы про деньги просто так сказали? – нахмурилась она. – Вовсе нет, – Бергман достал купюру и, приподнявшись, положил на стол. – Это для начала. Если ваш рассказ покажется нам интересным… – Он точно не знает, что вы здесь? – перебила она, быстро подошла и сунула банкноту в карман вязаной кофты, которую надела поверх цветастого халата. В квартире, как я успела заметить, было довольно прохладно. – Вы Зорина имеете в виду? – уточнил Бергман. – Кого же еще? – Наш клиент – его теща. И о своих действиях ставить его в известность мы не обязаны. – Теща? Вот как… Получается, она его подозревает? – Мы пытаемся найти госпожу Зорину. И надеемся на вашу помощь, – несколько устало произнес Максимильян. Оксана кивнула, точно соглашаясь, и тут же спросила: – Как вы меня нашли? – Это было совсем нетрудно. – Бергман кивнул на компьютер. – Много времени проводите в сети? – Я инвалид второй группы. На приличную работу не берут, а полы мыть за копейки здоровье не позволяет. Приходится перебиваться случайными заработками. Муж ушел, как только меня из больницы выписали. Оказывается, у него давно была семья на стороне. Вот так. Мужики – сволочи. Я на нервной почве инфаркт перенесла. Это в придачу к раку груди. А он машину забрал и все деньги, что были. Хорошо хоть эта квартира моих родителей, а то бы половину точно отсудил. Лицо ее нервно кривилось, в глазах ненависть, то ли к бывшему мужу, то ли ко всему миру в комплексе. Димка сказал, она моложе Зорина на два года, но выглядела лет на десять старше. Худая, неряшливая, с растрепанными седыми волосами, даже без ее рассказа становилось ясно: жизнь ее не особо радовала. – Расскажите нам о Зорине, – попросил Бергман. – Ну да. Кому интересны мои проблемы. Я Зорина сто лет не видела. Особо рассказывать нечего, если вас не интересуют его студенческие годы… – Почему же, интересуют. Вы учились вместе? – Он на два года старше. Слушайте, я правда мало что знаю… – вздохнула она. – А как же ваш комментарий? – Женщина замерла, во все глаза глядя на Максимильяна. – Я имею в виду, загубленные души? – С чего вы взяли? Какой комментарий? – Если хотите, я процитирую дословно. – Не надо, – отмахнулась она. – Зорин догадался, что это я. Да? – Вы, должно быть, не поняли. Этот вопрос с господином Зориным мы не обсуждали. Использование ника вместо собственного имени – вовсе не гарантия анонимности. – Ну да, я написала этот комментарий. И что? – разозлилась Гаврилюк. – Он нас весьма заинтересовал. Что неудивительно, учитывая произошедшее с его женой. – Из полиции тоже могут прийти? – Если обратят внимание на комментарий, то вполне вероятно. – Ну и пусть. Я написала правду. – Давайте поговорим об этом, – мягко предложил Бергман. – Зорин – мерзавец, – отрезала она. – Всегда таким был. Никого ни в грош не ставил, разговаривал свысока. Учился так себе. В общем, ничего из себя не представлял. Зато теперь во дворце живет и ездит на крутых иномарках. Сомневаюсь, что хватило ума самому заработать. Слышала, он выгодно женился, а жена возьми да и исчезни. Удобно, да? Никто бедняжку так и не нашел. А он опять женился на богатой. И вот ведь какая незадача: вторая жена тоже пропала. Наверное, кто-то побогаче на примете есть. – Нам известно о двух женах, – вздохнул Бергман. – Что за третья душа, о которой вы написали? – Катя. Екатерина Алексеева. Моя подруга. Мы вместе учились. Дружили еще со школы. Поступили в университет. На первом курсе она влюбилась. – В Зорина? – В Зорина. Он вскружил ей голову. То есть поначалу он не обращал на нее внимания, она страдала. Мы придумывали, как бы она могла познакомиться с ним. Она была такой искренней, такой доброй… Моя единственная подруга. Мы отмечали мой день рождения, и решили пригласить его сокурсника, а он дружил с Зориным. И вроде бы интересовался мной. Мы надеялись, он придет не один, так и оказалось. Зорин тоже пришел. Катя была счастлива. У них начался роман. Он ей изменял, я знала, но боялась ей сказать. Ничего плохого она слышать о нем не желала. Мы бы стали врагами, вот и все. Потом он окончил университет и уехал. В Москву. Он даже не простился с ней как следует. Позвонил, сказал: «Я еду в Москву», – и все. Как будто уезжал на пару дней. На этом все и закончилось. – То есть они расстались? – спросила я. – Вы не представляете, что с ней было. Он ни разу не позвонил, не написал. Просто исчез. А она ждала. Она не знала, что делать. Боялась, что с ним беда. Я узнала его московский адрес, сообщила ей. Она поехала к нему. Я знала, что это добром не кончится. Поехала с ней. Они встретились в кафе, я ждала на улице. Он разговаривал с ней так, точно они просто знакомые, которые встретились случайно. А когда Катя заикнулась об их отношениях… в общем, он сказал, теперь у него другая жизнь. Он, видите ли, не считал их отношения серьезными и думал, что она тоже так считает. Дурацкая отговорка. Она стала его упрекать, заплакала, а он встал и ушел. Она догнала его, чтобы продолжить разговор. Он был с ней резок, даже груб, сказал, что не хочет ее видеть. Мы вернулись сюда. На следующий день Катя не пришла на занятия. Родители не знали, где она. Три дня мы ее искали. Нашли на чердаке университетской общаги. Она как-то смогла открыть замок. Хотя, может, он висел просто так, не запертый. Завхоз обратил внимание на дверь… Катя приняла упаковку снотворного, запив его водкой. Бутылка, почти пустая, стояла рядом. Записки она не оставила, но я хорошо знала, почему она это сделала. На похороны он не приехал, хотя я сообщила ему о случившемся. Надеялась, что он хотя бы после ее смерти… Наивно, да? Ему было все равно. Подумаешь, какая-то девчонка убила себя из-за любви к нему. Года через три он вернулся сюда, должно быть, в Москве его дела шли не блестяще. Зато здесь он выгодно женился. – Вы, как видно, интересовались его дальнейшей жизнью? – Вовсе нет. С какой стати? Ну… что-то слышала о нем время от времени. Я тогда работала в городской администрации, а он бизнесмен, значит, на виду… Правда, в его заслугах я сильно сомневаюсь. Женился на невесте с приданым… хотя для этого, наверное, тоже нужен талант. Притворяться, хитрить, угождать. На это он мастер… О том, что с его женой случилось, я, конечно, тоже знала. О ее исчезновении, таком странном, долго судачили. Она ведь ребенка оставила в парке. Ужас. У меня нет детей, но я очень хорошо представляю, что значит подобный поступок для матери. – Что, по-вашему, могло произойти с его первой женой? – спросил Бергман. – Одной из версий было похищение. В этом случае понятно, почему ребенка оставили одного, – сказала я. – Если это похищение, почему бы не взять и ребенка? – усмехнулась Оксана Сергеевна. – Денег как минимум вдвое больше. – Но и хлопот с маленьким ребенком не оберешься. Бергман кивнул, соглашаясь. – Думайте что хотите, – отрезала Гаврилюк. – Нас как раз интересует, что думаете вы, – заметил Максимильян. – Я знаю, что за тип Зорин. Он изменял моей подруге, наверняка изменял и своей жене. Оказавшись в невыносимых условиях, человек способен на многое. – Бросить собственного ребенка одного в парке? – Это ведь и его ребенок тоже. В любом случае, я уверена: в ее исчезновении виновен Зорин. При желании, кого угодно можно довести до самоубийства. Вполне возможно, он уже присмотрел к тому моменту другую доверчивую дурочку с деньгами. – То есть, по вашей версии, это было самоубийство? – А что еще? Вы сами говорите: выкупа никто не требовал. – Тогда почему тело не обнаружили? – Мою подругу тоже нашли случайно. Бог знает, сколько времени она могла пролежать на чердаке. – Согласитесь, все-таки не десять лет. – А если она выбрала какой-то заброшенный дом, который до сих пор стоит заколоченный? Их что, мало в городе? Бергман кивнул, вряд ли соглашаясь с ее доводом, скорее хотел показать, что сказанное ею принял к сведению. – Как думаете, на убийство Зорин способен? – спросил он, в упор глядя на Оксану. Она растерялась, трудно сказать, что этому было причиной: вопрос, заданный в лоб, или его взгляд. – Убить своими руками? – после продолжительной паузы сказала она. – Не знаю. Вряд ли. Он слишком осторожен. А еще – он трус. Кате не мог сказать прямо, что бросает ее, удрал в Москву и сидел там тихо, в надежде, что они больше не встретятся. Если бы был уверен в своей безнаказанности, убил бы не задумываясь. А так… – Ну, убивать своими руками не обязательно… – Да, но киллер тоже представляет угрозу. Верно? И если от него не избавиться, угроза сохранится на всю жизнь. – Хорошо. Предположим, вы правы. Но вторую жену, которая тоже внезапно исчезла, он до самоубийства не доводил. Она прекрасно себя чувствовала, была всем довольна… – Откуда вам знать? – перебила Оксана. – Откуда кому-либо из посторонних знать, что творится в душе у человека? Если человек улыбается, это вовсе не значит, что он счастлив. Вы сыщики, вот и поищите рядом с Зориным женщину. Возможно, тогда появится причина внезапного исчезновения его жены. Может, даже не одна. – Я бы мог согласиться с вами, но, по словам ее матери, Нелли Зорина – человек с характером. Такие не полезут в петлю из-за того, что муж завел подружку. Зачем же устранять препятствие с их пути? Голубки жили бы долго и счастливо, и о ней даже не вспоминали. Думаю, она, скорее, решила бы усложнить им жизнь.