Само собой, на допросе Альберт пытался представить дело так, что в квартиру его привело желание образумить Нелли, заставить ее вернуться, он ведь испытывает чувство благодарности к ее матери, которая все это время оставалась в неведении относительно судьбы дочери. Нелли жаловалась на мужа, который ей изменяет, и на его глазах пыталась покончить с собой, выпив бокал вина с ядом. А он пытался ей помешать. Она набросилась на него и он, отбиваясь, в пылу схватил ее и задушил. Однако данная версия следователя не удовлетворила. Тем более что к тому моменту Бергман уже знал, где Альберт разжился ядом, и представил доказательства этого. К тому же всплыло недавнее покушение на Боровскую. Испортить тормоза в ее машине Альберт имел возможность, и повод для этого у него был – избавиться от старухи-тирана, а заодно и от долговых расписок. Бергман опять-таки имел на руках показания консьержа, ну, и Боровской, конечно. В подъезд Альберт вошел за двадцать минут до того, как оказался в квартире благодетельницы. В том, что Альберт в конце концов сознается, не сомневался никто. Деньги клиентка перевела нам уже на следующий день. Расследование закончилось, и мы, как водится, отметили это событие в одном из лучших ресторанов города. Но веселья не получилось. Непринужденно чувствовал себя лишь Димка, остальных терзал невысказанный вслух вопрос: что дальше? Мы работали вместе, но командой не стали. И эти дни, проведенные рядом, ничего не решили, не изменили и не наладили. Клим ушел уже через час. Утром, проходя мимо кабинета Бергмана, я услышала: – Зайди, пожалуйста. Клим не отвечает на звонки, – когда я вошла, сообщил Максимильян. – Вчера я просил его приехать, забрать причитающуюся ему часть гонорара. Как видишь, его нет. – Хочешь, чтобы я к нему отправилась? – Он молча кивнул. – Может, он просто не нуждается в деньгах? Или в нас? – сказала я, перед тем как закрыть дверь. И поехала к Климу. Почему-то я была уверена, что его не застану. И пыталась понять, как отнесусь к тому, что он навсегда исчезнет из моей жизни. Впрочем, «навсегда» в применении к нам звучит сомнительно, если верить в россказни Бергмана. Однако, набрав номер квартиры на домофоне, я услышала голос Клима: – Милости прошу. Я застала его в гостиной. Однажды я здесь уже бывала, с тех пор ничего не изменилось. Клим, стоя спиной ко мне, разглядывал картину на стене. Точнее, портрет. Мой. – Хорошая работа, – сказал он, не оборачиваясь. Дверь в спальню была открыта, и я видела чемодан на кровати, должно быть, он собирал вещи, когда услышал звонок. – Уезжаешь? – спросила я. Он слегка повернул голову. – Переоценил свои возможности. – Из тебя получился неплохой сыщик. – Да? Но до Бергмана мне далеко. Кстати, подумай на досуге, как он отправил парня в нокаут? – Он его пальцем не тронул. – Тогда кто? Он морочит тебе голову, – помолчав, добавил Клим. – Об этом тоже подумай. – Может, вместе мы найдем ответы куда быстрее? – спросила я. – Вместе? Вряд ли… Знаешь, я решил, если я не буду видеть тебя, станет легче. Ерунда. – Поэтому ты уезжаешь? – Как-то я раньше справлялся… – Останься, – сказала я. – Или забери меня с собой. Он так и не повернулся, не посмотрел на меня. – Нам ничего не изменить, – сказал тихо. – Может быть. Но я хочу попробовать.