Непосредственно перед прибытием основного войска, разведчики занимались начертанием кроки, (2) благодаря которым Эйрих точно знал схему городской стены и, опираясь на это знание, планировал осаду. Войска готов оцепили город со всех сторон, Эйрих отправил воинов даже на противоположный берег реки Атезис, где наблюдалась пара десятков домов и несколько пригородных поместий. Римлян там не обнаружилось, впрочем, как и трофеев. Город взят в блокаду, река заблокирована отрядами конных лучников, которые будут расстреливать любые суда огненными стрелами, поэтому никакого сообщения с остальным миром у Вероны не будет. Гонорий очень скоро узнает, что её взяли в осаду, но сделать с этим ничего не сможет, потому что войска у него нет, вообще никакого. Остаток дня Эйрих провёл за подготовительной суетой, преимущественно за приведением к бою манджаников. Инженеры справились бы и без него, но Эйриху хотелось, чтобы всё точно прошло без сучка и задоринки. Это были новые механизмы, лучше тех, что Эйрих применял против гуннов. Настрел позволил сделать выводы о слабых местах конструкции, которые были усилены бронзовыми пластинами, а ещё они увеличили массу свинцовых плит в противовесе, потому что уменьшение их массы, для более точного контроля дистанции метания, себя не оправдало. Разброс падения снарядов был настолько высок, что массу противовеса можно прибавлять и убавлять половинами таланта, а не минами. Недочёт это был лично Эйриха, потому что он слишком много думал, тогда как остальные инженеры о таком даже не задумывались. Расстояние до стен было измерено Эйрихом уже давно, по кроки, переданным разведчиками, поэтому он заранее знал, куда лучше поставить машины, чтобы достать наиболее уязвимые места римских стен. На самом деле, они ещё не испытывали манджаники против настоящих крепостных стен, но Эйрих уже видел их мощь в своей прошлой жизни. Пришёл час продемонстрировать их действие римлянам и готам. Ночью бить по стенам не стали, хоть ничего и не мешало, ведь в прицеле они были уверены. Причиной этого послужило отсутствие острой необходимости спешить, а также необходимость наглядности. Римляне должны видеть, как их стену рушат готские осадные машины. Обстрел терпит до рассвета. Утром, с первыми лучами весеннего Солнца, Эйрих проснулся в отличном расположении духа, оделся и пошёл к позициям осадных машин. Караулы римлян не спали, внимательно отслеживая любую активность в осадном лагере, поэтому вслед за оживлением в лагере, возникло оживление и на стенах. — Заряжайте камни, — дал Эйрих распоряжение инженерам, лёгшим вчера под конец вечера. Выспавшиеся и довольные инженеры, уже официально выделенные в осадную когорту готического легиона, приступили к своей нелёгкой работе, состоящей из повторяющихся действий, самое тяжёлое из которых — тягать весящие по два таланта камни. Изначально Эйрих хотел сделать большой манджаник, способный метать камни весом в два с половиной таланта, а то и целых три, но передумал, потому что это зрелищно, но неэффективно, ведь перезаряжать такой будет тяжело и долго, а разрушительное действие не сильно лучше, чем у обычных манджаников. — Готов! — Готов! — Готов! Эйрих прошёл рядом с каждым механизмом, удовлетворился увиденным, после чего взмахнул саблей. Щёлкнули рванувшие верёвки, после чего противовесы рухнули в исходное положение. Лукошки дёрнуло по закономерной траектории, камни устремились к конечной цели, а рычаг остался «танцевать» под остаточным действием противовеса. Эйрих пристально смотрел на самый быстрый камень, сильно обогнавший своих временных попутчиков. Круглый камень, с любовью обтёсанный каменщиками, с громким грохотом врезался в стену, после чего его примеру последовали остальные два. Блестящий залп. — Да-а-а-а!!! Да, сучье племя!!! Так вам, волчьи выкормыши!!! — закричали инженеры. Стены выпустили струи пыли, набившейся между камнями кладки, но устояли, что делает честь их строителям. Эйрих помнил по предыдущей жизни, что стены китайских городов обзаводились пробоинами уже после первых попаданий. Беспокоило его лишь только возможность того, что в Вероне не пожалели прорвы денег и сделали основу стены из бетона. У Аммиана Марцеллина в «Деяниях» был абзац, посвящённый Аврелиановым стенам Рима, основа которых состоит из бетонных блоков, скреплённых вместе свинцом. Такие придётся разрушать очень и очень долго… — Перезарядить! — приказал Эйрих. — Обстрел не прекращать до образования пролома! Виссарион, проснувшийся раньше хозяина, уже подготовил отличное наблюдательное место, где поставил лёгкий ореховый столик и разместил на нём основательный завтрак. Эйрих признательно кивнул своему рабу, после чего приступил к трапезе, под скрип осадных механизмов. Воины из осадного лагеря готов с благоговением наблюдали за работой машин, которых нет даже у римлян. Инженеры работали быстро, подтаскивая камни и усердно крутя рукояти бронзового зубчатого вала, поднимающего противовес в его высшую точку. Новый залп. Один снаряд рухнул с недолётом, но зато два врезались в основание стены. Тут всё зависит от удачи, поэтому валы крутили только специально избранные инженеры, считающиеся особо удачливыми по жизни. Почему инженеры решили, что точность зависит именно от крутящих вал, а не от тех, кто помещает камни и укладывает лоток, Эйриху было решительно непонятно. — М-м-м, — с удовольствием прожевал Эйрих кусочек лепёшки, посыпанный крупицами сахара. Римляне на стенах паниковали, быстро бегали туда-сюда, спешно покидали обстреливаемый участок стены, наверное, принимали какие-то важные и нужные решения, но поделать с вражескими осадными машинами ничего не могли. Кто-то из них решился выстрелить из башенного онагра, но камень не долетел даже до ограды из частокола. Не для того тут онагр, чтобы бороться против вражеских осадных машин. Его задача — разбивать в щепы осадные башни и закидывать смертельными камнями наступающие массы врагов. Снова на одной из башен появился белый флажок, призывающий к переговорам, но Эйрих снова его проигнорировал. Ему нужен результат со стеной, чтобы иметь заведомо более выигрышную переговорную позицию. Обстрел продолжался долго, Эйриху даже успело надоесть просто сидеть за пустым столом и он позвал Ликурга, чтобы обсудить его позицию по поводу грядущей земельной реформы, которая ждёт всех римлян… Наконец, сильно после полудня, кладка на вершине стены дала слабину и завалилась внутрь города. Общее ослабление конструкции радикально повлияло на итоги следующих попаданий, поэтому Эйрих не был удивлён, когда, через четыре удачных залпа продолжающих исправно работать машин, стена начала осыпаться. Нет, здесь римляне пожадничали и не стали ставить бетонную основу. Их вина, их проблема. — Сигнальщик, покажи им белый флаг, — дал Эйрих приказ. Римляне не стали медлить, оперативно выпустив из города сорок всадников. Эйрих отправил им навстречу два десятка избранной сотни, с наказом доставить делегацию прямо к нему. Когда римские муниципальные вельможи подъехали, на столе уже стоял кувшин сухого фалернского, а также несколько лепёшек с сахаром. — Кто ты такой? — спросил Эйрих, когда напротив него сел представительного вида римлянин. Одет дорого, в тогу с пурпуром, лицо холёное, бледное — свидетельство того, что он не работает на улице и вообще редко покидает здания. Среди готов примерно такого же Эйрих знал только одного — Гунвальда Красноглазого, который был бледным по причине альбинизма и постоянно страдал из-за этого. Но этот римлянин никакой не альбинос, а просто знатный вельможа, лишённый необходимости показывать себя такому жестокому к Гунвальду Солнцу… — Максим Ацидин, префект города, — представился тот. — Меня ты, наверное, знаешь, — усмехнулся Эйрих. — Наверное, вы напуганы перспективой штурма, так? — Чего ты хочешь? — спросил Ацидин. — Так, чего же я хочу? — притворно озадачился Эйрих. — А, точно! Я хочу, чтобы вы сложили власть и сдали мне город без боя. Но если бы все хотелки каждого человека исполнялись по мановению руки, то мы бы жили в ужасном мире, не так ли? Поэтому тебе надо правильнее сформулировать свой вопрос: «Что ты собираешься делать, если мы скажем тебе „нет“ и что нас после этого ждёт?» — Сдавать тебе город никто не будет, — покачал головой римлянин. Этот не был настолько высокомерен, как другие префекты, например, патавский. Видимо, разрушение секции стены действует на них очень отрезвляюще. — Ну, так не сдавайте, — пожал Эйрих плечами. — Я изначально настроился, что буду выдирать его из ваших окоченевших рук, так что ты ничего не изменил в моих намерениях. На этом всё? Переговоры закончены? — Подожди! — не сдержался римлянин. — Мы ведь можем договориться! Всегда можно договориться! — Иногда договориться никак нельзя, — вздохнул Эйрих. — Мы пришли сюда навсегда. Мы хотим освободить вас от императорского ига, даровать вам свободу, нам присущую. Точнее, не вам, а обычным людям, жителям этого города. Вас же ждёт смерть или изгнание. Всё зависит от того, сделаете ли вы так, как я хочу. Если исполнится хотелка одного маленького человека, мир ведь не рухнет? Максим Ацидин боролся с чувствами. Он испытывал страх и ненависть одновременно, ему хотелось истерически закричать и обрызгать Эйриха слюной, вырывающейся вместе с яростными воплями. В итоге, он молча встал и пошёл к своему коню. — Так я и думал, — изрёк Эйрих, после чего налил себе разбавленного вина из кувшина. /5 апреля 410 года нашей эры, Западная Римская империя, Венетия и Истрия, г. Верона/ — Четыре пролома — это хорошо… — удовлетворённо произнёс Эйрих. — Но мало. Надо ещё столько же. — Проконсул, уже второй манджаник сломался, остальные тоже громко скрипят-трещат, — жалобно произнёс Бранвальд, старший из инженеров. — Может, хватит, а? Сутками подряд таскать камни и отправлять их во вражеские стены — это очень тяжело, но Эйрих считал, что инженеры должны полностью отрабатывать своё высокое жалование. — Я сказал, что должно быть ещё четыре пролома, — перевёл на него Эйрих свой очень холодный взгляд. — Это значит, что вы сделаете ещё четыре пролома. Пусть хоть все сломаются, сделайте проломы. На самом деле, в мирном лагере плотники уже выстругивают замену сломанным деталям, поэтому скоро манджаники починят и всё вернётся на круги своя. — Если думаете, что вам платили так много просто так, то вы глубоко ошибались, — произнёс Эйрих, окинув делегацию измотанных инженеров. — Хотя… Разрешаю найти людей из незанятых в осаде воинов и за собственные деньги нанять их себе в помощь. Но не бесплатно — я прослежу. А теперь… Убывайте с глаз моих, нытики слабосильные. Римляне в настоящей панике, за стенами происходит что-то непонятное, какие-то волнения, причём это волнение становилось тем сильнее, чем больше проломов образовывалось в городской стене. Они махали белыми флагами, время от времени, но затем, почему-то, переставали. Непонятно, что всё это значит, но это и не особо важно. Эйрих возьмёт этот город. Скоро. Дни текли неспешно. Вопрос с продовольствием окончательно решил консул Балдвин, сходивший на корабле в Восточную империю, где договорился о поставках зерна и оливок из Анатолии. Дорого, конечно, но Сенат, предчувствующий грядущие сверхприбыли, был щедр. Первые корабли прибудут через две декады, а в будущем от поставок можно будет отказаться, так как уже начнётся освоение готами Венетии и Истрии. «Когда враг не оказывает сопротивления, завоевание чужих земель оказывается… комфортным», — подумал Эйрих, валяющийся на кровати в своём шёлковом шатре. Воины вечно страдали от вшей и клопов, а у Эйриха, пользующегося шёлковыми одеяниями и бельём, такой проблемы не было вообще. Ещё он не пренебрегал гигиеной, ради чего ему отдельно грели воду — так можно жить неопределённо долго. «Свежий воздух и никакой суеты…» Решив, что бессмысленно валяться не стоит, он вышел на улицу и направился к тренировочным площадкам легиона. Нужно размяться и повторить упражнения с мечами и луком. Подготовке он всегда уделял важное место в своей жизни, потому что даже если будущее не предвещает тебе личного участия в бою, это всё равно может случиться. И в этот час лучше быть в своей самой пиковой форме. На тренировочной площадке стоял ор и рёв, потому что отрабатывались приёмы боя в составе атакующей колонны пеших контариев. Новобранцы, тренируемые двойным количеством инструкторов, что из римлян и из наиболее опытных остготских легионеров, пытались свалить контосами тренировочный снаряд. Снаряд этот представлял собой замысловатую конструкцию из плотно выставленных человекообразных мишеней, стоящих на единой платформе, толкаемой сотней воинов. Контосы у них тренировочные, снабжённые тяжёлыми грузилами вместо наконечников, потому что все знают, что пусть лучше будет тяжело в учении, но легко в бою. Задача перед будущими легионерами стояла невыполнимая, потому что эту платформу палками удержать почти невозможно, но они должны пытаться, раз за разом. В бою давление будет примерно таким же и его надо будет выдержать, а затем вражеская пехота начнёт постепенно погибать… Эйрих решил экспериментировать, потому что видел, что чего-то в его легионе не хватает. Не хватало пеших контариев, когорты которых можно будет выставить в центре, чтобы гарантированно погасить возможный натиск противника, который будет вынужден повиснуть на контосах и умереть бесславно, но ни в каких обстоятельствах не пробить боевой порядок легиона.