— Претор, может, пойдём уже? — спросил один из воинов. — Этой рыбёхи хватит, чтобы накормить десяток! Эйрих оглядел воинов неопределённым взглядом, затем посмотрел на спокойную реку, в которой водится ещё очень много рыб… — Ладно, пора уже, — решил он. — Заберите стул, об удочке я сам позабочусь. Спустя, примерно, полчаса, они уже были в лагере, где Эйрих передал добычу Хрисанфу, чтобы тот не дал рыбе пропасть зря, а сам пошёл к Инцитату. Лагерь был собран, а воины готовы к выдвижению. Это значит, что пора в путь. / 14 апреля 409 года нашей эры, Западная Римская империя, регион Венетия и Истрия, у города Патавий/ Слегка потрёпанное в прошедшей битве войско прибыло к стенам Патавия ближе к полудню. Эйрих внимательно осмотрел городские стены и обнаружил на них множество защитников. Брать город он не собирался, но римляне об этом не знают, поэтому имело смысл побеседовать с его властями и стребовать небольшую дань за отсутствие беспокойства со стороны Эйриха. — Ставьте наши грозные орудия, величайшие инженеры эпохи! — с усмешкой приказал Эйрих. Незадолго до прибытия к городу, Эйрих распорядился нарубить леса и заготовить имитации осадных машин. Имитации делали под чутким руководством самого Эйриха, а тот опирался на иллюстрации из трактата «Устройство военных аппаратов и катапульт» авторства Битона. Верёвки в нужных местах, жилы накручены где надо, даже приспособили бронзовые чаши под метательные лукошка — всё, как положено. Издалека эти «машины войны» будут выглядеть не хуже настоящих. Наверное, это было влияние настроения, но Эйрих решил озадачить воинов дополнительной работой и приказал построить почти настоящую осадную башню, совсем как у Битона. «Ну… почти как у Битона», — широко заулыбавшись, подумал он. Высоту стен Патавия Эйрих уже знал, поэтому приказал соорудить нечто с мостиком примерно на этом уровне, чтобы римляне прикинули всё и поняли, что это построено по их стену. Битон писал об «Элеополисе», (3) грандиозном сооружении, вершине инженерной мысли, а Эйрих не был инженером, о современных осадах знал преступно мало, поэтому соорудил кое-что попроще, но всё равно функциональное и затейливое. Стена Патавия возвышалась над землёй чуть выше пяти пассов и выглядела грозной преградой, ведь примерно через акт (4) стены высилась крепостная башня. Брать такое штурмом очень тяжело и дорого, но возможно. Впрочем, Эйрих рассчитывал решить всё сравнительно мирным путём. «Осадные орудия» собирались в обозначенных Эйрихом местах — он следовал инструкциям Энея Тактика, изложенным в трактате «О перенесении осады». Если среди римлян есть осадный инженер, а такой там может быть, то он поймёт, что его город готовятся штурмовать не случайные варвары, а компетентные захватчики. Шли часы, город был оцеплен со всех сторон, попыток прорыва не предпринималось, только по реке Медоакус спешно ушло две небольших баржи с беженцами и посланниками к региональным властям. Ближе к вечеру на осадную башню натянули коровьи шкуры, облепленные мокрой глиной — это Эйрих подсмотрел в опыте прошлой жизни: такое применяли отступающие хорезмийцы, защищавшие свои лодки и кораблики от огненных стрел, коими их щедро потчевали воины Темучжина. Было бы глупо, не примени Эйрих эту хитрость в несколько иной ситуации. Старинные осадные мастера писали о том, что надо вешать свежесодранные шкуры, чтобы точно не загорелись, но глина отлично липнет к любой шерсти, а также очень хорошо держит влагу. Ещё, чтобы свободные воины не тратили время жизни напрасно, Эйрих заставил четыре сотни строиться в построение «Черепаха», имитируя при этом возможность передвижения этой сомнительной конструкции. К его удивлению, что-то даже начало получаться, хотя некоторые воины выбивались из строя и разрушали общий успех. А римляне на стенах видели множество опций, которыми «эти грязные варвары» собираются брать город. На переговоры никто не вышел, поэтому Эйрих решил для себя, что потратит на имитацию подготовки к штурму ещё несколько дней. Заодно его конные отряды поездят по окрестностям и соберут «урожай» из ценностей и провизии. — Мы всерьёз собираемся брать этот город? — спросил во время ужина Аравиг. — Если да, то у нас не хв… — Ты в здравом уме? — удивился Эйрих. — Ты что, не видел эти стены и башни⁈ — Но… — тысячник, также исполняющий обязанности заведующего материальной частью, не ожидал от него такой реакции. — Но тогда зачем? — Дадим римлянам настояться, — ответил Эйрих. — Пусть подумают о перспективах, об ужасе, который мы можем обрушить на них за непокорность, а также о разорении, которое мы им обязательно причиним в случае успеха штурма. — И потом? — присоединился к беседе Хродегер, нежно баюкающий свою перебинтованную левую руку. Его неплохо достал плюмбатой какой-то комитатский легионер. Заживает рана плохо, поэтому тысячник не скоро вденет свою левую руку в держатели щита. — А потом они попросят переговоров, — усмехнулся Эйрих. — И я буду суров, но справедлив. И они выплатят нам дань за причинённое нам беспокойство. — Какое беспокойство? — не понял Аравиг. — Мы мирно идём на запад, а они тут стоят целым процветающим городом — тебя это не обеспокоило? — поинтересовался Эйрих. — Ха-ха-ха! — рассмеялся тысячник. — А ведь действительно, обеспокоило! — Ну! Ха-ха! — со смехом поддержал его Хродегер. — Стоят тут, понимаешь! А мы-то, ха-ха, мирно идём! — Будут упорствовать — у меня есть, чем их удивить, — серьёзным тоном произнёс Эйрих. — Но римляне ценят свои жизни превыше всего, поэтому пойдут мне навстречу. Плотно поужинав, Эйрих завалился спать в своём элитном шатре, какой и не снился его отцу… С рассветом он проснулся полным сил и готовым к плодотворным переговорам. И не успел он позавтракать вчерашним мясом, как ему сообщили, что из города выехала делегация, остановившаяся на дистанции перелёта стрелы от лагеря. — Седлайте Инцитата, — приказал Эйрих, вернув кусок мяса обратно в котелок. Взяв с собой Атавульфа, Савилу, Брану и Аравига, а также десятерых конных воинов, Эйрих выехал к терпеливо ожидающим его римлянам. Римляне, судя по виду, этой ночью не спали. Наверное, искали пути избавления от варварской напасти наименее болезненным способом. Ничего не придумали, поэтому решились на переговоры. — Префект города, Септимий Юлиан, — представился центральный всадник. Конь у него чёрный, с лоснящейся от сытной жизни шерстью и роскошной гривой. Сам префект города был бледен, неприятно жирен, в том смысле, когда жир висит сразу на костях, без признаков развитой мускулатуры. Доспехи на нём выглядели так же неуместно, как на корове седло, шлем подогнан криво, щит на спине висит неправильно, будто он не знает, зачем эта штука вообще нужна. Изнеженный роскошной жизнью вельможа, не способный правильно держать меч — вот кого Эйрих видел перед собой. — Претор Эйрих Ларг, военный трибун остготского войска, — представился Эйрих в ответ. — С чем прибыли? — Это вы скажите: с чем прибыли вы? — спросил Юлиан в ответ. Эйрих медленно повернулся в седле и неопределённым взглядом посмотрел на отлично видимые отсюда осадные машины. — Думаю, понятно, с чем мы прибыли… — произнёс он, возвращая взгляд обратно к переговорщикам. — Какой смысл вам губить своих воинов? — с недоумением спросил префект. — У вас точно очень много серебра и золота, красивых женщин, предметов роскоши и прочих благ, ради которых многие согласны рисковать животом, — пожал плечами Эйрих. — Вас недостаточно для полноценного штурма! — в сердцах выкрикнул Юлиан. — Ну, значит, поляжем тут все, — с сожалением вздохнул Эйрих. Его слова вызвали нешуточное недоумение у всей делегации римлян. — Ты сейчас серьёзен, юноша? — нахмурил брови префект. — Не серьёзен, конечно же! — ответил Эйрих. — Я намерен взять этот город, чтобы мой отец привёл своё войско к уже открытым вратам. Это будет отличным подарком для него. А вот эти слова заставили недоумение на лицах римлян уступить место напряжению. Откровенная ложь о якобы идущем сюда дополнительном войске заставило их всех измениться в лицах и начать старательно думать. — У меня нет времени на осаду, отец вот-вот закончит с Аквилеей, поэтому на днях обязательно ждите штурм, — продолжал Эйрих строить перед римлянами неприглядную картину. — Но разве нельзя обойтись без этого? — вступил в беседу забавный белобрысый толстячок в столь же неуместном на нём военном обмундировании. — Патриций Несторий Апион. — М-м-м, — Эйрих сделал вид, что крепко задумался. — Наверное… Но как? — Что, если мы выплатим… — заговорил Апион. — А ну заткнись! — прервал его префект города. — Ни о какой контрибуции не может идти и речи! Вы погибнете под стенами моего города, так и знайте! Лучше сегодня же убирайтесь обратно в свои вонючие леса! На этом он счёл беседу законченной, развернул коня и поехал обратно в город, а его делегация последовала за ним. Эйрих многозначительно хмыкнул, после чего развернул коня и поехал обратно в лагерь. — И что теперь? — спросил догнавший его Аравиг. — Время демонстрации серьёзности моих намерений, — пожал плечами Эйрих. Из опыта своей прошлой жизни он знал, что просто угрозы срабатывают лишь в индивидуальном порядке, когда на кону жизнь одного человека, а не судьба целого города, но даже так они срабатывают не всегда. «Хочешь, чтобы человек поверил, что ты сломаешь ему руку — сломай ему палец», — подумал Эйрих. Весь оставшийся день, до самой ночи, он провёл в скрытной подготовке. В чаще, закрытой от взоров дозорных римлян, Эйрих лично контролировал строительство одного интересного механизма. Когда настала ночь, он дождался подходящего направления ветра, убедился в его устойчивости, после чего приказал воинам прикатить десяток телег с дымным составом на расстояние полёта стрелы со стены, после чего поджигать. Очень скоро густой дым усугубил и без того плохую видимость, потому что иудейской смолы в дымном зелье Эйрих не жалел. — Пошли! — приказал он. Воины вытащили из рощи переносную черепаху, осадное орудие, изначально предназначенное для закапывания рвов, построились под ней, после чего двинулись по прямой линии ровнёхонько к вратам города. Они вообще ничего не видели, вокруг густейший дым, поэтому полагаться они могли лишь на верность изначально взятого направления. Эйрих, с мнимым спокойствием, ждал.