— Атавульф, проследи, чтобы вытащили всех наших раненых, а я пойду в ставку! — распорядился Эйрих. — Избранные — за мной! — Слушаюсь, проконсул, — ответил тысячник. В обозе есть достаточное количество римских лекарей, стаю диких шакалов съевших на медицине и санитарии, поэтому многих из тех, что лежат сейчас среди павших, ещё можно спасти. Остановить кровь, очистить раны, поместить в тепло — вот завтра уже не хладный труп посреди мёрзлых гор, а почётный раненый воин, что в будущем вернётся в строй. «За одного битого двух небитых дают», — подумал Эйрих, идущий к своей командной ставке. Когда он вернулся, быстро стало понятно, что всё. Багауды потерпели сокрушительное поражение, север ущелья усыпан остывающими телами врагов, пытавшихся бежать, а последний очаг сопротивления — наёмники, никак не желающие умирать, но обречённые, потому что по ним бьют с фронта и фланга, а ещё две центурии деловито обходят их с тыла, чтобы поставить последнюю точку. Пешие контарии в бою против наёмников не участвуют, потому что заняты извлечением раненых из толщи тел. Целители уже развернули своё оборудование в тылу и переносят выживших на деревянных носилках. Переносят прямиком к уже установленному большому шатру, где мастер Марк лично проводит операции, после которых иногда выносят мёртвых, но, большей частью, одурманенных опием счастливчиков. Эйрих со сдержанным любопытством наблюдал, как наёмники отчаянно борются за свою жизнь, пытаются противодействовать зашедшим в тыл врагам, но гибнут и гибнут. Можно было применить контариев для удара в тыл, это обошлось бы меньшими потерями, но примипил Нандгар не догадался. Во время грядущего разбора сражения Эйрих обязательно укажет ему на это. Развязка для наёмников вышла бесславной. Удара в тыл их воинский дух не перенёс, поэтому окончательно улетучился и началось стихийное бегство, а бежать-то особо некуда, поэтому секирщиков закалывали гладиями, сбивали с ног щитами и забивали, как свиней. — Возьмите пленных! — приказал Эйрих. Пусть сегодняшняя битва будет недвусмысленным намёком для остальных наёмников. Эйрих хочет громко заявить всем окрестным наёмничьим бандам: «Не надо наниматься против готических легионов, это не принесёт ничего, кроме мучительных страданий и неотвратимой смерти. Как богаты и опытны вы бы ни были, результат будет тем же». Работа воинов закончилась и началась работа лекарей и похоронных отрядов. / 1 сентября 411 года нашей эры, Хорезм, г. Кят/ — Подводя итог, мы придерживаемся правильного пути? — спросил очень уставший Татий у своего собеседника. По дороге он был вынужден спешно выучить персидский язык, потому что узнал, что в обозримых пространствах дальше на восток все будут говорить только на нём. Латынь тут не в ходу, как оказалось… — Да, уважаемый друг, — заулыбался купец, по его словам, прибывший из некоего города Хотан. — Меня поражает, что вы решились на столь смелое путешествие и не озаботились взять с собой надёжного проводника… Надёжный проводник был, но его застрелили в одной из стычек с кочевниками на берегах Каспия. Кусим многое успел рассказать о том, что ждёт их дальше, но всё равно, без него идти было тяжеловато. Зато теперь у них есть просто проводник, Дарий, сам никогда караваны в Серес не водивший, но ходивший туда аж четыре раза. Если и этого подстрелят в очередной стычке, будет ещё один проводник, но уже ненадёжный — Авл Терентий. Этот уроженец Сирии бывал в Сересе всего лишь раз, поэтому только олимпийские боги знают, куда он может их завести… — У нас есть проводник, просто я хочу быть уверен, что он не ошибается, — вздохнул Татий, вытирая пот со лба. — Жарковато тут у вас… — Это ты просто не бывал здесь летом, — добродушно улыбнулся купец Шахбаз. — Беспощадное Солнце испепеляет всех, кто был достаточно глуп, чтобы выйти из тени… Татий уже полноценно прочувствовал значение этих слов. За Каспием была настоящая пустыня, через которую они пробрались с очень большим трудом. Сам бывший готский раб обгорел со всех сторон, наглотался пыли и усох примерно на четверть таланта. Тяжкий путь, а конца ему не видно… Им повезло, что удалось выгодно продать рослых коней и заменить их верблюдами, которые, кажется, вообще не пьют воду. Вдобавок к верблюдам, пришлось нанять их погонщиков, потому что было непонятно, как обращаться с этими неприхотливыми тварями. Но теперь они все освоили новый вид транспорта и к концу путешествия Татий может рассчитывать на уважаемое положение среди погонщиков, потому что уже сейчас управляет своим Виссарионом на достойном местных уровне. «Худшее, что есть здесь — это сраные степняки…» — подумал Татий с ненавистью. Степняки никогда не нападали в лоб, а улучали самые неудобные моменты, потому что это их родные земли и всё уже давно спланировано и распланировано. Только вот никто из степняков не ожидал, что Татий наймёт небольшой отряд гуннских конных лучников себе в защиту. Банда Арты, составляющая сотню всадников, согласилась сопровождать готский караван до Сереса, но только за очень приличные деньги. Зато степные налётчики никогда не уходят безнаказанными, всегда неся тяжёлые потери. А ведь Татий думал, что это по Малой Азии и землям Сасанидов тяжело идти… Худшее, как оказалось, ждало их впереди. Сотни миль по песку и солончакам, посреди песчаных бурь, под испепеляющим Солнцем, в полной мере проявляющим в этих краях свою беспощадность, с частыми налётам степняков, будто бы совершенно не ценящих свои жизни, с пропадающими в песке людьми… Возможно, всё дело в том, что они в таком путешествии впервые, а может это просто нормально на дороге шёлка. В итоге, они здесь, у города Кят, столицы государства Хорезм, где сейчас правит хорезмшах Сахр I. Как говорят, держава сейчас переживает не лучшие времена, потому что кочевники, называющие себя эбодало, совершают набеги с юга, а с северо-запада к Хорезму проявляют интерес гунны… — Я бы, будь на твоём месте, друг, дождался окончания сбора крупного каравана уважаемого Гиркена, — посоветовал Шахбаз. — Или же, что ещё лучше, я бы дождался прибытия каравана уважаемого Путлуба, который прибудет со дня на день. — В чём разница? — спросил Татий. — Уважаемый Гиркен идёт в Цзинь по северному пути, что в меру рискованно, но зато быстро, — ответил купец. — А вот уважаемый Путлуб, всегда отличавшийся осторожностью, предпочёл идти по южному пути, через земли Инда, что долго, но зато безопасно. — Чем опасен северный путь? — спросил Татий. — А ты, выходит, не знаешь? — удивился Шахбаз. — Цзинь уже много десятков лет испытывает проблемы на северных пределах, где цзиньские земли были захвачены степняками. Караваны ходят, деньги все считать умеют, но риск есть всегда. — А через Инд? — уточнил Татий. — Там долго, местами тяжело, но зато точно безопасно, — улыбнулся хотанский купец. — Чандрагупта II, величайший правитель, установил вечный порядок на своих землях и теперь практически все идут через юг. Эйрих предупреждал, что легко точно не будет. Но все его предупреждения и предостережения пасовали перед тем, с чем Татию уже пришлось и ещё предстоит столкнуться. Он думал, что в Паннонии были проблемы с варварами, но оказалось, что там всё, сравнительно, спокойно. Он думал, что на землях германцев по-настоящему плохие погодные условия, но оказалось, что там сравнительно мягкий и нежный климат. Он думал, что готы ему чужды и с ними невозможно ладить, но оказалось, что эти ребята стали его самыми близкими друзьями. Почти год в пути — неудивительно, что Татий сблизился с воинами из охранной полутысячи. Иногда не хватало воды, не только вьючным животным, но и людям, иногда не хватало еды, они делились друг с другом пищей и водой, отражали налёты местных варваров, холодными ночами сидели у костров — это не могло не сказаться на их взаимоотношениях. Для местности за пределами цивилизованных земель численность охраны была небольшой, но вот её качество — это другой разговор. Эйрих выделил отряд добровольцев из племенных дружинников, то есть опытных воинов. Он снарядил их дорогой бронёй и лучшим оружием, поэтому охранная полутысяча может считаться грозной силой. Некоторые разбойники предпочитают не связываться, но большей частью они все почему-то верят в свою отмеченность Фортуной и совершают налёты. Раньше они старались хоронить их, как правоверные христиане, но потом перестали заморачиваться… — Я, кстати, иду на запад, — сообщил Шахбаз. — Есть какие-нибудь советы, мой друг? Татий внимательно на него посмотрел. — Куда именно? — Хочу посетить Ктесифон, — ответил купец. — Говорят, там любят цзиньский фарфор и шёлк. А ещё там можно купить экзотических рабынь, коих любят вельможи в Цзине. Болтают даже, что можно купить людей с чёрной кожей… Слухи не врут? — Ты никогда не видел мавров? — слегка удивился Татий. — «Мавры» — это люди с чёрной кожей, я верно понял? — заинтересовался Шахбаз. — Ты всё правильно понял, — слабо улыбнулся римлянин. — Касательно фарфора и шёлка — его любят все в тех краях, откуда я родом. Мавров в Ктесифоне купить можно, но они там не особо в ходу. Если тебе они нужны прямо очень сильно, то лучше иди в Константинополь. — Константинополь? — переспросил Шахбаз. — Это город, что в землях римлян? — Столица Восточной империи, — покивал Татий. — Там можно купить и продать всё, что душе угодно. Спрос на шёлк и фарфор там настолько велик, что у тебя в телеги столько не влезет. Рабов там продают столько, что маврами вообще никого не удивишь. Персы из Ктесифона, конечно, богаты, но по-настоящему богаты римляне из Константинополя… Рим, конечно, побогаче будет, но… Татий знал о планах Эйриха, поэтому не был уверен, что с Римом сейчас всё в порядке. Скорее нет, чем да. — Рим? Я слышал это название, — нахмурил брови хотанский купец. — Это крупнейший город в Западной империи, — поведал Татий. — Специально идти туда нет особого смысла, потому что прямо по пути к нему лежит Константинополь, где ты распродашь всё и начнёшь задумываться о товарной нагрузке в обратный путь. Но буду честен с тобой, Ктесифон гораздо ближе, чем Константинополь, зато в Константинополе нет конкуренции от других купцов. Возможно, ты будешь одним из немногих… — Это ценные сведения, мой друг, — благодарно кивнул ему Шахбаз. — А что касательно рабов? Покупают? — Я бы не рассчитывал хорошо заработать на рабах, — покачал головой Татий. — Если есть заведомые договорённости на поставку, с гарантированным выкупом, тогда дело того стоит, но там предложение экзотических рабов и без того высоко. Лучше выкупать экзотику там, после чего везти сюда, раз ты говоришь, что цзиньские вельможи ценят необычных рабынь… — А кони? — спросил купец. — Лошадей нисейской породы у тебя оторвут с руками, — улыбнулся римлянин. — А вот за остальные породы ничего сказать не могу. — О-о-о, нисейские скакуны… — поцокал Шахбаз. — Здесь их ценителей и без ваших покупателей хватает, поэтому нет. А жаль. — Кто-то их, всё же, продаёт, — пожал плечами Татий. — Слушай, друг мой, что ещё хочу спросить… Ты слышал о такой вещи как «жи»? — Жи? — переспросил купец. — Нет, впервые слышу. — Это что-то вроде папируса… — Татий почесал затылок. — А что такое «папирус»? — удивлённо спросил Шахбаз. — Это такое полотно, на котором можно писать, — объяснил римлянин. — А-а-а, пергамент? — догадался хотанский купец. — Нет, не пергамент, — покачал головой Татий. — Это как будто бы пергамент, но делают его из дерева или вроде того. Жи лёгкая, но боится воды, зато её можно сделать в больших количествах и не так дорого, как пергамент. — Лёгкая и боится воды… — задумчиво произнёс Шахбаз, после чего встал. — Я ненадолго. Татий проводил купца, покинувшего шатёр, недоуменным взглядом, но тот отсутствовал лишь несколько минут. — Вот! — вбежал в шатёр Шахбаз. — Это твоя «жи»? Он держал в руках свиток, похожий на папирусный, но в то же время точно не папирусный. — Дай пощупать… — Татий осторожно принял свиток в руки. — Осторожнее, это верительная грамота, дарованная мне самим хорезмшахом… — попросил купец. Эйрих давал Татию кусок странного материала, на поверку оказавшегося тончайшим куском берёзовой коры, чтобы тот примерно представил себе, что такое бумага. Он предупредил, что похоже не совсем, фактура не та, но бумагу очень тяжело спутать с пергаментом и папирусом. И это, судя по всему, была она. — Это «жи»? — спросил Татий.