Делегация переговорщиков, ставшая таковой неожиданно для себя, убыла обратно в город, сообщать неприятные новости, а Эйрих пошёл к уже разбиваемому воинами шатру. В связи с сезоном, шёлк шатра поменян на высококачественную шерсть, что входила в комплект. Скоро можно будет погреть кости у жаровни, выпить подогретого вина и забыть ненадолго о лютом холоде и метели, присланной, отчего-то гневающимся на людей, Тенгри… Когда шатёр был поставлен, жаровня разожжена, а пара кубков горячего вина с перцем выпита, Эйрих залёг в кровать и укутался в шкуры. Приятное тепло, быстро согревающиеся конечности — он, почему-то, любил это ощущение. И, как всегда в такие моменты, в голову начали лезть всякие мысли, подкидываемые его разумом для размышления, раз они всё равно ничего не делают. С багаудами, судя по всему, покончено, они больше не представляют особой угрозы, но отдельные представители могут не прекратить борьбу и продолжить пакостить, потому что любой, кто пришёл в этот край из-за Альп, будет выглядеть для местных римлянином. Хотя надо понимать, что готы несут в эту провинцию такие вольности, какие не снились местным и при самых добрых императорах. Земли тут хватает, несмотря на то, что горы, поэтому есть, что раздавать и своим, и местным. Ещё готы принесли с собой настоящую безопасность. Эйрих не собирался ограничивать себя обычным покорением городов и установлением тут власти Сената. Дунай требует защиты, поэтому старый рипенс будет восстановлен и охранять его будет готский легион, который получит достаточное финансирование на строительство постоянного каструма, а также на увеличение численности до номинала. После сегодняшнего разгрома, степняки не полезут сюда в ближайшие пару лет, но это не значит, что остальные племена не могут рискнуть жизнью и здоровьем ради существенного барыша. Тяжело будет оборонять настолько обширный рипенс, а оборонять придётся всё побережье Дуная вплоть до безнадёжно потерянной Паннонии, ведь стоит пропустить один участок, как остальные германцы просочатся там не ручейком, но полноводной рекой. Скорее всего, придётся задействовать местных, формировать несколько легионов рипариан, а также придумывать что-нибудь с речным флотом. Действующая система римских рипенсов и лимесов Эйриху решительно не нравится, а это значит, что придётся изобретать и продумывать что-то своё. — Хрисанф, — произнёс Эйрих. — Да господин? — участливо спросил раб. — Запиши где-нибудь, чтобы не забыть, — попросил Эйрих. — Надо поспрашивать у местных, состоял ли кто-нибудь в рипенсе и прояснить все возможные детали его устройства. — Сейчас же запишу, господин. То, что рипенсы и лимесы римлян работали очень… то есть не работали почти никак, совершенно не значит, что в их организации нет рационального зерна. Эйрих посчитал, что нужно тщательно прояснить все обстоятельства формирования и нюансы устройства этих оборонительных периметров. «Чтобы не строить потом арбу под слепым глазом и с кривыми пальцами», — посетила его мысль. Под эти тревожные мысли, предвещающие прорву работы, он уснул… … чтобы проснуться спустя три с половиной часа, от деликатного потряхивания по плечу. — Проконсул, римляне хотят говорить, — произнёс один из избранных дружинников. Епископ не решился играть с судьбой в латрункули, поэтому принял условия. Здесь его престол, поэтому курульного совета нет, а большую часть административных задач выполняют священнослужители, покорные воле главенствующего в своей епархии духовного сановника. Военным его решение могло не нравиться сколько угодно раз, но они сами рискуют только своими жизнями, но не жизнями родичей, как патриции. Городские врата были открыты, гарнизон вышел наружу и демонстративно сложил оружие у выхода. Они должны были благодарить Эйриха, что он, пусть и всегда держал в голове, но ни разу не использовал против своих врагов проведение под игом… (1) — Ещё один город… — произнёс Эйрих тихо. — Сколько их ещё впереди? Это напоминало ему поход в Хорезм. Они уничтожили порядочное количество проявивших непокорство городов, но большая часть сдалась без боя. Его войско было слишком могущественно, чтобы слабовольные даже помыслили о сопротивлении. Храбрецы среди хорезмийских градоправителей встречались. Правда, единственное, чего смогли добиться лучшие из них — унести с собой в могилу десятки тысяч жизней доверившихся им людей… Тут Эйрих действовал мягче, ведь ему нужны эти города, как узлы управления прилегающими землями и концентрации их богатств, как источник ценной продукции мастерских, как центры цивилизации, без которых всё быстро скатится обратно к племенному строю. Поэтому никакой излишней жестокости он позволить себе не мог, ведь вся эта жестокость, в будущем, принесёт большой вред его державе. Это в прошлом во многом было легче, а сейчас всё сложно, но хотя бы понятно. «Приятное чувство — по-настоящему понимать», — невольно улыбнулся Эйрих. — «Всё познаваемо, кроме Бога. Понимая, как работает связка городов и деревень, всё уже не кажется таким уж сложным». Раньше для него, как для кочевника, было большой загадкой, почему люди добровольно селятся в душных саманных ящиках и всеми силами пытаются сохранить такую, с точки зрения кочевника, жалкую жизнь. Теперь же, попробовав «каши» из обоих котелков, он очень многое понимал. Жизнь — это сложный лабиринт, где неверный поворот может привести либо в тупик, либо к погибели. Пусть не всегда его радовало внезапное постижение новых деталей этого лабиринта, но лучше понимать и действовать исходя из этого, чем вслепую натыкаться на стены, надеясь на удачу и благосклонность Тенгри. У Тенгри нет благосклонности для дураков. / 27 декабря 410 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Норик, южный берег Дуная/ Единственное, что радовало Эйриха в этой ситуации — Дунай не замерзает, (2) поэтому северные соседи вынуждены пользоваться плотами и лодками, что смертельно опасно в зиму. Одна ошибка — плот переворачивается и все, кто на нём, неизбежно гибнут. Поэтому зимой племена предпочитают отсиживаться и проедать запасы, а уже весной вновь начинать набеги. Чем располагал Эйриха для организации обороны этого края? Римляне соорудили полноценный лимес, названный Дунай-Хилария-Рейнским лимесом, призванным оборонять северные пределы империи от германцев. На участке провинции Реция у Эйриха есть сеть каструмов: Батава, Сорвиодурум, Регина, Суммонториум и Гунтия. При инспекции было обнаружено «аж» три когорты римских лимитанеи, которым некуда было деваться и они продолжили нести службу в лимесе, ведь это их дом. В каструме Регина, к удивлению Эйриха, обнаружилось три центурии седьмой когорты III-го Италийского легиона. Легат, известный Эйриху под именем Марка Статилия Сабина, смылся в Италию, вместе с большей частью легионеров, оставив неполную когорту не самых лучших легионеров «охранять» весь лимес. Самого Сабина уже не найдёшь, но у Эйриха в коллекции есть аквила III-го Италийского — висит на стене в его комнате родительского дома… На участке провинции Норик у Эйриха есть укреплённое поселение Лауриакум и каструм Лентия. И в Норике сильно спасает то, что горные перевалы оборонять легко, ведь римляне всё уже давно продумали. Продумать-то они всё продумали, но острая нехватка воинов делала оборону невозможной, потому местные могли лишь терпеть и надеяться на чудо. И чудо пришло вместе с Эйрихом, который может защитить эти края силами легиона и готского войска. Но надо распределить силы рационально, а это задача из задач… — Так, ты, — Эйрих поднял взгляд на центуриона римских комитатов, Авла Порция Критона. Их привели из каструма Регина, сменив на полную когорту готских легионеров. Слишком мало, чтобы на что-то повлиять, но лучше, чем ничего. В будущем, в каструме будет постоянно дислоцироваться, минимум, половина легиона. Что делать с римлянами Эйрих уже знал, он включит их в готское войско и поставит на снабжение и жалование. Желающим пятьдесят югеров земли, которой вокруг полно, а остальных на охрану лимеса. С лимитанеи было решено заканчивать. Весной придут инструкторы Русса, которые будут собирать новобранцев с Реции и Норика, после чего формировать III-й готический легион. Псевдокомитаты Эйриху не нужны, поэтому бывшие лимитаны будут проходить полноценную легионерскую подготовку в составе нового легиона. Пока что их приобщили к I-му готическому легиону, но это временное решение. — Да, проконсул? — откликнулся Авл Порций Критон. — Вы уже приняли решение? — спросил Эйрих. — Мне важно знать, могу ли я полагаться на три центурии? Или кто-то из вас пожелает осесть на земле? — У нас совсем нет денег, — пожаловался центурион. — Можем ли мы поступить к тебе на службу и заработать деньги на обустройство своей земли? — На самом деле, община помогает с обустройством, — несмотря на нежелание, сказал Эйрих правду. — Если хотите сойти с воинской стези — мы не собираемся никого принуждать воевать за нас. — А можно получить землю и продолжить службу? — поинтересовался Критон. — Ты вообще понимаешь, какой смысл вкладывает Сенат в эту щедрую раздачу земли? — с усмешкой спросил Эйрих. — Нам нужны землепашцы, что будут пахать землю, сеять зерно и собирать урожай, который будет продан в города и оставлен про запас, на следующий сезон — мы должны постараться решить проблему с хлебом раз и навсегда. Просто дать тебе землю, чтобы она осталась без обработки, пока ты воюешь где-нибудь на юге Италии или в Галлии, всё равно, что не отдавать её никому. Так что вам нужно определиться: мечи или орала? — Я всю свою жизнь был легионером… — произнёс центурион потерянно. — Сложно решиться на такое… — Разве не мечтал ты о честном наделе земли в конце службы? — спросил Эйрих. — Разве не обманывали вас легаты, всеми силами оттягивая момент выдачи земли? Сейчас тебе предлагается солидный участок в пятьдесят югеров, чтобы ты мог осесть, зажить мирной жизнью, привести семью в новый дом, твой дом, на твоей земле, после чего достойно дожить до старости. Император вам такого никогда не даст, а Сенат буквально протягивает в руке — возьми. Как точно знает Эйрих, легионеров часто обманывали. Раньше, во времена старых римлян, выдача земли в покорённых провинциях была обычным делом, но шли годы и десятилетия, римляне перестали захватывать новые территории и вопрос с землёй стал очень острым. Тогда легаты начали обманывать их, ссылаться на безумно важные эдикты, препятствующие выдаче земли, откладывали вопрос на годы, юлили и уклонялись… — Нам нужно чуть больше времени, проконсул, — опустил взгляд центурион. Возможно, это недоверие, а может и сомнение. Готам было бы выгоднее, поступи эти три сотни комитатских легионеров в их войско. В отличие от готических легионеров, комитатов интенсивно обучают ещё и индивидуальному бою со спатой и ланцеей. В поединке один на один, римские комитаты могут летально удивить даже многих племенных дружинников. Будет жаль терять их, но Эйрих не может сокрыть факт бесплатной выдачи земли любому работоспособному мужу. — Даю вам два дня, — решил Эйрих. — По истечению этого времени, мне нужен однозначный ответ и список легионеров, что решили остаться на службе. Авл Критон стукнул себя по нагруднику и пошёл к группе легионеров. Помимо восстановления рипенса, Эйрих также занимался и сугубо гражданскими делами, потому что он высший магистр в этих провинциях. Например, сейчас он изыскивает средства на весеннюю стройку. Пришлось побыть немного архитектором, немного землемером, но выработать проект строительства новой ветви для ирригации истощённых полей в низине у каструма Регина. Галло-римляне, проживающие на этих землях, как оказалось, пользовались двупольем, хотя за Альпами уже испокон веку используют трёхполье. Земля тут уничтожена хищническим земледелием, поэтому нужно время и особые условия, чтобы вернуть почве былое плодородие. Эйрих никогда не был земледельцем, но в вопросе разбирался, потому что его интересовал большой выход зерна с условной единицы земли, а это требует углубления в детали. И всё оказалось не так просто. Двуполье применяется на большей части римских земель, в том числе и большинством латифундистов, которые хотят больше урожая здесь и сейчас, не думая о перспективе истощения земли и последующей серии сезонов неурожая. «То есть как это я в этому году посею на треть меньше зерна⁈» — саркастически усмехнувшись, подумал Эйрих, зашедший в здание местного муниципалитета. Но в тех регионах и провинциях, где культура земледелия развита лучше, римляне применяют трёхполье и очень долго получали стабильные урожаи, минимально истощая землю. И эту практику жизненно необходимо внедрить во всех частных хозяйствах, а для этого надо всё объяснять и показывать. В Италии с этим проблем не будет, с готами проблема решится с помощью сенаторов, уважаемых в своих трибах, а вот с остальными… Впрочем, это отдалённая задача, на следующий год, когда он вернётся в Италию. Пока же его волновал ирригационный канал. Идею он решил украсть у дехкан Мавераннахра, давно использующих подземные каналы для орошения своих почв, традиционно получающих мало влаги с небес. Тенгри был не очень щедр к их краям, поэтому они справлялись самостоятельно. Эйрих задумал провести горную реку прямо к низине у каструма Регина, а дальнейшее отведение обеспечить прямо в Дунай, в котором от этого вообще не прибудет. Развести воду по арыкам, как это делали дехкане, дать почве больше влаги, после чего наблюдать за тем, как на истощённых землях возникает обильная растительность. Сам он об этом никогда не задумывался, но теперь доподлинно знал, что земля под паром, что включает в себя трёхполье, насыщается жизненными соками, и когда на следующий год сеешь на ней, пшеница растёт гораздо лучше. Ещё желательно добавлять в почву коровий навоз, как это делают итальянские римляне — точно установлено, что от этого зерно растёт ещё лучше. Свиной навоз добавлять нельзя, он только портит почву, (3) что тоже очень важно знать. Весной, возможно, стоит задержаться в этих краях, чтобы лично проследить за выдалбливанием подземного канала, который точно не рухнет, как некоторые акведуки, а простоит вечность. Дорого, зато надёжно и прибыльно в отдалённой перспективе, когда на затронутых почвах будут стабильно большие урожаи. Если выгорит с мавераннахрским подходом, то его можно будет применить и в других регионах, чтобы устранить зависимость этих краёв от импортного зерна. «Проклятые римляне», — подумал Эйрих, снова сев за пергаменты в своём временном кабинете. — «Но какие же сволочи, а? Убили своё земледелие латифундиями, а потом присосались жадными ртами к Египту и Африке… И сидели довольные… Ничего, теперь пусть побегают…» / 26 января 413 года нашей эры, Империя Восточная Цзинь, г. Цзянькан/ — Нравится? — спросил Шахбаз. — Дарю!