Никаких переговоров, ведь и так всё понятно, никаких простых тактик против варваров, ведь и с этим тоже всё понятно. Вражеские легионы избрали очень плотное построение, с очень большой долей кавалерии на флангах, а также пешими контариями, представляющими первые три ряда каждой когорты — знают, что эквиты Эйриха любят и умеют бить прямо в лоб. Но предельно понятно, что это войско специально подготовлено против него. «Это, в каком-то смысле, льстит…» — подумал Эйрих. — «Но было бы гораздо приятнее, принимай они меня за тупого варвара, не знающего слова „тактика“, а моё войско за никчёмный сброд, что должен пасть под ногами несокрушимых римских легионов…» Римляне хорошо знают, как биться против легионов, поэтому битва точно не будет лёгкой. Или будет, если всё пройдёт по плану. — Сигнализируй скорпионам начинать, — приказал Эйрих сигнальщику, когда римляне подошли достаточно близко. После звукового сигнала, сигнальщик отмахал последовательность флагов и инженеры начали стрельбу длинными стрелами, снабжёнными зажигательными сосудами. Скорпионы обладают достаточно высокой мощностью выстрела, но дополнительный груз вынуждал инженеров брать более крутой прицел, чтобы стрелы летели навесом. Существенных потерь они нанести не могут, но кого-то да убьют, а это уже хорошо… Двадцать установок, взятых Эйрихом в поход, почти одновременно выпустили свои стрелы, после чего все присутствующие могли проследить дымные шлейфы от подожжённых сосудов с мидийским водным огнём. Из двадцати стрел в кого-то попало лишь чуть больше половины, но зато эффект от попаданий был просто отличным — Эйрих лично видел всполохи пламени среди плотных построений римлян, а также мог пронаблюдать оставшихся за наступающими боевыми порядками мертвецов. Кто-то из них продолжал дымить, подожжённый мидийским водным огнём, но потушенный сотнями ног продолжающих идти вперёд соратников. Где-то воинов одиннадцать-пятнадцать убило точно. Не так много, как хотелось бы Эйриху, но тоже неплохо. Второй залп, получившийся вразнобой, также поразил цели примерно в половине случаев. — Скорпионам, перевести обстрел на эквитов на правом фланге, — приказал Эйрих сигнальщику. — Легионы — в атаку. Сигнал рогом, после чего серия взмахов флажками и войско готов тронулось с места. Вражеские всадники не торопились совершать фланговые манёвры, потому что римский командующий решил, что лучше пусть Эйрих начинает и подставляет своих контариев под удар. Но Эйрих тоже не будет торопиться, потому что ему выгодно, чтобы битва затянулась на как можно большее время. Тем временем, легионеры уже сблизились на достаточную дистанцию, чтобы начать перебрасываться плюмбатами. — Начать перестрелку, — приказал Эйрих. — Сагиттарии — бронебойными стрелами, по вражеской пехоте — стреляй. Идущая вслед за легионами линия ауксилариев получила нужный сигнал, после чего начала осыпать врагов стрелами из передельного железа. Технологии металлургии, переданные римским кузнецам Италии, получили феноменальное развитие в их мастерских, благодаря чему был разработаны способы массового изготовления наконечников для стрел и копий из свиного железа. Их было два. Первый — литьё из свиного железа, полученного благодаря высокому жару от угля, после чего очищение полученного никчёмного металла на долгом жару. Второй — ковка из мягкого железа, после чего отверждение на жару в горшках с углём. Первый способ был быстрее, но изделия получались качеством ниже среднего, а второй способ дороже, зато качество изделий существенно выше. Кузнецами теперь широко применяются оба способа. Свиного железа в Италии оказалось неприлично много. В Риме, на территории давно заброшенных мастерских, до сих пор выкапывают зарытые кузнецами прошлого крицы, чтобы извлечь из них всё, неожиданно ценное, свиное железо. Ещё разбирают старые стены, чтобы вытащить из них блоки свиного железа, которое римляне прямо не знали, куда девать. С металлом проблем не будет ещё долгие десятилетия, потому что далеко не во всех городах даже начали копать старые крицы. Примечательно то, что чем старше крица, тем меньше в ней свиного железа, а в совсем древних его почти нет. Эйрих лишь предполагал, что в древности лучше следили за температурой и «выжимали» из руды максимум полезного металла, не позволяя ему обращаться в свиное железо… Тем временем, началась перестрелка между противоборствующими легионерами и сагиттариями обеих сторон. У Эйриха сагиттарии были облачены в доспехи не хуже, чем у легионеров, а вот римляне с экипировкой своих сагиттариев подкачали, потому что на большинстве из них были только шлемы. И, тем не менее, потери наносились обеим сторонам, потому что всё тело бронёй не покроешь, а бронебойные стрелы иногда, всё же, преодолевают кольчуги. Вражеский командующий, наверное, рассчитывал, что готы в метании плюмбат покажут себя хуже римлян, по причине чего и затеял эту довольно-таки напряжённую перестрелку, но практика показала, что готы и римляне, составляющие основной костяк готического легиона, метают марсовы колючки не хуже оппонентов. — Манджаники, начинайте обстрел указанного участка. Осадные машины заскрипели древесиной, после чего щёлкнули пращами. Зажжённые горшки с дымовым составом улетели на пустой участок на левом фланге, разбившись оземь и разбросав хорошо взявшуюся огнём смесь. Дым начал подниматься знатный, потому что, вдобавок ко всему, загорелась и трава вокруг мест падений. — Ещё! — приказал Эйрих. Левый фланг начало заволакивать дымом, что вызвало некоторую обеспокоенную возню в командной ставке противника. «Пусть волнуются», — подумал Эйрих. — «Ведь поводы для волнения есть». Два боевых порядка легионеров столкнулись. Обе стороны держали фронт ровно, никаких внезапных прорывов, прогибов и прочих неожиданностей, свойственных первым моментам столкновений обычных армий — тут встретились качественно подготовленные легионеры, поэтому целостность строя стояла превыше всего и не было среди них особо рьяных дураков, что рвутся вперёд любой ценой. Этот этап будет идти большую часть времени сражения, потому что Эйрих не собирался использовать эквитов до нужного момента. Манджаники сделали ещё один залп, после чего Эйрих приказал перевести обстрел на правый фланг, последовательно, чтобы отрезать командную ставку от всего поля боя. Ветер был слабым, что нормально в это время года, поэтому дым поднимался высоко и почти никуда не «съезжал». Над полем брани гремел металл, легионеры не желали уступать и остервенело рубили и кололи друг друга сталью, фланговых обходов никто не предпринимал и всё происходящее смотрелось очень странно и даже как-то неправильно. Римские легионеры были экипированы кольчугами с характерными римскими наплечниками, а готический легион, с первой по третью когорту, носил пластинчатые доспехи, изготавливаемые на оружейных фабриках Рима и Равенны. Защищённость пластинчатый доспех даёт несравнимо лучшую, но и весит больше. Таких доспехов римляне не знали, то есть знали принципы изготовления пластинчатых доспехов и широко применяли некое подобие того, что делают готские и римские мастера по заказу Эйриха, но точно таких у римлян не было. Броня готского пластинчатого доспеха нашивалась на кожу, как и у римлян, но общая конструкция предполагала комбинацию кольчуги и пластин, как заведено у хороших монгольских мастеров. Защита рук, ног по колено, усиленные наплечники из длинных пластин, уложенных внахлёст, зерцало на груди, кольчужный горжет, а под всем этим облегчённая летняя стёганка, набитая конским волосом. Эйрих и сам носил нечто подобное, но теперь это стало стандартом для готических легионов. Подобные комплекты настолько дороги, что их дают только половине легиона, с оптимистичной перспективой в итоге снабдить ими всех легионеров, но перспектива эта маячит где-то в далёком будущем. А может и не маячит, если Сенат сочтёт, что основная угроза миновала и легионеры будут отлично справляться и в обычных кольчугах. А Эйриху хотелось, чтобы была восстановлена утраченная технология изготовления широких и длинных стальных полос, чтобы делать доспехи легионеров времён поздней Республики и ранней Империи. Уже пробовали, уже пытались, но качество изготовления стальных полос, пока что, уступает старинным образцам. Для поиска старинных образцов пришлось вскрыть несколько десятков старых склепов, где покоились легионеры старых римлян. Удалось найти лишь один неплохо сохранившийся комплект, который и стал предметом для изучения. Мастер Калид, даром что кузнец-оружейник, продемонстрировал непревзойдённое знание металла и сумел выяснить, что старые римляне как-то умудрялись сделать пластины двуслойными, где верхний слой очень твёрд, а нижний слой несколько мягче. Зачем это делалось и как? Зачем — чтобы наружный слой принимал на себя удар и не мялся, а внутренний слой принимал на себя «дребезг», в ином случае заставивший бы пластину расколоться. Как — с помощью сварки. Калид использует сварку для изготовления мечей, перед которыми стоит такая же проблема, что и перед пластинами брони старых римлян — удары могут расколоть меч, поэтому сердцевина его должна быть мягкой, а наружный слой очень твёрдым, чтобы хорошо держать заточку и не мяться при ударе. Только вот из этого открытия исходила неожиданная проблема. Эти два слоя исполнены на пластине толщиной в двадцатую часть дигита. (8) Как сделать такое — даже Калид не представлял, но обещал подумать. Да даже если он придумает способ, перед Эйрихом встанет головоломная задача сделать производство обязательно очень сложной в изготовлении брони массовым. «Одно хорошо — железо дешевеет…» Пока он тут размышлял, облако дыма закрыло командную ставку противника, поэтому пришло время действовать. — Эквиты левого фланга — в атаку, — приказал Эйрих. Контарии получили сигнал и тронулись в путь. У примипилов, возглавляющих вражеские когорты, тоже есть соображающие головы, поэтому они начали распределять контосы к вероятным местам атаки. Любопытно, что они не задействовали их в схватке против пеших легионеров, ведь это позволило бы выбить очень многих… Эквиты обогнули противоборствующие линии и зашли в тыл врагу, после чего из дыма показались кашляющие вражеские всадники, едущие на жалобно ржущих лошадях, вынужденных дышать очень неприятным дымом. Но Эйрих предвидел это, поэтому вслед за эквитами-контариями ехало две тысячи аланских конников, также вооружённых контосами. Аланские ауксиларии поехали навстречу вражеской коннице, а контарии Эйриха бросились в смертоубийственную атаку прямо в тыл вражеских легионеров. Они, конечно, выставили пеших контариев для противодействия вражеской коннице, но все уже давно знают, что это, почему-то, никогда не срабатывает. Нужно прямо всех легионеров вооружить контосами и обучить их противостоять конкретно такому удару — тогда сработает замечательно. Полумеры ничего не дадут, а лишь ослабят строй. Столкновение, продавливание строя на четыре-пять пассов, после чего боевой порядок врага рушится, и пешие готические легионеры усиливают свой натиск. Раскалывание вражеского строя прошло в точности с эйриховой военной наукой, базирующейся на чётком взаимодействии конницы и пехоты. Успех готов на левом фланге должен был быть невидимым для вражеского командующего, но, вопреки всему, от командной ставки следовали звуковые сигналы, коим начали повиноваться попавшие в переплёт легионеры. Они начали перестраиваться, уменьшать фронт и формировать некое подобие оборонительного строя против вражеской кавалерии. Пеших контариев переводили на правый фланг, где была наибольшая угроза следующей атаки эквитов. Потеря почти четырёх когорт на фланге не послужила достаточно веской причиной для позорного бегства остальных, потому что случайные люди на этом поле брани отсутствуют. Аланская ауксилия столкнулась с вражескими эквитами, что привлекло пристальное внимание Эйриха. И да, действительно, стремена римляне уже украли, как украли и усиленные токи. Столкновение двух отрядов контариев привело к тяжёлым потерям с обеих сторон, что видно сразу, но аланы — это лучшие конники, какие есть у Эйриха и не римским конникам с ними тягаться. Когда первая фаза столкновения прошла, началась рубка на мечах и саблях. У аланских ауксилариев на вооружении стояла утяжелённая сабля, сочетающая в себе свойства как илда, так и, непосредственно, сабли. В обоих случаях не очень, но жалоб от эквитов не поступало, ведь это вспомогательное оружие. Резня продолжалась, перехват вражеских эквитов был успешен, поэтому Эйрих дал приказ на выдвижение эквитам правого фланга. Сагиттарии противника уже спешно отошли в дым, но Эйрих даже не ставил перед собой целью тратить на них время. Важнее наголову разбить пехоту врага, а дальше — не расти трава. Дым начал оседать, но Эйрих уже понял, что враг выработал какую-то контрстратегему против его приёма. Скорее всего, где-то по сторонам от поля боя есть замаскированные наблюдатели, которые отлично видят ход боя и отправляют визуальные сигналы флажками, чтобы держать командную ставку в курсе происходящего. — Манджаникам. Облегчёнными дымовыми горшками, на максимальной нагрузке, по командной ставке врага — стреляй! — приказал он знаменщику. Точность на такой дистанции будет сугубо приблизительной, с перелётами и недолётами, но Эйрих хотел, чтобы его противник ничего не видел, как и задумано. Залп. Дымовые горшки устремились к небесам, достигли апогея, после чего начали свободное падение. Упали они не очень близко к командной ставке врага, но зарядов у Эйриха навалом — он обязательно создаст вражескому командующему незабываемый и душный денёк… На фоне, где-то в районе левого фланга, начал разгораться пожар, движущийся к небольшой роще, но всем было плевать. Эйрих подумал, что неплохо будет потушить его, чтобы не палить красивую рощицу понапрасну, но от подобных гуманистических мыслей его отвлёк иссиня-чёрный дым, появившийся на горизонте за позициями римлян. Значит, всё идёт по плану. Эквиты левого фланга, отступившие за новыми контосами, отрапортовали о готовности. — Эквитам. Атака по вражескому конному резерву, — приказал Эйрих. Вражеский полководец если и поймёт, зачем именно он связывает ему резерв, то не сразу. А даже если прекрасно всё поймёт, ничего поделать уже не сможет… Правофланговые эквиты нанесли сокрушительный удар по плотному построению контариев, проломили его, после чего вражеский строй был продавлен легионерами. Тактика работает без сбоев, против кого бы они её ни использовали. Наверное, в будущем кто-то что-то изобретёт, придумает, но это точно будет не при жизни Эйриха. И вообще, он начал размышлять о том, что делает со своей жизнью и приходить к неоднозначным выводам. Битвы ему уже не приносят былого удовольствия, потому что он слишком хорошо в них разбирается. Даже вот, сегодня, была надежда, что всё осознавшие и понявшие римляне сделают ему пару сюрпризов, но… Со стороны тыла римской армии начал доноситься топот тысяч копыт. Весь конный резерв врага был связан боем и терпел тяжёлые потери, поэтому на четыре тысячи эквитов, официально числящихся в гарнизонах каменных каструмов, ответить было нечем. Эквиты снесли палатинскую гвардию, охранявшую полководца и ворвались в палаточный лагерь, где начали сеять смерть и хаос. — Резерв — на окружение пехоты, — тяжело вздохнув, приказал Эйрих. Римских легионеров окружило готское войско, набранное из обычных племенных воинов. Эйрих ставил их в резерв якобы для того, чтобы они могли, если что-то вдруг, повлиять на исход тяжёлых сражений, а на деле для того, чтобы они просто нигде не участвовали и не гибли зазря. В идеале, он видел всё готское войско состоящим исключительно из легионеров и эквитов с вкраплениями ауксилариев, но ему каждый раз скидывают минимум пять-шесть тысяч обычных воинов, коим уже давно место на свалке истории. Да, они оснащены дорогими бронёй и оружием, казна платит, но всё равно, выучки и дисциплины им сильно не хватает. Они похожи на псевдокомитатов, коих римляне набирают из лимитанеи, но в случае псевдокомитатов хотя бы делался вид, что их приводят к стандартам комитатских легионов…