— Держи. — Он протянул часовому маленький пакетик со шприцами. — Тут две дозы. Уколешься, когда сменят, не раньше. Смотри, узнаю, что на посту стоите наширявшись — халява кончится. — Да ни в жизнь! Что я, не понимаю, что ли! — выпучив глаза, забожился солдат. Но Мясник знал, что тот врет. Стоит ему отойти подальше, как тот зайдет за угол и вколет дозу. Но это его не беспокоило. Он остался доволен результатами обследования. По его прикидкам, на складе хранилось по меньшей мере несколько тонн снарядного гексогена. Опасный груз долго возили по железным дорогам, отфутболивая от одной станции к другой, потом он торчал на запасных путях, и наконец его привезли сюда, в забытую Богом и Министерством обороны воинскую часть, именуемую гарнизоном Боженово, или «хозполком Арбатского военного округа», и свалили на склад до лучших времен. Вконец запутавшийся в коррупции, погрязший в сделках и склоках с нелегальными арендаторами, командир части полковник Павлов видел проблему в особом свете — гексоген пришлось разместить на складе, который он собирался сдать наркоторговцам, и уже успел получить с них аванс. Но Мясник не собирался решать для него эту проблему. Столько гексогена ему было не нужно. Для «Фейерверка» хватило бы и пары сотен килограммов. Чтобы «Фейерверк» удался, кроме гексогена требовались и другие материалы, но и с этим проблем не было. Для того чтобы готовить взрывчатую смесь и хранить аммонал, требовалось помещение. Сырой подвал для этого не подходил. Мясник знал, что готовый аммонал достаточно удароустойчив, но боится воды. От влаги он мог сдетонировать в ответ на механическое или тепловое воздействие. Кроме того, аммонал терял силу от длительного хранения, но этого Мясник не боялся. Он собирался использовать взрывчатку в самое ближайшее время. «Надо будет взять в помощники пару бомжей, — подумал он. — Своих людей привлекать нельзя. О «Фейерверке» не должна знать ни одна живая душа». Мясник растер по лицу влажные снежинки и криво усмехнулся. 8 Крюков и Птенчик, разумеется, через час никуда не выдвинулись. Крюков выспался, послушал могучий храп Птенчика, доносившийся из кухни, и решил, что теперь самое время размяться. Он сотню раз отжался на кулаках и попрыгал на них, поприседал раз по тридцать «пистолетиком» на каждой ноге по очереди и столько же раз перепрыгнул через спинку стула. Вместо люстры в центре комнаты висел сорокакилограммовый боксерский мешок. Крюков натянул на руки снарядные перчатки — «блинчики», взял в каждую руку по килограммовой гантельке и принялся обрабатывать мешок сериями ударов и пинков. Сначала удары были несильными, рассчитанными скорее на скорость, чем на силу. Но постепенно их мощь возросла. Наконец небольшой каскад пушечных залпов разбудил Птенчика. Тот так же оглушительно зевнул и произнес: — Ты че, командир, опять дурью маешься? Сколько раз тебе повторять, что в тренировке самое главное — правильное питание. У тебя там в холодильнике размяться нечем? Птенчик от природы был наделен внушительными размерами и богатырской силой и по этой причине физическими нагрузками обременять себя не любил. Они позавтракали в ближайшей пивной, а когда, наконец, добрались до своей засады, то были приятно удивлены, обнаружив под охраняемой дверью Греку. Тот важно вышагивал, как аист по болоту, и так же широко зевал во весь клюв. — Ты за телефоном следил, извращенец? — строго спросил его Птенчик. — Глаз не спускал! — заверил его Грека с такой искренностью, что даже старый хитрый Крюков ему поверил. И напрасно. — Ты, гвоздика, не п…зди-ка! — процедил Птенчик сквозь зубы. Он проверил память определителя и выдал на-гора свежий результат: — Ночью был звонок. Командир, запиши номер. Надо его проколоть. — Бу сделано, господин хороший! — отрапортовал Крюков. — Ты пока узнай по номеру адрес, позвони в местную контору, участковому, поспрошай его. А я потом сгоняю и прокручу оперативную установочку по месту жительства. А сейчас крепко всех целую! Гр-р-руппа! Слушай приказ: по табуреткам сидеть! Так держать, с якоря не сниматься! Ждите изо всех сил. Может, сегодня кто-нибудь вылупится? — А ты куда? — На кудыкину гору воровать помидору. У меня плановая встреча с агентом. Всем привет! — Он посмотрел на часы. — У-ю-юй! Опаздываю! И исчез. Птенчик с Грекой понимающе переглянулись. — П…здит? — задал риторический вопрос Грека. — Как Троцкий, — кивнул Птенчик. — Я его утром застукал. Опять тренировался. — Старческие причуды. Раз ты ему помешал, теперь он в спортзал побежит, — пожал плечами Грека. — Налицо ураганно прогрессирующий маразм и необратимое впадение в детство. Оба покивали головами с сочувствием к преклонному возрасту начальника. Крюков был лет на пять старше Птенчика и на все десять сопляка Греки. Обоим он казался ветхозаветным старцем… После тренировки Крюковым овладела приятная истома. Из этого состояния его вывел сигнал мобильного телефона. — Чаво надо? — лениво поинтересовался он в трубку. — Ах, это вы, Сан Саныч? Подлинное имя и отчество начальника отдела оперативной разработки Управления спецслужбы майора Галкина, прямого и непосредственного начальника Крюкова, было Александр Абрамович, но звали его по привычке застойных времен Сан Санычем. — Я, — ответил начальник. — А это вы, Пал Палыч? — Я, — отозвался Крюков, хотя звали его совсем по-другому. — Вы сейчас где? — поинтересовался начальник. — В засаде! — бодро отрапортовал Крюков. — И как дела? — Будем брать… — Крюков едва подавил зевок. — Ничего не берите, — рапорядился шеф. — Двигайтесь в отдел срочно. Я вместо вас группу Панченко пришлю. — Ну что вы, Сан Саныч, — заныл Крюков. — Вы же знаете, сколько моя колымага бензину жрет. Может, не надо в отдел? — Вы нахал, Крюков, я вам отпуск перенесу! — Спасибо, гражданин начальник! Поскольку на прошлой неделе вы мне его уже перенесли на следующую зиму, значит теперь перекидываете обратно на лето? На том конце трубки что-то громко упало. Спустя несколько секунд начальник смог возобновить диалог: — Все! Не приезжайте! С меня довольно! Слушайте внимательно: проводится общегородское мероприятие. Объявлен розыск СПИД-террориста. Спуститесь в ближайшее метро и возьмите в комнате милиции его фоторобот. С утра в дежурной части телефоны раскалились. Ходит, подлец, по центру города и шприцем со спидовой кровью людей колет. Его в ГУМе сыщики из спецотделения случайно выпасли, думали — карманник, но упустили. В туалете в урне нашли шприц-тюбик с остатками крови и нож вроде того, что изъяли у Мясника. Фоторобот и приметы маньяка по всем отделениям и комнатам милиции разослали, даже в вытрезвители. Вы проедете по лабораториям, где работают с кровью. Особенно по тем, где делают анонимный экспресс-анализ на СПИД. Покажите фоторобот персоналу, может быть, кто-то его опознает. Пишите адреса лабораторий, я продиктую. Поспрашивайте там как следует. Персонал в основном женский, вы это любите. К тому же маньяки — ваше хобби. — Значит, все-таки проявился спидовый террорист? Вот здорово! — искренне обрадовался Крюков. — Диктуйте ваши адреса! — Да? — обиделся начальник. — И чему же вы, Крюков, радуетесь? И что же здорово? С нас за этого террориста семь шкур спустят! А у нас, между прочим, своя линия работы имеется! Борьба с распространением наркотиков. И план горит! — Учитесь радоваться предстоящим трудностям, так йоги советуют. Нам хлеба не надо — работу давай! Я вам завтра уши этого террориста подам на блюдечке с голубой каемочкой. А еще лучше — натолкаю ему полные карманы маковой соломки. Тогда он и нам, убогим, в план пойдет. Хотите? Или вы мне не верите? Почему это вы так тяжело вздыхаете? Вам плохо? Ответьте! — Ох, Крюков, я вам верю. Потому и вздыхаю. Я все никак не решу, что же опаснее для общества? Иметь такую преступность или такого борца с преступностью, как вы? Ладно, диктую адреса лабораторий. Пишите. И не забудьте взять компьютерный фоторобот преступника. Крюков достал ручку с блокнотом и скептически усмехнулся. Техника составления фотороботов за последнее время значительно продвинулась вперед, чего нельзя было сказать о наблюдательности свидетелей. Ее недостаток зачастую компенсировался буйной фантазией. Поэтому, как правило, фотороботы выходили на одно лицо, причем кавказской национальности. Лучше бы свидетели, да и опера, кстати, конкретные приметы запоминали, чем портреты по памяти сочинять. В комнате милиции станции метро «Площадь Ногина» (новых названий Крюков до сих пор не знал) кроме дежурного околачивался младший лейтенант Иванашко. С Крюковым его объединяло большое взаимное чувство, они друг друга на дух не переносили. Иванашко работал в одном из центральных отделений милиции и за приличную мзду прикрывал банду пенсионеров, которые пополняли свой стариковский бюджет за счет распространения наркотиков в розницу, как другие торгуют сигаретами. Крюков такую старость не уважал и искоренял наркоторговлю без скидки на почтенный возраст дилеров, которые, прожив жизнь, не нажили ни ума, ни совести. Иванашко платил ему тем, что в отместку старательно отлавливал среди мелких нарушителей порядка крюковских стукачей и накручивал им административные санкции на полную катушку. Его постоянно мучила совесть, оттого что он не может впаять им какую-нибудь статью уголовного кодекса. — Чего приперся? — ласково встретил Крюкова старый недруг. — Я твоего жиденка-стукачонка, который с табличкой «Куплю золото» крутится, вчера на десять суток оформил. За «поссал в общественном месте». Я же тебе говорил — здесь моя земля. Хочет покупать рыжье в моем переходе, пусть мне отстегивает. Ваши отношения меня не кантуют. Понял? — Заткни помойку, ****ашка, не до тебя сейчас, — отмахнулся от него Крюков и обратился к дежурному. — Где тут у тебя фотоморда спидоносца? Тот протянул ему стопку фотороботов. Как Крюков и предполагал, это был плод коллективной фантазии, помноженной на компьютерную графику, под названием «Портрет неизвестного мужчины». Лицо, лишенное какой бы то ни было определенности. Особые приметы — усов и бороды нет, очков не носит. Крюков посмотрел на фоторобот, потом на себя в зеркало и обнаружил с разыскиваемым поразительное сходство. Потом пристально взглянул на дежурного. Тот тоже оказался похож. Крюков сличил фоторобот с личностью недруга-микромайора. Маньяк был вылитый Иванашко, ну просто как две капли воды. — Слушай, ****ашка, а спидоносец-то на тебя смахивает! — обрадовал его Крюков. — Дашь пять долларов, тогда никому не скажу! — А рублями не возьмешь? — нахально поинтересовался друг стариков. — Рублями теперь даже твои старые наркопердуны не берут, — осадил его Крюков. — Значит, не дашь? Ну и хрен с тобой! Мне эта морда еще пару-тройку знакомых напоминает. Пойду их потрясу, может, раскошелятся. Не все же такое говно, как ты! И гордо покинул комнату милиции. — Сам ты говно! — Иванашко не сразу нашел что ответить, поэтому ему пришлось орать через весь вестибюль, к неописуемому восторгу публики. Еще бы! Когда менты ругаются между собой, для народа это — праздник души. А уж когда дерутся!.. Но такое, увы, случается крайне редко. Крюков остановил машину у очередного белого здания с красным крестом. В отличие от обследованных им ранее, бюджетных и убогих, это можно было считать утопающим в богатстве. Дорожки не растрескались, облицовка не выщерблена, фонари горят. Чем не роскошь по нынешним временам? На табличке у двери значилось: «Центр исследований крови. Фонд Вагнера». Собственно, Центр исследований крови занимал небольшое боковое крыло основного, действительно роскошного здания медицинского вагнеровского комплекса. На вахте Крюкова остановил охранник в камуфляже. На его нарукавном шевроне значилось: «РИФ-секьюрити».