— Полагаю, что речь пойдет о меморандуме Ван Дер Декена? О том, что он хотел сообщить премьер-министру? — Да. Все очень серьезно, — подтвердил Мерфи. — Вагнер собирается в новогоднюю ночь устроить финансовый Армагеддон, спекулируя на проблеме двухтысячного года. Для этого он и проталкивает «Юнител» в вашу страну. Во всем остальном мире он уже построил развитую сеть. — А причем здесь «Юнител»? — спросила Ирина. — Насколько я понял, вся сеть «Юнитела» структурирована в большую пирамиду, — вступил в разговор Рудаков. — А Малая пирамида — своего рода пульт управления этой сетью. В первую очередь банками и финансовыми потоками. Причем управления без ведома их хозяев. Правильно? — Да, — кивнул Мерфи. — Сейчас банки, входящие в его империю, активно привлекают вкладчиков сверхвысокими процентами и льготными условиями. В ночь на первое января двухтысячного года он имитирует паралич сети. За секунды до наступления Нового 2000‑го года колоссальные суммы исчезнут со счетов банков, оснащенных «Юнителом», и перекочуют на анонимные счета Вагнера, после чего вся память будет уничтожена. На «Юнител», конечно, обрушится лавина судебных исков, но виной всему будет проблема двухтысячного года. Поэтому внакладе останутся страховые компании, а Вагнер положит в карман все деньги мира. К тому же ему не придется отвечать за растрату денег жены. — Послушай, но ведь информационной сетью «Юнител» оснащены теперь не только банки. А как же транспорт, энергия? Могут погибнуть люди! — возмутилась Ирина. — Если катастрофа произойдет только в банковской сфере, Вагнера притянут к суду за мошенничество. Для убедительности ему нужны будут несколько серьезных аварий самолетов, поездов или атомных электростанций. Все должно выглядеть очень внушительно, — ответил Мерфи. — А на людей ему наплевать. — Может быть, это и есть «Фейерверк»? — спросил Крюков. Ему никто не ответил. 23 Постоянные зрители теледебатов по «Проблеме 2000‑го года», или «Y-2-К», как ее называли за бугром, были поражены. Маргинал Виктор Правдин, отсвечивая лысиной и потрясая одиноким вихром, теперь так же убежденно отстаивал необходимость тотального внедрения «Юнитела» в быт российских граждан, как раньше оплевывал. Его вечный оппонент молодой профессор Данилевский, который предупреждал сограждан об опасности компьютерного феномена, заявлял, что для этого вовсе не обязательно присягать на верность новой монополии. Крюков оставил Ирину разбираться с записной книжкой ее племянника. Затем он отправился к врачу и продлил больничный. На повестке дня была встреча с Зелинским. Времени у обоих было мало. Крюков поймал Семена на выходе из его банка. — У меня к тебе один вопрос, — заявил он. — Скажи, твой банк подключен к «Юнителу»? — Конечно. — И имеет отношение к империи Вагнера? — Ну… в общем, да. — Это все, что я хотел узнать. Кстати, ты мне хотел сообщить что-то важное, — напомнил Крюков. — Да. Я выяснил тут кое-что. Тебе наверняка это будет интересно. Все инвестиции, которые поступают на устройство и развитие «Юнитела», сразу уходят в небольшой банк на Каймановых островах. — Тогда на какие деньги все это тут развивается? — не понял Крюков. — Я подозреваю, что в этом участвуют деньги наркомафии, — тихо сказал Зелинский. — Доказать я это не могу, но это так. Еще что-нибудь нужно? — Позвони Ирине. Она интересуется некоторыми фамилиями из Антоновой записной книжки. Прогони их по своей информационной системе. Кстати, там у тебя нигде не проскакивало слово «Фейерверк»? А в общем, будь осторожен. Бурый прошелся по гаражу, превращенному во временную базу диверсантов. Гараж был рассчитан на три машины, но стояла здесь только одна — темно-синий микроавтобус «шевроле» с замазанной надписью «РИФ-секьюрити». В гараже находилось пятеро бойцов в черных комбинезонах. Они разбирали разложенное на длинном столе оружие и снаряжение. Автоматы «вал» с глушителями, бронежилеты, подсумки с дополнительными магазинами, электрошокеры и ножи с большими черными клинками. Бурый придирчиво осмотрел каждого. Нарушений не нашел, но на всякий случай недовольно поморщился: — Ладно, сойдет. Запомните: самое главное для нас сегодня — оперативность. Оружие применять в самом крайнем случае. По возможности отключать, не получится — бить на поражение. Но бесшумно. Если кого-то зацепит — страдай и умри молча. Вопросы есть? Вопросов, как всегда, не было. Сектант отец Аполлоний снова запугивал всех скорым концом света и призывал не нести деньги в банки под невероятно соблазнительные проценты, а отринуть с презрением и с его, отца Аполлония, помощью. Сегодня он выступал перед своей паствой со сцены широкоформатного кинотеатра «Зенит», ставшего резиденцией секты. Временами его проповедь скорее походила на рекламный ролик, а сам отец Аполлоний больше напоминал не проповедника, а балаганного зазывалу. — Впервые, — выкрикивал он, — открыт фонд спасения души! Чем больше отдашь, тем больше сохранишь! Одумайтесь и придите в храм наш! Он сновал по сцене с интенсивностью ткацкого челнока. — Спросите меня — будет ли конец света? Отвечаю однозначно: будет. Призываю вас, братья и сестры, в ожидании этого знаменательного события освободите душу свою от тяжких оков собственности! Поправьте свою карму! Отриньте сокровища земные, с собой вам их все равно не унести. Расчетный счет — суть изобретение врага рода человеческого. Дары, присланные через банк, не принесут вам спасения. Приносите и передавайте из рук в руки. В бескорыстные руки нашего брата-эконома и его трудолюбивых помощников. Если вы захотите передать Церкви Света какое-нибудь имущество, у нас имеются свои нотариусы. Как ни странно, на собрании присутствовало куда больше народа, чем можно было предположить. Видимо, влияние оказывала не столько проповедь, сколько импозантная внешность проповедника. Большая часть собравшихся были, судя по спецодежде, ветеранами секты. На каждом из них было надето нечто среднее между модным когда-то пончо и обычной простыней с дыркой в середине. Наряду с ними хватало и новообращенных. С улицы до слуха собравшихся донесся шум. Отец Аполлоний сделал знак своему начальнику охраны — типичному бритоголовому быку. Тот бросился к выходу. Кинотеатр был выстроен на окраине столицы, в начале запланированного на этом месте, но так и не созданного бульвара Советских республик. Теперь здесь был обширный пустырь, окаймленный на горизонте серым бетонным забором. Не только выстрелы — раздайся тут пушечные залпы, они не привлекли бы внимания жителей окрестных пятиэтажек. Отец Аполлоний выбрал кинотеатр именно благодаря его удаленности от жилых домов. Поэтому нападавшие вели себя свободно. Они подъехали на двух темно-синих микроавтобусах и обрушили на растерявшуюся охрану неприцельный автоматный огонь. Стоявшие на вахте сотрудники охранного предприятия, посчитав, что ведение боевых действий не входит в их договор, поспешно оставили поле сражения. Быки отца Аполлония из числа братвы посчитали нападение очередным рейдом ОМОНа. Они сразу растянулись на полу коридора и сложили руки на затылке. Предводитель нападавших махнул рукой: — Пятеро в зал, трое со мной, двое остаются на входе! В это время отец Аполлоний продолжал вещать: «Узкими вратами спасетесь! Геенна огненная, дети мои! Огонь — вот что ждет всех остальных!» Вопль ужаса десятков людей заглушил его слова. От входа в зал прямо в потолок ударила струя огня. Собравшиеся побросали чашки с недоеденным рисом и, не дожидаясь бананов, рванули врассыпную к дверям служебного и аварийного выхода. Но они и сами раскрылись, и оттуда появились люди в черном. Они принялись стрелять в толпу из автоматов одиночными выстрелами, целясь то в одного, то в другого. Наконец толпа нашла свободный выход, и все устремились в узкие врата. Но вместо спасения многие обрели здесь лишь увечья и смерть. В это время в апартаментах самого отца Аполлония трое налетчиков во главе с предводителем потрошили сейф. Не брезговали и доверенностями на движимое и недвижимое имущество. Вероятно, в их распоряжении также имелся нотариус, способный, не моргнув глазом, заверить акт насильственного дарения. Деньгами и документами они набили четыре большие парашютные сумки. Предводитель убедился, что сейф и шкафы пусты, и дал команду: — Уходим! На его шее золотом блестнул амулет — маленький череп с крылышками. Бойцы подхватили сумки и бегом помчались по коридору. Предводитель заскочил в зрительный зал и с минуту созерцал устроенный там погром. Люди с криками боли и ужаса все еще пытались вырваться и давились в тесноте оставленного им выхода. Время от времени раздавались выстрелы, и языки пламени поднимались к закопченому потолку. Проповедника Аполлония видно не было, вероятно, он свалил одним из первых. Предводитель оглушительно хлопнул взрывпакетом. По этому сигналу бойцы в черном сорвались с постов и бросились бегом по коридору к выходу, у которого их ждали машины. Предводитель отступал последним. Возле выхода он с удивлением обнаружил столпившихся в недоумении бойцов, а также два бесчувственных тела тех, кто охранял вход, и три тех, кто нес сумки с деньгами и ценными бумагами. Оставшиеся в строю побросали их в микроавтобусы и погрузились сами. По дороге потерявшие сознание стали понемногу приходить в себя. Из их путаных пояснений удалось понять, что когда они выходили с деньгами, к самым дверям подкатил третий, точно такой же микроавтобус. Из него выскочили такие же бойцы в черных комбинезонах и шапках-масках и вырубили всех с помощью электрошокеров. Дальше — молчание. Но всем было ясно, что сработали свои. Крюков, узнав о бойне в кинотеатре, прикатил туда вместе с Рудаковым. Кинотеатр был оцеплен, у дверей и внутри работала следственная бригада. Крюкова пропустили в здание, Рудаков предпочел потолкаться среди зевак и послушать сплетни. Внутри зрительного зала стояла нестерпимая вонь. Пахло горелым и кровью. — Что у вас тут стряслось? — спросил Крюков одного из знакомых шабановских оперов. — Понять не можем. Свидетели поголовно утверждают, что была стрельба и пожар. Следы пожара — вот они — весь потолок прогорел. А стрельбы — ни пули, ни гильзы. — А разве трупов не было? — не понял Крюков. — Как не было? С десяток увезли. А раненых еще больше. Но — ни одного пулевого ранения. Все пострадали в давке. Можешь как-нибудь это объяснить? — Стреляли холостыми, чтобы устроить панику, — предположил Крюков. — А гильзы? — Гильзоуловитель приспособить несложно. Охотники, у кого полуавтомат «МЦ», лет тридцать такие применяют, чтобы гильзы не разбрасывать. — И на хрена им это понадобилось?