Недич, которого одолели студенты, наше возвращение все же заметил. Но отвлекаться не стал, только кивнул удовлетворенно, а я вернулась к книгам и подслушиванию. Но больше, конечно, к книгам: хватит с меня на сегодня общения со всякими посторонними, я лучше тезку подожду. И не потому, что в Мая втрескалась, а потому, что доктор не велел. Вот. ГЛАВА 7 Любовь к небу не исключает страха падения — Майя, ты все еще хочешь посетить воздушную верфь? — спросил Май вечером после разбора почты и долгих разговоров по телефону. О чем — я не слышала, возилась на кухне. — Шутишь? Конечно! Едем сейчас? Я готова! — оживилась я. Куда только делась дневная усталость! — Нет, ночью там делать нечего, — со смешком ответил мужчина. — Завтра утром поедем. — А что, что-то случилось? — сообразила я. Не просто же так Май срывается среди недели! — Какие-то неприятности? — Ничего страшного, — успокоил Недич. — Управляющий сообщил, что в одном из ангаров упала часть лесов. К счастью, никто не пострадал, даже стоящий на стапеле каркас не повредило. Но специалистов для определения причины произошедшего вызвали, они уже приступили к работе. А мне необходимо взглянуть, что и как, поговорить с экспертами и работниками, кое-какие бумаги посмотреть и подписать… в общем, ехать надо. Благо завтра первая половина дня в Зоринке свободна, не нужно ни с кем меняться и никого просить заменять. — А мы успеем за полдня? — Хотелось бы, — развел руками Май. — Поэтому отправлюсь из дома очень рано, часов в пять, чтобы как раз к первой смене добраться — тут не близко. Поедешь? — Спрашиваешь! Конечно, поеду! Когда еще такая возможность представится? А выспаться и потом можно, — отмахнулась я. — А из-за чего же все могло рухнуть? Ну не просто же так, стояло-стояло — и упало от скуки! — Мне тоже это интересно, — согласился Недич. — Для диверсии и намеренного вредительства — слишком мал ущерб, для случайности или чьей-то ошибки — слишком нелепо происшествие. С другой стороны, и не такие случайности бывают… Я больше склоняюсь именно к этому, но надо взглянуть своими глазами. — Отлично! Значит, я с тобой. Жалко только, я не сообразила заказать еще и брюки. Мне кажется, лазить по дирижаблям в юбке будет не очень удобно… Ну да ладно, выкручусь, — оптимистично решила я. Май смерил меня долгим задумчивым взглядом и с легкой улыбкой заметил: — Что-то мне подсказывает, что все же стоит попросить на завтра замену. Не успеем мы за полдня. — Да ладно, надо значит надо, — опомнилась я и немного притушила энтузиазм. — Можно будет в следующий раз с экскурсией, а сейчас только по делу… — Вряд ли у тебя получится изобразить спокойное равнодушие, — насмешливо хмыкнул Недич. — А значит, и я не удержусь от того, чтобы объяснить все подробно и показать что-то интересное. Одно интересное, другое интересное — и день кончится. Лучше я его заранее освобожу. Пойду позвоню. Тезка встал из-за стола и ушел в кабинет. А мне хоть и было неловко срывать завтрашние занятия, но переубеждать мужчину я не стала. Он же сам предложил? Сам. А я не настолько скромна и благородна, чтобы добровольно менять день в компании Мая и дирижаблей на день с книгами. Готовясь к раннему подъему, спать легли почти сразу после ужина. И все равно, когда Недич разбудил меня стуком в дверь, было ощущение, что я только-только сомкнула глаза. Есть в такую рань я оказалась не способна, но составила Маю компанию на кухне — мужчина завтракал, а я клевала носом над чашкой кофе. В салоне автомобиля и вовсе задремала, так что пустынной рассветной Беряной полюбоваться не сумела. Воздушная верфь располагалась в стороне от побережья, за холмами и скалами, на равнине, и ехать туда предстояло не меньше двух часов с учетом мощного двигателя под капотом вороного монстра. Если недавно вдоль взморья, на прогулке, мы двигались плавно, без особой спешки, любуясь окрестностями, то теперь Май гнал автомобиль гораздо быстрее. Дорога стелилась достаточно ровно, без бугров и колдобин, но вороной все равно рычал и подскакивал на каких-то камушках. Собственно, тряска, рев мотора и гул ветра меня и разбудили, лишив надежды подремать еще. Какая уж тут дрема! — Какая отстойная тут шумоизоляция, — проворчала я спросонья, растирая ладонями лицо. — И подвеска дубовая… А выглядит таким красавцем! — Что? — растерянно переспросил Май, искоса глянув на меня и вновь сосредоточившись на дороге. — Говорю, шумит и трясет. — Это еще не трясет, — хмыкнул Недич. — Тут стоят хорошие современные рессоры. Надо понимать, там, в твоем прошлом мире, автомобили движутся более плавно? — Если бы я еще помнила! Но, видимо, да, если меня это расстраивает, — вздохнула и уронила голову набок, прижавшись виском к подголовнику. Полюбовалась чеканным профилем тезки. Умилилась и восхитилась тому уверенному спокойствию, с которым Май управлялся со своим четырехколесным питомцем. Спокойная сосредоточенность, никакого напряжения в плечах и лице, руки держат руль крепко, но без нервозности. Уверенно скользят по отполированным деревянным накладкам, перемещаясь перед поворотом, тянут и на мгновение отпускают, позволяя автомобилю выровняться… Руками залюбовалась особенно, благо плавные движения позволяли рассмотреть их детально, и даже подивилась, что прежде не обращала на них внимания. А ведь они очень выразительные и показательно-неаристократические — во всяком случае, так, как я себе это представляла. Наверное, у князя должны быть длинные и ровные пальцы, ухоженные, с мягкой и гладкой кожей, с аккуратно подстриженными ровными ногтями. У Мая пальцы широкие, крепкие. На большом правой руки сорван ноготь, кажется, месяца полтора-два назад, но еще не успел до конца отрасти. Смуглая кожа выглядит обветренной, потемневшей от загара и работы, что называется — дубленой, как будто возню с вороным монстром мужчина не доверял механикам, а занимался всем сам. И не только автомобилем, и не только теперь, а всю жизнь, с юности. Об этом говорили и несколько мелких белых шрамиков — кажется, не последствия все той же аварии, а обыкновенные, бытовые. На большом пальце левой руки старый порез, а вот на тыльной стороне правой — россыпь бледных пятен, словно на кожу чем-то брызнули. Ожог? Просто горячая вода или какая-нибудь кислота? Обычные мужские руки — невероятные, учитывая его личность. Некрасивые, если судить с точки зрения канонов, и — восхитительные, на них можно смотреть бесконечно. Как на его улыбку. Наверное, потому, что и то, и то — настоящее. Не выхолощенное и отполированное мраморное совершенство, ведущее родословную от сотворения мира, а — живой человек. Заботливый, уютный, ласковый… Я все же вспомнила, что ладони у него на ощупь твердые, теплые и шершавые. Сильные, уверенные; как легко он тогда стащил меня с чертежной доски, как бережно сжимал мою ладонь, когда мы гуляли по побережью! Отчаянно, до зуда захотелось протянуть руку и коснуться его запястья, повторить кончиками пальцев узор выступающих вен. А еще лучше — ощутить прикосновение его ладоней на своей коже. И не невинно-вежливое, а ласкающее, страстное. При всей внешней грубости, у него ведь очень чуткие пальцы — они так ловко управляются с крохотными деталями моделей, а главное, с мелкими пуговицами… — …Майя! — вырвал из полузабытья голос Недича. Я дернулась, вскинулась, сообразив, что зовут меня не первый раз. — Ты в порядке? — обеспокоенно продолжил мужчина. — Да, задремала просто, — не без смущения отозвалась я, прекрасно помня, куда унесло мои мысли. — С открытыми глазами? — недоверчиво уточнил Май. — Тогда ладно, а то я забеспокоился, уж очень странное у тебя было выражение лица. — А ты меня именно поэтому звал? — спросила, стараясь соскользнуть с опасной темы. Нет, ну я, конечно, могу рассказать ему, о чем сейчас грезила с отсутствующим видом, но вряд ли тезка оценит такой резкий переход от осторожной взаимной симпатии с легким флиртом к откровенным признаниям. — Я думал, что ты не спишь, и предложил бутерброды. — Недич кивнул за спину. Там, на заднем сиденье, лежал небольшой бумажный сверток. — Ты же так и не позавтракала. — Май, ты просто не представляешь, насколько ты замечательный! — просияла я. Просто так дотянуться до еды не получилось, пришлось встать коленями на сиденье и перегнуться назад. — Может, остановиться? — неуверенно предложил мужчина, судя по уменьшению тряски, сбавив скорость. — Ерунда, — отмахнулась я, плюхаясь на сиденье с добычей в руках. — А запить их нечем? — Есть, в перчаточном ящике термос с кофе. — Где? — рассеянно переспросила я, озираясь. Название было смутно знакомым, но вспомнить, что это, никак не получалось. — Вон там, у тебя перед коленями ручка, — уточнил тезка. — А, в бардачке! — сообразила я и полезла за термосом. — Смешное слово, — хмыкнул он. — Бардачка. Наверное, тоже откуда-то из другого мира? — Бардачок, — хмыкнув, поправила его. — Наверное, да. Май, я уже говорила, что ты самый-самый лучший? А, не важно! В любом случае говорю: ты невероятно чудесный! Спасибо тебе огромное! А нам еще долго ехать? — Нет, чуть-чуть осталось, — со смешком отозвался он. — Погоди, давай остановимся. Термос тяжелый, еще обольешься. — Я могу потерпеть и без кофе, — заверила на всякий случай, хотя Май, глянув на меня, уже сбрасывал скорость. — Нет необходимости, можно постоять несколько минут. Заодно я составлю тебе компанию. В итоге мы задержались не на пару минут, а почти на полчаса. Вороной монстр съехал с дороги на обочину у перелеска, из автомобильных недр Май достал толстый плед в крупную сине-серую клетку, и мы разместились на траве в нескольких метрах от дороги. Термос действительно оказался очень увесистым — сам по себе, даже без учета наполнявшего его напитка. Большой, со стеклянной внутренней колбой, в резном деревянном корпусе с оплеткой, с тиснеными кожаными накладками и блестящими медными вставками. Он совсем не сочетался с обликом Недича и его блестящего авто — слишком аляпистый, в духе ярких деревенских поделок, а не сдержанной аристократической элегантности. Но именно этим он мне особенно понравился, в нем ощущалось что-то уютно-ностальгическое. Не только в орнаменте, но и в сочетании формы с содержанием. Позади шелестел и полнился птичьими голосами лес, впереди перекатывалось серебристо-зелеными волнами поле, а вдоль опушки пестрело пахнущее медом и стрекочущее кузнечиками разнотравье, среди которого мы и обосновались. Слабый теплый ветер ерошил волосы и кивал нам головками полевых цветов. Май, конечно, взялся за термос сам — как можно позволить девушке ворочать такие тяжести! К термосу прилагалась пара больших стеклянных стаканов в тугой кожаной оплетке. Получив свою порцию напитка, я попыталась пригубить его, но термос работал исправно. Пришлось отставить стакан в ожидании, пока кофе немного остынет. А через пару мгновений я плюнула на все и вытянулась на пледе, подставив лицо небесной лазури и утонув в ней взглядом. — Какая потрясающая, живая тишина, — проговорила негромко. — Красиво. Хорошо, что ты решил остановиться… — Хорошо, — эхом откликнулся Май. Я покосилась на тезку; пока я любовалась небом, тот рассматривал меня — пристально и очень внимательно. Но, увидев, что я смотрю, смягчил неожиданную тяжесть взгляда теплой улыбкой. — Тебе очень идет. — Что именно? — озадачилась я. Я не сомневалась, что мне к лицу этот костюм, но странно, что Недич решил высказать одобрение именно сейчас, явно имел в виду нечто другое. — Вот это. — Он неопределенно повел рукой. — Не знаю, как объяснить. Это окружение, это место, эти обстоятельства. Я обратил внимание еще позавчера, на берегу, но сейчас это особенно бросается в глаза. Есть девушки, которые блистают в салонах, а в других местах их сложно представить — они как будто специально созданы для светской жизни. Ты очень красивая, не подумай ничего такого, я не сомневаюсь, что красивой ты будешь на любом приеме и вообще где угодно, но здесь ты выглядишь… правильно. Не обижайся, я… — Я тебя поняла, — со смехом прервала его. — Наверное, потому, что я люблю природу, здесь мне нравится, и вот так валяться на пледе — гораздо приятнее, чем вспоминать за столом, какой из десятка вилок надо есть. А спокойствие и хорошее настроение любому добавляют обаяния. Кстати о бутербродах! — Я, опомнившись, села. — Открой страшную тайну: а как бы ты их ел, если бы поехал один и я еще не научила тебя плохим манерам? — Все очень просто, — весело отозвался тезка, разворачивая хрусткую желтую бумагу. — Я бы и не подумал взять с собой что-то подобное, разве только термос. И вот так остановиться, посидеть на воздухе, тоже не догадался бы. Многое потерял бы… — А мы, кстати, не опоздаем? — опомнилась я, шумно и, наверное, ужасно неприлично отхлебнув уже достаточно остывший кофе. Май, впрочем, не обратил на это внимания, только легко отмахнулся от вопроса: