Описание: Владелец лечебницы, специализирующейся на изучении и лечении Мёртвой Длани, загадочного заболевания, охватившего космос, умирает. Его наследники готовы на многое лишь бы присвоить лечебницу себе. Тяжесть выбора нового собственника падает на ведущего хирурга. Теперь он должен решить: расчётливая, равнодушная дочь или аморальный до мозга костей сын. Глава 1 — Зажим. — Александр протянул руку и через мгновение ощутил через перчатки прохладу металла. Салфетка коснулась лба. В глазах уже рябит из-за напряжения, но руки не дрожат. Никогда не дрожали. Он сморгнул два раза. — Стимулято… Александр не успел договорить, Даша уже аккуратно приподняла ему маску и поднесла к губам ингалятор. Он вдохнул. Стало лучше почти мгновенно. Вот она. Мёртвая Длань. Сияет чёрной плёночкой, как море после аварии на девятьсот пятой. Нашлась малышка. Залезла почти в самый лёгочный ствол. Александр вздохнул от облегчения. Прошло почти десять часов, как он за ней гоняется. — Распорки. — А вот у Даши руки дрожат. Девочка впервые видит длань. — Вит… — Ставлю. Вит обезвреживает длань распорками. У пациентки тут же поднимается пульс, а показатели витальности снижаются, но несколько лет жизни — малая цена. Когда-нибудь они придумают что-то получше скутовых распорок. Но пока это — единственный вариант для того чтобы иметь возможность поймать длань в ловушку. — Господи… — выдыхает Леа. — Мы её поймали. Они все теперь могут вздохнуть с облегчением. Даже Александр с Витом, для которых работа только началась. Его будит Даша. — Сан Максимыч… — Мягкий запах тела почти как дома, когда мама пекла пирожки на слоёном тесте. И солнце в окне подсвечивает девятиэтажки. А Джек виляет хвостом и строит глазки — выпрашивает кусочек. — Тут к Вам начальство… Александр протирает глаза. Кажется, он только присел, чтобы дождаться, пока Вит помоет руки, а в итоге прикорнул прямо в углу, и никто не решился его трогать кроме О’Коннела. — Сейчас, Дашенька… Даша суёт ему в руки стимулятор, смотрит жалостливо, как на героя подростковых грёз. Она сама выглядит не лучшим образом, но, пожалуй, не так плохо, как он сам. Молодость и здоровье позволят Даше ещё много бессонных ночей. Александр вытягивает руку из робы и приставляет стимулятор к плечу. Короткая боль от иглы, а затем, почти сразу, силы возвращаются к нему. Так хорошо. Так он не похож на оживший труп. О’Коннел ждёт его прямо за дверьми процедурной, и Александр на миг замирает. Потому что этот мистер О’Коннел — младший. Александр встречал младшего О’Коннела только раз за всю карьеру на станции «Альфа», и наследнику корпорации тогда было не больше шестнадцати лет. Уже тогда он показывал все задатки для того, чтобы вырасти человеком неприятным и даже проблемным. Ходил по лечебнице, как настоящий хозяин, барчонок, препарировал всех глазами, что поначалу Александра удивило: от подростка, которого престарелый отец привёл посмотреть одно из детищ корпорации, он ожидал всемирной скуки и равнодушия, но встретил острый, не по возрасту пристальный и умный взгляд. Разумеется, двадцать лет спустя этот взгляд стал менее открытым и резал уже не совсем по живому, но прочие манеры этого человека до сих пор оставляли желать лучшего. За долгое время карьеры Александр привык к тому, что хозяева жизни ни во что не ставят простых работяг, однако Поллукс О’Коннел никогда не смел так бесцеремонно вламываться в операционную. Или будить ведущего хирурга после операции. — Мистер О’Коннел. — Отмерев, Александр подошёл ближе и принял протянул руку. Рукопожатие было крепким, но не более того. Цефей не стал давить его, как тюбик заживляющей, или переворачивать его ладонь тыльной стороной вниз. Простое рукопожатие. Такими он обменивается с коллегами. Тревожный признак. И всё же Александр был приятно удивлён. — Доктор Шабаев. Хорошо, что мне удалось Вас застать. — Вы меня простите, мистер О’Коннел. — Александр вышел из кабинета и направился по коридору к лифтам. О’Коннел шёл за ним, и из-за его безупречной военной выправки он ощущал себя так, как если бы шёл под конвоем. — Но я провёл сутки на ногах. Вряд ли я буду сейчас Вам чем-то полезен. — Доктор Шабаев. — Они остановились у лифтов и О’Коннел прикрыл панель загорелой ладонью. Глаза впились в Александра. Два гарпуна маленького охотника на маленькой лодке, что способны остановить громадного кита. — Я выкроил для Вас время, а моё время стоит очень дорого. И мне уже пришлось подождать, пока персонал соизволит разбудить вас. Александр нахмурился. — Послушайте… — Он выпрямил спину, хотя от усталости плечи тянуло к земле, и посмотрел на наглеца с вызовом. — Вы заявляетесь сюда. Вламываетесь в реанимационную, как к себе домой. Вы хотя бы подумали пройти очистку? Подумали о пациентке? Об этой девочке, которую мы чинили двадцать часов подряд? Я уже не говорю о тех, кто её оперировал. Мы не загнёмся от простуды, которую Вы подхватили на «Центавре», а вот она, — Александр ткнул пальцем в сторону отделения реанимации, — может не выжить. И если Вы не готовы проявить каплю уважения и подождать до завтра, то я не знаю, о чём нам с Вами можно разговаривать. Александр не повышал голоса, но персонал, проходя, оглядывался на них, а кое-кто и задерживался ненавязчиво, однако О’Коннел и бровью не повёл. Стоял невозмутимый, как скала, только руки скрестил на груди. Наполеон Бонапарт посреди битвы. Чёрные глаза едва заметно сужались, пока их обладателя отчитывали, словно дитя, перед всей лечебницей, но ни одна другая чёрточка на лице не дрогнула, а веки и брови расслабились, как только Александр закончил. О’Коннел потянулся к карману по-военному скроенных брюк. — Возьмите, доктор Шабаев, — сказал он ровным тоном, протягивая ему собственный стимулятор. Коробочка ингалятора тёмно-синего цвета с посеребрённым тиснением. Высшая категория. Микроэлементы на месяц использования стоимостью в одну необжитую звезду где-нибудь на задворках систем. Один вдох прибавит ему пару лет жизни. И выглядеть будет на пару лет моложе. Хотя полноценный сон даже такая вещь не заменит. — Мне действительно нужно с вами поговорить и как можно скорее. Возьмите. — О’Коннел взял его руку и вложил в неё стимулятор. Прилюдное признание вины. Александр хмуро поглядел на серебристый стимулятор. На боку были выписаны инициалы. Если бы он был моложе лет на десять, решил бы, что за ним пытаются ухаживать. Зайдя в лифт, он молча вдохнул и на мгновение прикрыл глаза. Стало куда легче. Будто бы и не было этой ночи без сна, нескольких десятков лет за плечами и аварии на Ригеле. О’Коннел засунул возвращённый ему стимулятор обратно в карман. В кабинете Александра с видом на звёзды — они сейчас проплывали мимо ярко-алой Мессье 82 — О’Коннел разместился в кресле для посетителей, но так уверенно, словно это был именно его кабинет. — Что вы хотели обсудить? — сухо спросил Александр, присаживаясь за стол. После элитного стимулятора не было присущей недосыпу тошноты или желания помереть на месте, однако желание коснуться головой подушки присутствовало и в больших объёмах. Нужно было закончить с этим поскорее. — Вчера вечером мой отец скончался. Александр замер, уставившись на О’Коннела, спокойного, как удав после охоты. — Сочувствую… — Благодарю, но у нас с Вами нет времени для любезностей. Я хочу, чтобы Вы передали правление лечебницей в мои руки. — Чёрные глаза требовательно впились в его лицо. Александр посмотрел на него недоуменно. — Разве лечебницу не должна была наследовать Ваша сестра, мистер О’Коннел? — Вы правы. Но в Ваших силах помочь мне с этим. Александр нахмурился. Мальчишка пришёл и оторвал его от заслуженного отдыха ради того, чтобы помериться силами с собственной сестрой. — Вы обратились не по адресу, мистер О’Коннел, — сказал он холодным тоном. — Главным врачом назначена доктор Рой… — Она отправила меня к Вам, доктор Шабаев. — Бледный рот чуть изогнулся в намёке улыбку. — Видите ли, в чём дело. Для вас смена правления в любом случае чревата негативными изменениями. Мой отец был весьма щедр с «Альфой», но я и Рея воспитывались в совершенно иных условиях… — О, Александр был наслышан о том, в каких условиях воспитывались оба наследника корпорации. Один из них до сих пор выглядит так, словно не выходил с поля боя, а автомат оставил за порогом лечебницы лишь потому, что иначе его бы просто не впустили. И Александр не удивился бы, если бы так и оказалось в действительности. — Мы считаем, что могли бы получать гораздо больше средств с функционирования лечебницы. Примерно на сто процентов больше. Сто пятнадцать, если быть точным. Ему это совсем не нравилось. Абсолютно. Александр на короткий миг сжал поручни кресла. — И Вы предлагаете?.. — Я предлагаю сделку. Вы с доктором Рой голосуете за меня на совете. Я стараюсь быть так же равнодушен и щедр, как был мой отец. Александр тяжело вздохнул. Только этого ещё не хватало. Он на грани провала с побочным исследованием, Джордан сломал палец, а эти великовозрастные детишки решили поиграть в войну. В самый неудачный момент. — Мне нужно это обдумать, — сказал Александр. — Я понимаю, — кивнул О’Коннел так, словно ничего другого и не ждал. Он немедленно поднялся с кресла и протянул руку. — Но не затягивайте с решением, доктор Шабаев. Александр пожал протянутую руку, и снова — рукопожатие без намёка на превосходство. Он проводил гостя к выходу. На пороге его дожидалась Даша, нервно комкая в руках край бледно-голубой робы. По мнению Александра Даша была самой красивой девушкой на станции, но О’Коннел смерил её взглядом, в котором — Александр готов был поклясться — не было ни намёка на интерес. Даша нахмурилась, ощутив на себе этот взгляд. — Что ты думаешь? — спросил он её, и Даша поднесла к губам кружку с чаем. Второй рукой она теребила этикетку от пакетика. «Родные Просторы» — гласила надпись на родном языке на фоне зимнего пейзажа. Эти пейзажи не всегда были разными, но всегда — с Земли. — Я не знаю, Саша… — сказала она, уткнувшись взглядом в стол. — Я думаю, тебе прежде всего стоит выспаться… Александр тяжело вздохнул. — Ты права. — Он мягко улыбнулся, касаясь пальцами её щеки. — Закроешь кабинет, как допьёшь? Я, пожалуй, не стану тебя дожидаться… Иначе усну лицом в кипяток. — Даша весело хмыкнула в чай. — Можешь брать… там… — Хорошо, Саш, иди уже. — Даша поднялась с кружкой в руках, чтобы проводить его до двери. — Я всё сделаю. — Она обняла его. — Не возвращайся, пока не проспишь хотя бы сутки! Девушка пригрозила ему кулачком, и Александр тихо рассмеялся. — Хорошо, как скажешь. Через пятнадцать часов Александр открыл глаза в своей постели. Минут двадцать он пялился в одну точку — пустое пространство между компьютерным стулом и кроватью, по которому медленно скользили тени от кислородного вентилятора, и вспоминал, как в детстве точно так же пялился спросонья в окно летом, не желая вставать из-за жары, давящей на грудь, а может — из-за красоты рассветного часа.