— Готов. Мы вышли, и я захватил подарок с заднего сиденья. Это был замечательный летний день, солнечный, но не жаркий, с холмов дул прохладный ветерок. Когда мы спускались по тротуару к дому, я услышал музыку, плеск воды и крики. — Дети немного сумасшедшие, — сказал я, извиняясь. — Я привык к детям. У меня же есть младшая сестра. — Верно, иногда я забываю об этом. Я хотел бы с ней познакомиться. Максим рассмеялся. — Думаю, ей бы это понравилось. Может, она сможет навестить меня. Погостить в моей квартире. — Я хотел спросить тебя об этом ночью, но отвлекся на твое тело, — я игриво ткнул его локтем. — Ты хочешь оставить свою квартиру? — мы приближались к дому, и шум стал громче. — Это полностью твое решение. Мне нравится идея, что ты будешь жить со мной, так ты можешь экономить деньги, но я знаю, как для тебя дорога твоя независимость. — Позволь мне подумать об этом, — сказал он. — Я ценю твое приглашение, но пусть еще какое-то время у меня будет своя квартира. Это означало, что нам придется прилагать усилия, чтобы видеть друг друга, но я не хотел давить. Я знал, что он не хочет отступать, и я был готов на все ради него. Я взял Максима за руку и повел вокруг дома во двор. Он сжал мои пальцы. — Все в порядке? Ты кажешься таким спокойным, но я знаю, что это нелегко. Боже, он был чертовски понятлив. Я остановился в тени от стены дома и быстро поцеловал его. — Да, я немного нервничаю. Но это приятная нервозность. Я, скорее всего, взволнован. И горд. Сегодня утром я проснулся и почувствовал себя полностью счастливым. Это почти как новая жизнь. Наша жизнь. И это только начало. Он улыбнулся мне такой же теплой, благодарной улыбкой, которой растопил мое сердце в ту ночь, когда мы встретились. — Я люблю тебя. Я никогда не устану это слышать. — Я тоже тебя люблю. Мы рука об руку вышли из тени на залитый солнцем двор. Эпилог Дерек — Хочешь посидеть здесь немного? — спросил я, глядя на два кресла адирондак (прим. классическое садовое кресло) на лужайке в Лагуна Бич, как будто я еще не выбрал их в качестве идеального места. — Посмотрим на закат солнца перед ужином? — Конечно, — Максим улыбнулся, и мое сердце как всегда стало биться быстрее. Но сегодня все было по-другому. Мы решили отметить наши совместные шесть месяцев, продажу дома, который я реставрировал, и завершение его первого курса по сценарию. Также мы собирались обручиться, но он этого пока не знал. Мы сели рядом, я сделал глоток шампанского, прежде чем поставить бокал на столик между нами. Максим тоже сел и вытащил свой телефон, чтобы сделать несколько снимков уходящего за туманный синий горизонт солнца и окрашенные в розовые и оранжевые краски небо. Это был приятный прохладный осенний вечер, ветер шуршал в ветках пальм, температура колебалась около 15 по Цельсию, но моя кожа под джинсами и серой спортивной курткой горела. Я был рад, что не надел галстук. — Я почти забыл, как здесь красиво, — он покачал головой, убирая телефон обратно в карман. — Фотография все равно не может запечатлеть всю красоту. Я потянулся и взял его за руку. — Нет. Не может. Он посмотрел на меня, его голубые глаза казались еще глубже в тающем свете. — Я помню, когда мы были здесь в прошлый раз. Я улыбнулся. — С тех пор мы прошли долгий путь. — Да, — он снова посмотрел на океан. — Каждое утро я просыпаюсь и задаюсь вопросом, может это просто сон. — Со мной происходит тоже самое. Но потом я открываю глаза, вижу тебя рядом со мной и понимаю, что это реально, — просыпаться рядом с ним каждое утро было подарком, который я никогда не воспринимал как должное. Он арендовал свою квартиру еще пару месяцев, но после я все же уговорил его переехать ко мне. Мы все равно проводили вместе почти каждую ночь, и, если у нас не получалось встретиться, я очень скучал по нему. Я потерял достаточно времени, и я больше не хотел его тратить. Путь к этому был нелегким. Мои друзья, брат и сестра приняли наши отношения, но мои родители все еще сопротивлялись. Сначала они были в основном шокированы, затем они игнорировали происходящее, как будто отказываясь признать правду, она могла просто так исчезнуть. Мой отец думал, что это было очередным «безумием», как и то, что я был вынужден меньше работать, чтобы освободить время для ремонта дома, который я купил. Он говорил мне, что мне нужно поговорить со священником, что дьявол овладел мной и что-то в этом роде. Но я стоял на своем, заявляя, что Максим теперь часть моей жизни, и, если они хотят поддерживать отношения со мной, они должны принять и его тоже. Мы медленно сближались — нас пригласили на ужин в честь Дня Благодарения, и все прошло хорошо, может немного неловко, — и именно Максим постоянно напоминал мне быть терпеливее с ними. Дай им время, — говорил он, когда я был разочарован их нежеланием нас поддержать. — Вспомни, сначала и тебе было очень тяжело. У него было самое большое и доброе сердце из всех, кого я знал. Мы сидели и пили шампанское до тех пор, пока солнце не скрылось, купая лужайку в сумерках. — Нам пора идти? — спросил он, сжимая мою руку. — Да, — но как только мы встали, я повернулся к нему лицом и обнял за талию. — Одну секунду. Есть еще кое-что, о чем я хочу сказать. — Конечно. Мои ноги слегка дрожали, я глубоко вдохнул. — До того, как ты вошел в мою жизнь, я не знал, кто я такой. У меня были представления о том, кем я хочу быть, и я старался соответствовать этому шаблону, но я никогда не чувствовал себя в своей шкуре. Думаю, одна из причин, почему я был так одержим аккуратностью и порядком в своей жизни снаружи, была попытка держать под контролем все то, что происходило у меня внутри. Я не позволял себе чувствовать правильные вещи, поэтому вместо этого я сосредоточился на том, чтобы быть идеальным в глазах других людей, потому что я никогда не чувствовал себя совершенным в своем собственном понимании. И я никому не позволял увидеть себя настоящим. Максим обнял меня обеими руками, прижимаясь губами к моему плечу. — И потом я встретил тебя. В первый раз я доверил кому-то всю свою жизнь. Я впустил кого-то. И я сделал это, потому что смотрел на тебя и видел ту часть себя, которую никогда не понимал и думал, что это неправильно, но это было настолько замечательно. Наконец, с тобой, благодаря тебе, все кусочки меня встали на свои места, — мою грудь и горло сдавило. — Я влюбился в тебя в тот самый момент, когда первый раз увидел, и это происходит снова и снова каждый раз, когда я смотрю на тебя, — я отпустил его и потянулся в карман за кольцом. Дрожащими пальцами я сжал коробочку и, доставая ее, опустился на одно колено. Его глаза расширились. — О Боже мой. — Я каждый день благодарю Бога за то, что ты сел в тот самолет. И что твою сумку украли. За то, что моя сестра позвонила мне. Не знаю, верю ли я в судьбу, но я уверен, что нам суждено быть вместе, и я хочу прожить с тобой свою жизнь до конца, — я приподнял крышку, открывая взору широкое платиновое кольцо от Кортье. — Выходи за меня. — О Боже мой, — повторил он с блестящими от слез глазами. — Ты сейчас серьезно говоришь? — Да, серьезно. Накрыв мои руки, он наклонился и поцеловал меня, и я подумал, что мое сердце разорвется. — Да. Да. Я встал и скользнул кольцом по его пальцу, перед глазами все расплывалось от слез. Он обнял меня, и мы крепко прижались друг к другу. — Ya lublu tebya, — прошептал он. — Ни разу за миллион лет я не думал, что смогу быть таким счастливым, — продолжал он срывающимся голосом. — Ты для меня — все. Navsegda. — Еще раз. Скажи это еще раз. — Navsegda. Ком в моем горле увеличивался, и, прежде чем отпустить его, я сильно сглотнул. Я повернул его лицом к отелю, где Эллен, согнувшись на балконе второго этажа, с расстояния ста футов, снимала все событие на свой телефон. Рядом с ней стояли мой брат и невестка, и Гейдж с Лэни, которые начали аплодировать. — Скажи привет! — О Боже мой, — Максим закрыл руками лицо и рассмеялся, прежде чем снова обнять меня, зарываясь лицом мне в шею. — Это самый лучший день в моей жизни. Я тоже смеялся. — Это только начало, детка. Лучшее еще впереди. * * *