Я развернулась. Надо просто уйти. Вокруг сотни людей. Он не станет меня преследовать, не посмеет схватить. Со мной ничего не случится. С каждым шагом сердцебиение учащалось. – На месте стой, дерьма кусок! Из меня вырвался сдавленный всхлип, когда он схватил меня за предплечье. – Что тебе от меня нужно? Денег?! Назови сумму, и мы решим вопрос как взрослые люди. – Седрик, последний раз повторяю, отвали! – Ты жалкая! – На себя посмотри! Думал, легко отделаешься? Ты правда думал, что можешь вот так обращаться с женщинами и тебе за это ничего не будет? – Что за бред ты несешь? – Ой, прекрати. – Я вырвалась из его рук. Во мне поднималась ярость. – Ты и правда такой придурок, что считаешь, будто можешь так поступать с любой девушкой? – Ты сейчас убиваешь мою репутацию. Выставляешь меня каким-то насильником! – А ты хоть раз задумывался, хотя бы на секундочку, что тебя действительно можно так назвать? Его рука была быстрее, я не успела увернуться. Он снова меня схватил. – У нас с тобой были отношения. – И что? В отношениях слово «нет» не имеет никакого веса? – Ты никогда не говорила мне «нет». – Неправда, Седрик. Очень часто говорила. Но девчонки в моем возрасте не понимают, о чем говорят, так ведь? Мышцы его челюсти напряглись, а у меня под ложечкой засосал ледяной страх. – Вон ты как все это перекрутила. – Он иронично усмехнулся, а затем покачал головой. – Жаль, я этого сразу не понял. Что ты просто жалкая шалава, которой нужно внимание. – Он покрепче схватил меня за запястье. – Такая же, как твоя мамаша. Ну это уже слишком. Я сжала свободную руку в кулак. И не успела я ничего осознать, как кто-то другой со всей силы дал в морду Седрику Ливингстону. Глава 38 Мое сердце бешено колотилось, в ушах все еще стояли крики. – Отстань от нее, ты слышал? Вали отсюда, иначе я сейчас копов вызову! – голос Эммета дрожал, а я не могла сдвинуться с места. Седрик отпустил меня. Он не упал на землю, Эммет схватил его за воротник. Они были примерно одного роста, но Седрик пошире в плечах. – Слышь ты, дебил, ты кто такой вообще? – Седрик схватил его, кто-то закричал. Кажется, я. – Прекратите! Я обернулась. Морган стояла в нескольких метрах от нас. Даже издалека было заметно, что она дрожит всем телом. Она крепко вцепилась в телефон обеими руками, направив камеру на Седрика. – Я все засняла! Там видно, как ты ее схватил! И слышно каждое слово! – Иди к черту, чувак, – тихо, но отчетливо произнес Эммет. Он оттолкнул от себя Седрика. Я с трудом выдерживала его взгляд, мои глаза застилала ненависть, но тут Седрик развернулся. Я смогла начать дышать лишь после того, как его силуэт растворился в темноте. Я заметила, что дрожу всем телом, лишь когда поймала на себе взгляд Эммета. Он быстро окинул меня взглядом и на мгновение я забыла обо всем, что произошло. Он оглядывал меня, словно пытаясь удостовериться, что я в порядке, а потом развернулся. Но в этот раз я не стала стоять на месте и, отмахнувшись от Морган, окрикивающей меня по имени, бросилась за Эмметом. Он шагал передо мной в ночи мимо общежитий по направлению к главной улице кампуса. Я догнала и схватила его за предплечье. Он обернулся. – Ты с ума сошел? – заорала я. Его грудь тяжело поднималась и опускалась. Даже в полумраке я заметила, как по его лицу ходят желваки. – Нельзя просто так взять, прийти и… – И дать этому уроду по морде, как он того заслуживает? – Эммет вырвался из моих рук. – Черт! – Он спрятал лицо в ладонях, а затем вновь повернулся ко мне. – Он тебя ударил? У меня во рту пересохло. – Нет. – Он?.. – Нет, Эммет, все в порядке. – Я все еще дрожала всем телом. Да, Седрик поймал меня и угрожал. Это неприятно. Но еще хуже было стоять перед Эмметом, словно мы чужие люди. – Что с твоей рукой? – Не знаю, что я хотела, сделав шаг навстречу Эммету. Он, очевидно, тоже не знал, потому что он не отпрянул. Я взяла его за руку, и он шумно вдохнул, когда наши пальцы соприкоснулись. Мое сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Мне хотелось что-то сказать, спросить, может ли он пошевелить пальцами, но изо рта не вырвалось ни звука. Я как одержимая смотрела на запястье Эммета. На вены, которые шли по тыльной стороне ладони. Когда-то, целую вечность назад, я нежно проводила по ним кончиками пальцев. Я бы хотела, чтоб он вернулся. Тот Эммет. Который смотрел на меня мягко и нежно. Всего пару недель назад так и было, но теперь все испорчено. Он перевел взгляд с наших рук на мое лицо. Остановился глазами на моих губах, всего лишь на долю секунды. Я затаила дыхание. В моей грудной клетке сейчас бушевало не просто желание, а прямо физическая боль. Раскаяние и тоска. Мне мучительно хотелось его вернуть. Я приблизилась к его лицу, хоть и знала, что это неправильно. Что мне нельзя его целовать, сначала нужно поговорить. Я сейчас сделаю все только хуже. Но Эммет не шевелился. До тех пор, пока я не почувствовала его дыхание на моих губах. Почувствовала тепло его тела, услышала аромат чистоты, который от него исходил, и мне хотелось лишь одного: спрятаться в его руках от всего мира. Я закрыла глаза, чтобы не зареветь. Я хотела этого поцелуя, он был мне нужен. Но прежде, чем его получить, я почувствовала дуновение ветра на своей щеке. Я моргнула, Эммет отпрянул. – Нет, – сказал он, и этот ответ разорвал мое сердце на куски. Он вырвал свою руку из моей. От меня все ускользает. Все, что мне дорого. Он сказал лишь одно. Нет. Одно недвусмысленное слово. Я позволила ему уйти. * * * Я понимала, что из-за этого у меня могут возникнуть неприятности, но мне уже было все равно. Ночь была ясной и тихой, я зашла в здание катка и открыла дверь универсальным ключом. Я села в такси, которое мне вызвала Морган, но, не доезжая до перекрестка Гранвилл-стрит, назвала водителю новый адрес. Мне не хотелось лежать в кровати и рыдать, пока не отключусь. Нет. Его «нет» отдавалось эхом у меня в голове, и от этого мне было очень больно. Вскоре я крепко зашнуровала свои старые коньки, которые, по правде говоря, были мне слегка великоваты. На них когда-то катался Эммет. С металлическим треском включился верхний свет. На часах час ночи, и находиться здесь сейчас было полным безумием. Но меня это не остановило. Мне нужно было что-то почувствовать, и единственное место на земле, где мне это удавалось, – тут. От мороза все мое тело покрылось гусиной кожей, но все равно я тут же немного успокоилась, едва ступила сквозь узкую дверцу на зеркально гладкую поверхность льда. Уже через пару шагов я закрыла глаза. Я бежала, бежала, бежала, вдыхала ледяной воздух, слушала резкий скрип лезвий. Это был единственный звук в пустом зале. Я не понимала, как такое вообще возможно, но мой мозг вспоминал каждый шаг моей тогдашней произвольной программы, будто и не было всех этих лет без тренировок. Мой разум как будто бы изо всей силы цеплялся за порядок шагов и последовательность действий. Чтобы просто не сгореть. Поздно. Все уже позади. Эммет меня возненавидел. Моего решения оказалось недостаточно. Все, что делаю, всегда оказывается недостаточным. Я снова вернулась к своему старому тупому паттерну мышления, но мне уже было все равно. Может, все так и есть, и в глубине души все давно об этом знали. Мои родители, я, Эммет. Я провела по лицу тыльной стороной ладони, чтобы смахнуть дурацкие слезы, которые ледяной воздушный поток катил по моей щеке. Мне нужно ускориться. Для того чтобы выполнить твизлы. Крутиться, пока не затошнит. Нельзя пьяной выходить на лед. Но уже все равно, мне уже, черт возьми, все равно. Больше скорости, моментов остановки сердца, когда я подпрыгиваю и приземляюсь на лезвия. Прыжки – это то, что всегда со мной, я могла повторить их даже во сне. Не останавливайся, беги, тройной аксель… Ты пьяна и даже как следует не разогрелась. Прекрати, кому сказала, прекрати! – Нет, – прошептала я в ледяную тишину катка. Тупое «нет» Эммета, которое я полностью заслуживала. Мое сердце яростно заколотилось, и тогда я решилась попробовать. Я приземлилась с первого прыжка, со второго, а перед третьим почувствовала, что моих сил не хватит. Я подпрыгнула, приземлилась слишком рано, меня перекосило. Нога чиркнула по льду словно спичка. Я начала падать, но все же успела прижать руки к туловищу и смогла упасть, не сломав себе оба запястья. Эмбер, самое главное – научиться падать. Я сильно ушиблась о лед, и крепко стиснула зубы. Бедра чертовски ныли от боли, в голове гремел голос Хелен Симианер. Это самое важное! Ты много лет падаешь, снова и снова. Тебе нельзя бояться. Ты должна снова подняться на ноги, даже если тебе больно. Не дай страху себя победить! Я так сильно разогналась, что после падения еще несколько метров прокатилась по зеркально гладкому льду. Дыхание сбилось, я прикрыла глаза. От боли перед глазами плясали яркие молнии. – Фак, – прошептала я сквозь зубы. – Фак, фак, фак! Я откинула голову. Кулаки ударились о лед. Снова и снова. Не знаю, от боли или от холода, но мои руки потеряли чувствительность. Я кричала, и в то же время мне хотелось плакать.