— Что привело тебя на наш этаж? — спросила я дразнящим тоном, имея в виду тот факт, что охранники большую часть дня проводили, патрулируя периметр, входы в поместье и сопровождая гостей, которым требовалась личная охрана, пока они путешествовали по нагорью. Выражение лица Уокера было раздражающе пустым. — Изучаем возможность поднять тревогу в уязвимых местах замка на случай проникновения в поместье. Мои глаза расширились. — Не думала, что такое возможно. — Это очень маловероятно. Как я уже сказал, это всего лишь изучение. — Да, не думаю, что гостям захочется чувствовать себя узниками в шикарной тюрьме, — я ухмыльнулась. Его пристальный взгляд метнулся к моим губам, но быстро вернулся к моим глазам. Он не улыбнулся. Не то чтобы я когда-либо видела улыбающегося Уокера. Я никогда не принимала близко к сердцу его угрюмый нрав, но в последнее время он стал еще более холодным и отстраненным. Он прибыл в Арднох с Броданом Адэром, младшим братом Лахлана. В то время как Лахлан, возможно, и покинул Голливуд много лет назад, Бродан все еще оставался мировой знаменитостью. Прошлым летом он вернулся в Арднох со своим телохранителем Уокером. Бродан прославился тем, что оставил актерскую карьеру и остался в родном Арднохе после того, как они с Монро — его лучшей подругой детства — раздули тлеющие угольки своей эпической истории любви. После того, как Лахлан предложил Уокеру место в команде охраны поместья, он тоже решил остаться. Всем этим со мной поделилась Монро — в прошлом году она была учительницей Келли, и мы нашли общий язык и быстро подружились. Уокера я заприметила еще до знакомства с Монро. В поместье его трудно не заметить. А работа в одном и том же месте означала, что я часто мельком видела его великолепную задницу. В любом случае, работая вместе и находясь в одном кругу друзей, я поняла, что Уокер был угрюм со всеми, и не принимала этого на свой счет. Тем не менее, видя, как он пускает слюни на мою выпечку (это не эвфемизм — официально наше знакомство состоялось на школьной распродаже выпечки, и он практически смел все изделия с моего стола), меня обескураживало, что он не признавал и, более того, не отвечал взаимностью на мой тонкий флирт. Я видела его на работе в поместье за несколько недель до распродажи выпечки, и надеялась, что он меня заметит, но как горничная я для него не существовала. По крайней мере, я надеялась, что проблема в этом. И что когда мы встретимся вне рабочей обстановки, то он меня, наконец, заметит. Этого не произошло. Уокер видел во мне лишь человека с талантом пекаря и общими друзьями. Поняв, что он не собирается больше ничего говорить, я поджала губы. Обычно я могла завести разговор с кем угодно, и у меня неплохо получалось выманить даже самых замкнутых людей из их скорлупы. Но в присутствии Уокера я чувствовала себя неуклюжим подростком. Он был старше меня — по словам Монро, ему ближе к сорока, так что он, по крайней мере, на десять лет меня старше. В нем чувствовалась некая умудренность, а его глаза излучали усталость — все видел, все перепробовал. Но мне это в нем нравилось. Я открыла рот, чтобы узнать, как он поживает, раз мы давно не виделись, и он обращался со мной как с почти незнакомкой, но тут лифт дернулся, раздался визг и скрежет металла, и кабина остановилась. От толчка я потеряла равновесие и упала на стену. — С тобой все в порядке? — Уокер потянулся ко мне, чтобы поддержать, его лоб избороздили морщинки беспокойства. Меня обуял страх. — Мы застряли? Он нажал кнопку нижнего этажа, но ничего не произошло. — Похоже, — сказал он мрачно. От нахождения в маленьком лифте, грудь стиснула тревога. Глаза Уокера сузились, когда он снял с пояса рацию. Поднеся ее к губам, он произнес: — Это Уокер. Я в служебном лифте восточного крыла с горничной Слоан Харроу. Лифт остановился. Мы застряли. Застряли. — О, боже. — Перед глазами поползли черные точки, щеки покалывало, а паника усиливалась. Я смутно услышала треск рации. — Принято. Ремонтная бригада уже в пути. — Слоан. Моя грудь быстро вздымалась и опускалась, когда я изо всех сил пыталась сделать полноценный вдох. — Слоан. На плечо легла большая теплая ладонь, и я оторвала взгляд от сжатых кулаков и увидела глаза Уокера, склонившегося ко мне. Они походили на воды Средиземного моря в солнечный день. — У тебя клаустрофобия? Я быстро кивнула. Он сжал мое плечо. — Смотри на меня. Продолжай смотреть на меня. Я сделала, как он велел. — Вдох. — Уокер сделал медленный, легкий вдох, а затем выдохнул. — Выдох. Я повторила за ним. — Продолжай в том же духе и сосредоточься на мне. Вблизи я могла видеть каждый волос его аккуратно подстриженной бороды, в которую закралось несколько седых волосков. Не много, но они были. Мой взгляд упал на его губы, пока я продолжала медленно, спокойно дышать. Нижняя губа была полнее верхней. Обычно он сжимал их в жесткую линию, так что я не замечала, насколько полная и на вид мягкая его нижняя губа. Мне хотелось ее укусить. Мои щеки вспыхнули, и я взглянула на Уокера, чтобы проверить, заметил ли он. К моему удивлению, его угрюмый взгляд был прикован к моим губам. Дыхание перехватило, а между ног и в груди началось покалывание. Уокер стремительно отстранился, будто от выстрела. — Сядь. Команда прозвучала гораздо резче, чем я думаю, он намеревался. Увидев мое ошеломленное лицо, Уокер приблизился ко мне и расстегнул пиджак, он прислонился спиной к стене и сполз вниз. Его ноги были очень длинными. Он согнул колени, и ткань брюк натянулась на массивных мышцах бедер. Своей абсолютной сексуальностью этот засранец отвлек меня от приступа клаустрофобии. Я почувствовала острую тревогу, которую с трудом прогнала. Ладно, значит, не совсем отвлек. Поспешив сесть рядом с ним, я врезалась в него локтем и подтянула колени к груди. Хотя я не была маленькой в своих пяти футах и семи дюймах, рядом с ним я все равно казалась крошечной. — Лучше? — спросил он. — Да, спасибо. Наступила пауза, и, как будто пытаясь выдавить из себя вопрос, Уокер спросил: — У тебя всегда была клаустрофобия? Покачав головой, я постаралась не вздрогнуть, вспомнив день, который породил пожизненный страх перед замкнутыми пространствами. — В шесть лет я оказалась запертой в шкафу на пять часов. Уокер серьезно кивнул. — Вот и причина. Техподдержка скоро все исправит. — Думаешь, мы близко к земле? — Полагаю, мы над первым этажом. По крайней мере, это означало, что если лифт вдруг рухнет, мы не умрем. — Я так понимаю, ты не против замкнутых пространств? — Они меня не беспокоят. Я изучала его лицо, когда он повернулся ко мне. — Полагаю, такого мало. В смысле, того, что тебя беспокоит? Уокер пожал плечами и согласился. — Мало. Немногословный мужчина. Я прикусила губу, чтобы не улыбнуться, и его взгляд снова упал на мой рот. На его челюсти дернулся мускул, и он посмотрел на дверь. — Как Келли? Вопрос меня удивил и порадовал. Единственными, с кем Уокер смягчался, были дети, и Келли была одной из них. Это заставило меня задуматься: почему он не женат и не имеет собственного отпрыска. Конечно, от Монро и из того, что видела сама, я знала, что Уокер холостяк, которому, судя по всему, нравилась жизнь без осложнений. В том числе, без осложнений в лице женщин. Мужчину, казалось, интересовали только отношения на одну-две ночи. Интрижка — его второе имя. Мой взгляд скользнул вниз по его телу, и моя кожа вспыхнула. Хотела бы я знать, каково это — завести интрижку с Уокером Айронсайдом.