Не глядя в сторону Уокера, я кивнула. — Конечно. Губы Хейдина расплылись в медленной и сексуальной улыбке, и он протянул мне свой сотовый. — Тогда, можно ваш номер? Я внесла свой номер в его телефон, и он, довольный, забрал его обратно. — Я скоро позвоню. — Замечательно. Он кивнул в знак согласия. — Полностью согласен. Когда он шел мимо Уокера уверенным шагом, то не заметил моего телохранителя/бывшего любовника, смотревшего ему вслед холодным убийственным взглядом. От редкого проявления эмоций на лице Уокера мое сердцебиение участилось, и я тут же пожалела, что дала Хейдину свой номер. Не имело значения, что сейчас между мной и Уокером все было запутанно и странно. Если бы Уокер поступил так со мной, мне было бы больно. После месяца тишины я решила, что ему все равно. Но поймав его взгляд, когда миссис Хантер позвала меня в класс, я увидела… как он разозлился. Сквозь чувство вины в меня проникла смесь негодования и радостного волнения. ГЛАВА 30 К моему невероятному облегчению, миссис Хантер, похоже, согласилась с тем, что Келли хорошо справляется после нападения отца. Странно, что ее учительница, незнакомый для меня человек, знала такие личные подробности о нашей семье, но для того, чтобы хорошо справляться со своей работой, ей требовалось быть в курсе ситуации. Она рассказала, что первые несколько недель Келли вела себя тише, чем обычно, но на прошлой неделе наметилось заметное улучшение. Моя дочь, в принципе, не была беспокойным и шумным ребенком, но, по словам ее учительницы, она снова начала поднимать руку, отвечать на вопросы, стала более энергичной, чаще участвовала в работе над проектами и, в целом, казалась более счастливой и довольной. Именно это мне и нужно было услышать. Кроме того, Келли получала отличные оценки, и миссис Хантер назвала ее «примерной ученицей». Так что, из класса я вышла в прекрасном настроении. Только когда мои глаза встретились с Уокером, я вспомнила о Хейдине. Когда мы двинулись по коридору от класса, Уокер пошел со мной в ногу. К моему удивлению, он натянуто спросил: — У Келли все хорошо? Если бы только он не волновался о моей дочери, возможно, я бы злилась на него сильнее. — У нее все прекрасно. Оценки отличные, учительница говорит, что она снова ведет себя как обычно, то же самое я наблюдаю и дома. Итак, все в порядке. Он кивнул с хмурым видом. — Хорошо. — Ага. По дороге к внедорожнику мы погрузились в неловкое молчание. Уокер рывком распахнул пассажирскую дверцу, и когда я взглянула на него, наткнулась на сердитый взгляд. По моей спине пробежала дрожь, когда я запрыгивала в машину. Затем Уокер закрыл дверцу, и, если я не ошибаюсь, хлопнул ею немного сильнее, чем обычно. Недостаточно, чтобы назвать это «со всего размаха», но за его действиями определенно стоял гнев. Затаив дыхание, я наблюдала, как он огибает капот и забирается в машину. Как только двигатель завелся, Уокер выпалил: — Келли сегодня ночует у Гэлбрейтов? — Да. Когда он больше ничего не добавил, я все же спросила: — Почему ты спрашиваешь? Он бросил на меня мрачный взгляд. Ну, здорово. Я уже была готова извиниться за то, что дала свой номер Хейдину, но его отношение побудило меня молчать. Почему я должна извиняться? У Уокера не хватило порядочности на взрослый разговор о том, что происходило между нами, так почему я должна об этом беспокоиться? Через минуту я поняла, что мы едем не в мой коттедж. — Куда мы едем? — Ко мне, — резко ответил он. В животе ожили бабочки. К нему? Для чего? — Уокер… Я не знала, что сказать. Часть меня была совершенно возмущена, а другая часть, которая имела от него явную зависимость, хотела, чтобы я заткнулась и поступила, как мне вздумается. Когда он подъехал к дому, возмущение взяло верх. — Зачем мы здесь? — В дом, — отрезал он и выскочил из машины. Я переплела пальцы рук, лежащие на коленях, пока он обходил капот, чтобы открыть мне дверцу. — Зачем? Он уставился на меня с губительной похотью. Это не должно было так радовать меня. Дрожащими от волнения пальцами я отстегнула ремень безопасности, и Уокер придержал меня за талию, чтобы помочь выйти, хотя я в этом не нуждалась. От его близости пульс участился, а тело загудело. Рядом с ним все всегда ощущалось острее. Все чувства, все реакции. Будь он проклят. Он отпустил мою талию, только чтобы взять меня за руку в крепкую хватку, отчего грудь пронзила острая волна желания, и устремился к дому. Уокер редко брал меня за руку. Это было так чертовски приятно, что мне почти хотелось плакать. В голове зазвенели тревожные звоночки. Дело уже было не только в сексе. Он причинил мне боль, установив дистанцию. Я должна была прекратить все это. Но как только дверь за нами закрылась, Уокер наклонился через меня, чтобы ее запереть, а затем взялся за лацканы моего пальто и спустил его вниз. Моя сумочка упала на пол. Меня так потряс его порыв, но когда я открыла рот, чтобы что-то сказать, стояла уже без пальто. Затем я издала тихий удивленный писк, когда Уокер поднял меня на руки, как невесту. Я обвила руками его за шею, чтобы удержаться, пока он шел по коридору. Мы оказались в спальне, оформленной в нейтральных цветах, но обставленной с такой же умеренной мужественностью, как и остальная часть его дома. Изголовье кровати, представлявшее собой современный взгляд на старомодный дизайн, было выполнено из прочного черного металла. При виде постели я крепче сомкнула руки на его шее. — Уокер, нам нужно поговорить. В ответ он швырнул меня на кровать, и я едва успела прийти в себя, как он нагнулся и начал стаскивать с меня ботинки. — Стой! Уокер бросил ботинки через плечо и выпрямился. Его эрекция заметно выпирала через ширинку джинсов. Грудь вздымалась и опадала при неглубоких вдохах, румянец заливал щеки. Ярко-голубые глаза излучали голод и желание, вызывая во мне трепет. Как же сильно я его хотела. Я всегда хотела его. Но меня воротило от резкой смены его отношения ко мне всякий раз, когда он решал, что закончил то, что происходило между нами. — Я не могу этого сделать, если ты снова будешь игнорировать меня еще месяц, прежде чем решишь, что тебе нужно переспать. На его челюсти дернулся мускул. — Я тебя не игнорировал. — Для меня это выглядело именно так. Уокер плотно стиснул губы и посмотрел на меня сверху вниз.