— Заметила! — удовлетворенно хмыкнул Лохматый. Ленка стояла как пригвожденная у белой стены парикмахерской, а Валька преспокойно ее расстреливал… в нос, в щеку, в губы! Ей хотелось зареветь от боли и обиды, но она почему-то продолжала неподвижно стоять, непроизвольно хватаясь за места, куда попадали горошины. А всем от этого было смешно, что она, как заводной человечек, которого дергали за ниточки, делала самые неожиданные и резкие движения. Дверь парикмахерской снова хлопнула, и на пороге появилась тетя Клава. Ее лицо было полно гнева. Она увидела своего сына, своего Толика, и хотела ему высказать то, что у нее накипело в душе: такой-сякой, хулиган, сбежал в кино, не попал в Москву, — но слова не успели сорваться с ее губ, потому что очередная порция горошин, предназначенная для Ленки, больно уколола тетю Клаву в руку. — Ты что хулиганишь? — набросилась она на Вальку. — Ах ты, шпана бессовестная! — Тетя Клава, я не в вас, — оправдывался Валька, увертываясь от тети Клавы. — Я в нее! — Он показал на Ленку: — Она змея. Нашипела! — Ничего не понимаю, — все еще раздраженно сказала тетя Клава. — Что у вас происходит? — Она гадина, а ты делаешь ей прически! — закричал Рыжий и хотел садануть Ленку. — Ты что?! — Тетя Клава была в ужасе. — Толик!.. — Она схватила сына за руку. — Не мешай нам! — Рыжий вырвался из рук матери. — Мы же просто играем! — улыбаясь, объяснил Валька. — Тетя Клава! Валька и Лохматый схватили Ленку и потащили ее куда-то в сторону. Ленка упиралась. Она боялась уходить от тети Клавы. — Подымите ее! — приказала Железная Кнопка. — И несите как принцессу! Она же у нас красавица! — Шмакова засмеялась. — Рот до ушей, хоть завязочки пришей! — Крикнула Попову: — А ты чего застыл? Попов бросился на помощь Лохматому и Вальке, и они пытались втроем поднять Ленку. Та отчаянно сопротивлялась, и колечки волос метались и прыгали у нее на голове. — Димка-а-а! — сорвалась Ленка. Она закричала таким же истошным голосом, как на игрушечной фабрике, когда испугалась их звериных масок. Но на этот раз на ее отчаянный и печальный зов Димка не откликнулся. — А ну оставьте ее! — решительно вмешалась тетя Клава, расталкивая ребят. — Что за дурацкие игры! Вы ей прическу испортите! И вдруг Васильев бросился на помощь тете Клаве — откуда сила взялась! — раскидал в разные стороны Лохматого, Рыжего, Вальку и Попова и с криком: «Девчонок не бить!» — вырвал Ленку из рук ребят. Ленка оттолкнула Шмакову, которая стояла у нее на дороге, и побежала… Пересекла площадь и скрылась за углом. Все остальное произошло в одно мгновение. Лохматый сбил с ног Васильева. Миронова бросилась вдогонку за Ленкой, а остальные с криком и свистом унеслись за нею. — Толик! — закричала тетя Клава. — Вернись!.. Толик!.. Но Толик, конечно, не вернулся, увлекаемый злым ветром погони. Тетя Клава печально покачала головой: — Вот несчастье, не попали в Москву. Поди попробуй пойми их. Кто прав, кто виноват?.. — Она посмотрела на Васильева. — Ты не знаешь, за что они так на нее? — Не знаю, — мрачно ответил Васильев, отряхиваясь после падения. — Я так и думала… Вы все всегда ничего не знаете. — Тетя Клава скрылась в парикмахерской. И тут вновь появился Димка… и увидел Васильева. — А где остальные? — спросил он, едва отдышавшись. — Остальные?.. Известно где. Бессольцеву погнали. — Погнали?.. Эх, черт, не успел я, — сказал Димка. — А то у меня был к ним один разговор… — Про Бессольцеву? — спросил Васильев. — Про нее, — небрежно и самоуверенно ответил Димка. — Я бы им все карты перепутал. — А что хотел сказать? — заинтересовался Васильев. — Пока секрет. — Димка победно ухмыльнулся. — Значит, ты ей поможешь? — обрадовался Васильев. — Конечно помогу, — кивнул Димка. — Неужели она предатель? — Васильев в сильном волнении посмотрел на Димку. — А ты не веришь? — осторожно спросил Димка. — Факты — вещь упрямая, — ответил Васильев. — Но я все равно почему-то не верю. — Она тебе нравится? — вдруг спросил Димка. Васильев смутился — круглые большие глаза за толстыми стеклами очков отвернулись в сторону. — Молчишь? — продолжал Димка. — Значит, нравится. — Миронова чокнулась: раз виноват, то расплата. Лохматый рубит, как гильотина. — И чего они на нее так взъелись? — осторожно спросил Димка. — Не на нее, а на предателя. Они никому бы этого не простили. — Васильев криво усмехнулся: — Даже тебе! — Ну, я-то их не боюсь, — ответил Димка и вдруг почему-то добавил: — Послушай, Васильев, а может, ей лучше уехать? — Уехать? — Васильеву это предложение явно не понравилось. — Совсем?! — Ну ты даешь… — сказал Димка. — Человек погибает, а тебе, видишь ли, расставаться с нею неохота. — Он замолчал, задумался. — Я бы ей обязательно об этом сказал. Но мне неудобно… Слушай, Васильев, сделай это ты! Надо же ее выручить. — Вот дура! — сказал Васильев. — Ну зачем она это сделала? — Он посмотрел на Сомова: — Ну зачем?! В это время издалека, откуда-то сверху, из чистого, прозрачного высокого неба, какое бывает только в сухой погожий осенний день, донесся крик: — Чу-че-ло! — Пре-да-тель!.. Димка и Васильев переглянулись. — Мы здесь сидим, беседуем… А ее, может, там колотят! — вдруг крикнул Димка и бросился бежать. Васильев сорвался за ним следом. Глава десятая — Ты представляешь, — сказала Ленка, — они гнали меня по городу. На виду у всех. Бежать мне было трудно… Тебя никогда не гоняли, как зайца?.. Николай Николаевич промолчал, хотя его тоже гоняли, и он знал, как это трудно. Во время войны он бежал из плена. Его отправили на полевые работы куда-то под Гамбург, и он снова бежал. Утром в лесу его обнаружили дети, он заснул от слабости или, может быть, просто потерял сознание от голода. Он проснулся от неясного шороха и тихого разговора по-немецки. Открыл глаза и увидел детей — они были вооружены палками. Он попытался улыбнуться им, встал и, не оглядываясь, пошел по лесной тропинке. А они загалдели, ринулись следом, забегая вперед и толкаясь позади него. Тогда он побежал, а они засвистели и заулюлюкали, победно размахивая палками. И так они гнали его, пока он не упал. — Вот ты и не знаешь, что это такое, когда тебя гоняют, как зайца. А получается, раз побежал — значит виноват. Теперь я ученая — надо отбиваться, если даже их много и тебя бьют. Но бежать нельзя. Тогда я этого не понимала и побежала. А они меня гнали: «Чу-че-ло-о-о!» Прохожие смотрели на меня: каждому охота поглазеть на чучело. Тогда я переходила на шаг, ну чтобы получилось, что вроде бы не я убегала и вроде бы не мне кричали. Один раз они меня нагнали, и Валька схватил меня за руку. Но я вырвалась и вбежала в нашу улицу. А вся эта стая — за мной!