— Ты даешь! — искренне возмутился Костя. — Со мной на конкурс? Это же смешно. — А что смешного? — слабо и неуверенно защищалась Лиза. — Ничего. Наоборот, мне интересно. Ну, как я живу, ты замечал, между прочим?.. А-а, не замечал! Работа-дом, дом-работа. А тут конкурс! — Ну вот что, не морочь мне голову. Понятно? Лиза кивнула. — Приехать на конкурс с мамашей! — Костя еще раз посмотрел на себя в зеркало и еще раз поправил прическу, не глядя на Лизу. — Курам на смех! На меня же пальцем будут показывать. У меня и так зажим, комплексуха, а тут еще ты! — Мне тоже хочется повеселиться, — упрямо повторила Лиза. — А ты знаешь, какая движущая сила в современной жизни? — продолжал наступать Костя. — Не знаю. — Не знаешь? — торжествовал Костя. — А вот если бы знала, вела бы себя по-другому. — Так ты мне объясни, — робко попросила Лиза, — может, я пойму… Какая такая движущая сила? — Престижность! — ответил Костя. — Если я буду в форме, у меня все пойдет по-другому. В силу вступает психология. Понимаешь?.. Я должен победить всех еще до конкурса… Появлюсь весь в стиле, уверенный в себе. — Костя с небрежным видом прошелся мимо матери, живо представляя себе, как он будет это делать. — Еще не пел, а уже победил. Или я вползаю в старье. Сразу готов, спекся. Могу и не ходить на конкурс. — Неужели так много зависит… от этой престижности? — Конечно. Престижность в наше время — королева успеха. — Костя оживился. — Вот послушай… Мне один валторнист рассказывал, как он был на конкурсе… После второго тура попал на четвертое место. Что делать? Как вырваться? На раздумье один день. И он одолжил у знакомых прикольную тачку… Подкатывает к залу в тот момент, когда все выходят на улицу. Открывает двери: садитесь, развезу всех по-братски. В рядах противника паника. А он выходит, играет лучше всех — и первое место у него в кармане. Нет, мать, престижность — это сила! Лиза подняла глаза на своего Костика, который как картинка рисовался перед нею, все же улыбнулась и сказала: — Ну веселись. Все нормально. Ты прав, я буду работать. — А ты не вешай носа, — ответил на ходу Костя. — Мы еще с тобой погуляем. Костя выскочил на лестничную площадку. Тут же хлопнула соседняя дверь, и рядом с ним появилась Зойка — глаза подмазаны, в ушах сережки. Вызвали лифт. Зойка не отрываясь смотрела на Костю. Тот не замечал ее напрочь. — А Степаныч лепит пельмени, — сказала Зойка, чтобы привлечь внимание Кости. — Представляешь? — Пельмени? — рассеянно переспросил Костя. — А зачем? — Сегодня к нам приедет мамаша с хахалем. — Зойка недовольно фыркнула. — Так он, дурачок, их пельменями решил удивить. — Ну и что? — А то, — ответила Зойка. — Измены прощать нельзя. — Ух ты, какая строгая, прямо прокурор. — Костя вдруг схватил Зойку за нос и захохотал. Зойка вырвалась, ей больно и обидно, но она стерпела. Лифт остановился на их этаже. Из него вышла женщина-почтальон, а они протиснулись мимо нее. В последний момент она поймала Костю за рукав: «Зотиков? Ты-то мне и нужен. Здесь повесточка». — Матери отдайте, — заторопился Костя. — Она дома. Но женщина не сдавалась: — Тут требуется твоя подпись. Зойка сострила: — Может, тебя вызывают в суд для развода? Может, ты состоял в тайном браке? Хохотнула своей шутке, с любопытством заглянула в повестку и сразу сникла. Помрачнела. Насупилась. Испугалась. Костю вызывали в суд. Она сразу усекла из-за чего. Подумала: «Ну началось». А Костя, расписываясь, пританцовывал, не читая повестку. Женщина разорвала повестку пополам: одну половинку с его росписью взяла себе, другую отдала Косте. — Что ж тебя в суд вызывают? Натворил что? — В суд? — только теперь Костя прочитал повестку: «К. Зотикову явиться в суд второго участка…» Женщина ушла вниз. — Из-за старика, — догадалась Зойка. — Помолчи, и без тебя тошно, — грубо ответил Костя. — А хочешь, я вместо тебя схожу? — предложила Зойка. — Скажу судье, что ты уехал или что у тебя концерты. — Да начхать ему на мои концерты, — закричал Костя, мгновенно впадая в истерику. — Черт побери! Снова заниматься этим дерьмом — встречаться с этими рожами. Будь они прокляты! Скоты, жить не дают. — Он стоял рядом с Зойкой мрачнее тучи. — Костя, у меня предложение, — начала Зойка. — Да катись ты со своими предложениями знаешь куда?.. Он неслышно открыл дверь, вошел в комнату. Лиза сидела к нему спиной, ее машинка строчила как пулемет. «Тра-та-та!» — закричал Костя, изображая солдата, стреляющего из автомата. Лиза вскрикнула, оглянулась, увидела Костю — улыбнулась: — Ты вернулся? Что-нибудь случилось? — Ничего не случилось. Просто я передумал. — Он еще не знал, как ему взвалить свою ношу на нее, но должна же она ему помочь! — Подумал: может, нам правда сходить вместе в кино?.. — Вот хорошо, — обрадовалась Лиза. — Приглашаю тебя… даже не в кино, а в кафе… Помнишь, как в детстве. «А сегодня, Костик, у нас будет совместное веселое воскресенье». — И ты будешь целый день со своей мамой, — кривлялся Костя, подражая Лизе. Зло добавил: — А потом тебе звонил какой-нибудь очередной мужик, и ты убегала. — Неправда, Костик, — Лиза рассмеялась. — Я не всегда убегала. — Она сбросила халат и достала из шкафа платье. — Воскресенья были для меня святые дни. И вообще, заруби себе на носу: я живу только для тебя. Костя незаметно вытащил из кармана повестку, перечитал ее. — Если хочешь знать, — продолжала Лиза, — из-за тебя я не вышла замуж. Помнишь: приехала я на дачу, ты тогда был в старшей группе, между прочим, был веселенький, ладный мальчик. Красавчик. И уже пел смешные песенки про цыплят, про поросенка. Наивный, хороший был мальчик. Первый романтик в группе. Ночью потихоньку выходил во двор, чтобы «поймать» в темном небе движущийся спутник. Ну так вот… спросила я тебя: «Можно выйти замуж?» Между прочим, сильно волновалась. А ты ответил: «Не хочу замуж». Я очень расстроилась, мужик был хороший, с высшим, то ли инженер, то ли врач… Забыла. Но тебя я послушала и замуж не пошла. — Она повернулась к Косте спиной. — Застегни молнию. Жалко, мое розовое в чистке. Оно меня молодит. — Не волнуйся, — подыграл ей Костя. — Тебя и так все принимают за мою сестру. — Ну ты скажешь. — Спроси у Зойки, она подтвердит. Лиза засияла, настроение у нее было замечательное. — Баба Аня вчера спрашивала, — продолжала она, мечась по комнате, бросаясь то в один угол, то в другой в поисках сумки. — Ты моей сумки не видел?.. Баба Аня спрашивала, почему ты на концерте был такой резкий? — А зачем ты ее притащила? Она же древняя. Ничего не просекает. Повела бы в оперетту. — При чем тут оперетта? Ты же ее внук, между прочим. Она только из-за тебя и приехала. — Лиза нашла сумку, бросилась к зеркалу, стала раскручивать бигуди. — Можно подумать, ты бабу Аню не знаешь. Ей интересно про тебя. А ты вчера хорошо пел. Особенно здорово у тебя вышла твоя песенка. Ну, там про этот мир, в котором никому нельзя уступать. И обаяние у тебя есть. — Добавила с наивной гордостью: — Это у тебя по наследству… от меня. Ты действуй, действуй обаянием! Костя ничего не слышал, теребил повестку в кармане, хотелось побыстрее подсунуть ее Лизе. Наконец решительно перебил: — Мать! — Что? — испугалась Лиза. — Не то ляпнула? — Да нет… Я хотел тебе сказать… — Костя опять испугался. — Нет, я хотел спросить… Ты думаешь, я добьюсь успеха? — А ты сомневаешься? Вот дурачок. — Каждый раз, когда он впадал в панику, когда терял уверенность в собственных силах или им овладевала апатия, Лиза мгновенно это чувствовала и бросалась на помощь. Делала она это ловко и естественно. — Ты станешь знаменитостью. Это я тебе точно говорю. Хорошо бы побыстрее, чтобы я не превратилась в старуху. По телику будешь петь на всю страну. — Подкрасила губы, скосив глаза на Костю, подумала, какой он нервный. — Ты не заболел? — Попробовала его лоб рукой, с нежностью погладила жесткие прямые волосы. — Нормально, — ответил Костя. — У меня тоже был слух и голос, — продолжала Лиза. — В наше время в песне главное было задушевность. — Она негромко запела, стараясь произвести впечатление на сына, «Серебряные свадьбы…». — От такой задушевности можно удавиться, — мрачно заметил Костя. Лиза осеклась. Он умел ее осадить. — Тогда другое было время, — пыталась она спастись. — Между прочим, я в Москве в Колонном выступала. Знаю, знаю! Ты слышал про это сто раз! А ты послушай сто первый — учись жить у родительницы! — Лиза звонко рассмеялась. Она прыгала и скакала, продолжая собираться. — Тогда обстоятельства были выше меня. Я тогда толкаться не умела. Локти были слабые. Теперь голос пропал, зато локти окрепли. Кого хочешь могу с ног сбить. — Она заглянула под тахту, вытащила оттуда туфли, обулась, сидя на полу. — Да, туфельки дают дуба. Это тоже проблема — где достать и на какие шиши? Так что, Костик, не волнуйся — ты идешь по проторенной дорожке. По проторенной всегда легче. — А я и не волнуюсь, — соврал Костя, совершенно не владея собой. Он то вставал, то садился, то зачем-то выглядывал в окно. — Нет, ты психуешь. Кого ты пытаешься обмануть — меня?.. Я все вижу. Я тебе говорила, что прорываться лучше всего через самодеятельность? И оказалась права. Вроде как народный талант. У нас это уважают. — Лиза последний раз покружилась перед зеркалом. — Вот, я и готова. Пошли? — Взяла сумку, заглянула в нее и помрачнела. — Ни копейки… Надо же. Лиза недолго размышляла, выскочила на лестничную площадку, позвонила Степанычу. До Кости долетал ее звонкий голос. «Степаныч», — кричала она, не дожидаясь, когда ей откроют. Потом он услышал, как щелкнула дверь и раздался хриплый голос Степаныча: «Привет, Лизавета. Заходи, что остановилась на пороге?» Костя знал, Степанычу главное заманить Лизавету. Она ему ответила: «Мы с Костей уходим… Одолжи десятку». «Счас, — голос у Степаныча услужливый. — Вот… А хочешь больше? Не стесняйся». Костя услышал, как хлопнула дверь у Степаныча, резко повернулся спиной к входящей матери и уронил повестку на пол. Лиза тут же заметила ее и подхватила.