Айседора снова задержалась с ответом и, вместо того чтобы подтвердить или опровергнуть мое предположение, задала свой вопрос: – Почему вы им интересуетесь? – Мы работаем над одним делом, – начал объяснять Боря. – В процессе сбора сведений узнали, что на улице Миркина в двухкомнатной квартире прописан Владимир Николаевич Панин, владелец небольшой транспортной компании. – Владимир, – пробормотала гостья, – мда! Чучело от первого брака. Хорошо, что Николай Михайлович и Ника умерли до того, как все случилось. Они очень любили Володю. А тот… Понимаю, раз детективы заинтересовались моим племянником, значит, он совершил очередную гадость. Расскажу вам, что знаю. Придется вернуться во времена давно ушедших лет. Я младше Ники, мы родные сестры, но характеры у нас совершенно разные. Веронику всегда тянуло к знаменитым и богатым. Она считала, что деньги не пахнут. Мама постоянно сердилась на Нику, ставила ей меня в пример, говорила: – Не хочешь учиться, с двойки на тройку перебиваешься, посмотри на Айседору, у нее одни пятерки в дневнике. Я никогда не вела себя подло, мечтала подружиться с Вероникой, пыталась к ней подлизаться, но она отвергала все мои попытки, шипела: «Мамашкина любимица». Она не желала видеть, что мне достается больше оплеух и ругани, чем ей. Мама мечтала стать балериной, но ее жизнь сложилась иначе. Когда на свет появилась старшая дочь, мать поняла: из Вероники не получится звезда Большого театра, она коренастая, с короткими ногами и полным отсутствием слуха. Я же была другой, и мне предстояло осуществить мечту матери. Догадайтесь, в честь кого она назвала младшую дочь? – В честь Айседоры Дункан, американской балерины-босоножки, – ответил я, – жены поэта Сергея Есенина. Она была знаменита в десятых-двадцатых годах прошлого века. Ее имя навсегда вписано в историю мирового балета. – Совершенно верно, – кивнула посетительница, – но отнюдь не все так хорошо осведомлены. Каждый раз, когда требовалось заполнить анкету, а ранее в них был пункт «Национальность», я постоянно слышала вопрос: – Не ошиблись? Вы русская? Не еврейка? Несколько раз антисемитизм кадровиков подпортил мне жизнь. Помню, как один начальник первого отдела заявил: – Таким именем девочку из приличной семьи не назовут! Не объяснять же солдафону, что моя мать вознамерилась сделать меня Айседорой Дункан за номером два. Но потерпела неудачу, меня не приняли в балетное училище. Мамаша рассвирепела, почти перестала меня кормить, потому что я толстая свинья, наняла репетитора по танцам. Но на следующий год я вновь не попала туда, где готовят балерин. Приемная комиссия сочла меня слишком худой. «Девочка не выдержит физической нагрузки». На меня посыпались упреки, тумаки. Чтобы вернуть любовь мамы, я постаралась учиться на отлично. Но она вспоминала о моих успехах лишь тогда, когда ругала Нику. Как правило, дети, которые подвергаются психологическому насилию, сплачиваются и держатся вместе. У нас получилось наоборот. В четырнадцать лет Ника сбежала из дома. Где она жила? Не знаю. Мать не переживала о ней, наоборот, говорила: – Дура с воза, кобыле легче. Через несколько лет к нам приехал мужчина, в моем понимании дедушка. Они с матерью заперлись у нее в спальне, не хотели, чтобы я слышала их разговор, но я без стеснения приложила ухо к замочной скважине. «Старичок» попросил у Ольги Сергеевны официальное согласие на брак с Никой. Она была беременна, а ей еще не исполнилось восемнадцати. Мать засмеялась: – Тюрьмы испугался? Плати, и я подпишу бумагу. Сумма, которую назвала родительница, меня ошеломила, но старик не стал спорить. – Я предполагал такое развитие беседы, деньги в машине, сейчас принесу. Я поняла, что он вот-вот выйдет из комнаты, и опрометью кинулась прочь, хотела спрятаться на кухне, я там на ночь ставила раскладушку. Но настолько была поражена поведением матери, что выскочила на лестницу. Стою, дрожу! «Дедушка» вышел, увидел меня, улыбнулся, потом вынул из кармана визитку и протянул ее мне: – Звони, если тебе понадобится помощь. Мы теперь родня. Айседора замолчала. Глава четырнадцатая – Вы обращались к Панину? – прервал я долгую паузу. – Да, – подтвердила Айседора, – мать выгнала меня из дома в тот день, когда я получила аттестат. Идти мне было некуда, и я позвонила Николаю Михайловичу. Тот почему-то обрадовался: – Приезжай! Вероника встретила меня настороженно, я смутилась, хотела уйти. Николай Михайлович поймал меня на пороге и сказал жене: – Вы родные сестры. Да, мамаша вам досталась такая, что не позавидуешь. Но никто из вас в этом не виноват. Попробуйте наладить отношения. Айси негде жить, она временно у нас останется. Гостья улыбнулась. – Он так меня называл: «Айси». Панин устроил меня в институт. Я ему за это вечно благодарна. Прожила я у Паниных около года и за это время поняла, что их сын… ну… э… очень сексуальный мальчик. Он постоянно пытался меня в коридоре ущипнуть, влезть в ванную, если я моюсь, а дверь на защелку не закрыла. Владимир был не по годам высокий, крепкий, занимался спортом, на вид ему можно было дать лет девятнадцать. Он этим и пользовался. Несколько раз возникали скандалы, приходили родители беременных девушек. Володя врал им, что учится в университете, обещал жениться. А когда девица «радовала» его сообщением: «Ты скоро станешь отцом», парень исчезал. Николай Михайлович умело затаптывал скандалы. Объяснял: «Мальчику тринадцать, девушке двадцать. Хотите идти в суд? На здоровье, но вы напрасно надеетесь, что моего сына осудят. Секс был с согласия вашей дочери, ее признают совратительницей малолетних». После этого он давал телефон врача, оплачивал аборт, и все. И так раза три, может, четыре. После очередного появления разгневанного отца «невесты» Николай Михайлович предупредил сына: – Ты рискуешь угодить за решетку. Подумай о матери, каково ей тогда придется! Владимир нагло ответил: – Я взрослый, делаю что хочу. Не нуждаюсь в твоих нотациях. – Я пытался дать тебе совет, – возразил отец. – Оставь его при себе, – грубо отреагировал подросток. К сожалению, Ника была на стороне Владимира. Муж порой просил ее: – Никуша, не балуй Вову, ему не идет на пользу прощение всех его «подвигов». Парню требуется твердая рука. Услышав это, жена вспыхивала факелом. – Предлагаешь мне следовать примеру моей матери? Хочешь выгнать сына на улицу? Николай Михайлович тушевался, бормотал: – Нет, конечно. Пойми, у Володи нет стоп-сигнала. Он привык получать все, что пожелает. Когда-нибудь такое поведение приведет к беде. У Вероники сразу начиналась истерика: – Мой мальчик! Мой любимый! Отец его ненавидит! Николай пытался успокоить жену, но та только сильнее бесновалась. Айседора вздохнула. – На беду, Николай Михайлович оказался прав. Однажды в дом пришла милиция. Выяснилось, что Владимир изнасиловал и избил девочку. Та попала в больницу. Бедняжка сначала не называла имя того, кто над ней надругался, но потом сообщила, что это Владимир, ее одноклассник. Он стал приставать к девочке, та сначала кокетничала с ним, наверное, думала, что это обычный флирт, понятия не имела, какой Панин опытный и наглый любовник. Когда же сообразила, к чему все идет, то отказала ему. Он, не терпящий отказа ни в каких ситуациях, капризный, злой, эгоистичный, избил несчастную, надругался над ней, а потом бросил. Дело происходило на даче родителей, которую парень использовал для своих забав. Девочку совершенно случайно обнаружила соседка. Владимир, уходя, забыл погасить свет в комнате. Женщина решила, что у Паниных кто-то в доме есть, и решила зайти к обеспеченным людям, «стрельнуть» у них пару рублей. Девочка была еле жива, но ее успели довезти до больницы. Николай Михайлович спокойно ответил милиционерам: – Наш сын не мог совершить преступление. Он еще совсем ребенок. Мне жалко его одноклассницу, но кто-то воспользовался нашей дачей. Ключ всегда висит над крыльцом. Вероятно, девочка связалась со взрослым мужчиной, побоялась сказать родителям правду и поэтому оклеветала того, чье имя пришло ей в голову первым. Когда Володя вернется домой, мы вместе с ним приедем в отделение, и вы убедитесь, что он ни при чем. Оперативники ушли, но потом оказалось, что они сидели в своей машине во дворе. Едва Володя вошел в квартиру, как раздался звонок в дверь. Время было за полночь. Николай Михайлович посмотрел в глазок и сказал: – Двенадцать ночи давно пробило. Утром приходите. – Да нам только поговорить, – прозвучало в ответ. – После девяти утра, – повторил глава семьи и уточнил: – У вас есть ордер? – Надо просто вопросы Владимиру задать, – объяснили оперативники. – Завтра, – отрезал Николай Михайлович, потом велел всем ложиться спать. Но, когда опера явились на следующий день, ни отца, ни сына дома не было. Вероника открыла дверь и спокойно объяснила: – Вы вчера нам изрядно потрепали нервы, мужу стало плохо с сердцем, он уехал к врачу. Дома я и дочь. Владимир ушел. Сотрудники отделения решили не сдаваться и через день прикатили уже с ордером. Но Володю они так и не увидели. Николай Михайлович объяснил, что сын пропал. Где он, родители понятия не имеют. На этом история не завершилась. Вскоре в дом ворвался отец девочки, фамилию его я запомнила – Шоколадкин, имя его выпало из памяти. Он устроил погром, разбил зеркало в прихожей, сломал шкаф, орал что-то. Правда, сначала он вел себя прилично, сказал, что хочет поговорить с Володей и Николаем Михайловичем. Но когда Вероника сказала, что их нет дома, посетитель словно лишился разума. В таких случаях надо вызывать милицию, но по понятным причинам Ника этого сделать не могла. Она сумела успокоить Шоколадкина, тот в конце концов согласился выпить чаю, сел в кухне за стол, зарыдал и выложил всю правду про дочь. Девчонка была экзотическим фруктом. Она убегала из дома на несколько дней, а к тринадцати годам у нее в анамнезе уже был аборт. Кража денег и ценных вещей у родителей, ненависть к младшему брату-отличнику, убийство любимой кошки матери… Вот далеко не полный перечень «подвигов» школьницы. То, что она согласилась поехать с Володей на дачу и легла с ним в постель, было обычным поведением пакостницы. Вероника молча выслушала исповедь Шоколадкина и спросила: – Почему же вы, зная о привычках своей дочери, озвучили в милиции совсем другую версию, обвинили моего сына в изнасиловании? Шоколадкин непечатно выругался: – Жена..! Потом снова разоткровенничался. И что выяснилось? Он работает на нефтяной платформе вахтовым методом. Очень прилично получает, но дома почти не бывает. Три-четыре месяца он в море, потом ненадолго в Москве. Супруга ему правды о дочке не говорила, лгала с честным видом: – Все хорошо, с учебой есть проблемы, но в этом педагоги виноваты, плохо объясняют. Глава семьи в подробности не вдавался. Его жена не работает, детей воспитывает, вот пусть и занимается их проблемами. Позиция у него такая: я зарабатываю вам на сытную жизнь, а вы не лезьте ко мне больше ни с чем. Мать девчонки всегда «замазывала» все ее грехи. Да, Володя избил партнершу, но они практиковали садистские игры. Мальчишка просто переборщил с жестокостью. И он не сбегал, уехал в Москву к приятелям. Девчонка осталась зализывать раны. Она и не в таких передрягах бывала. Но на этот раз в ситуацию вмешалась баба из деревни, активная, крикливая. Она добилась приезда «Скорой». Врачи стали расспрашивать пострадавшую, а та принялась, как всегда, залихватски врать, что ее изнасиловали. На самом деле в койку красавица нырнула по доброй воле. Но, на общую беду, заваруха случилась тогда, когда Шоколадкин находился в Москве. Ясное дело, что он кинулся в клинику и тоже услышал от дочери сказку про изнасилование. Сию легенду она изложила милиционерам, их вызвали сотрудники клиники.