Как правило, неслуху хватает одного урока, чтобы обрести разумный страх. Да, он еще начудит и напьется до состояния нестояния, и нахамит кому-нибудь, и двоек нахватает. Но с крыши на крышу уже прыгать не решится. Покопайтесь в своей памяти. Вы всегда слушали бабушку, которая умоляла внучку: – Не езди на последней электричке, тебя могут изнасиловать. Ой, да ладно, вечно бабке ужасы мерещатся! Что, такого с вами не случалось? Говорили маме: «После уроков пойду в библиотеку, доклад надо подготовить». И честно шли в читальный зал, а не бежали на свидание с мальчиком, о котором вам твердила мать: – Не общайся с Колей, он из плохой семьи, курит, пьет! Ой, да ладно, мама его совсем не знает, Николай хороший. И вдруг выяснилось, что «хороший» Коля другую девочку до смерти избил. Есть дети, которые, попав в передрягу, выбрались из нее невредимыми и поняли: хочешь жить долго – меняй свое поведение. И есть дети, которым море по колено, гора по пояс. Вот они с возрастом становятся неуправляемыми, творят что хотят, на них не действуют ни слезы, ни мольбы родителей. К сожалению, Веронике достался именно такой сын. Володя с раннего детства демонстрировал асоциальное поведение, проявлял жестокость, наслаждался чужими страданиями, творил такие безобразия, что волосы встают дыбом. Запись бесчинств сына начал вести Николай Михайлович, его родной отец. Гениальный хирург, он, как обычный родитель, сначала надеялся, что мальчик просто очень рано вошел в подростковый возраст. Володя с малых лет состоял на учете в милиции, на него жаловались соседи, учителя, матери одноклассников. Вероника увещевала сына, действовала то лаской, то ремнем, но никакого положительного эффекта не достигла. Тут надо сделать небольшое отступление и рассказать, чем занимались тайком Николай Михайлович Панин и его лучший аспирант, а потом кандидат, доктор наук и его правая рука, Петр Ильич Алексеев. В Советской стране о сексуальной жизни не говорили вообще. До лета тысяча девятьсот девяносто третьего в Уголовном кодексе нашей страны существовала статья о мужеложстве. Гей-парад на Тверской? Да о таком коммунисты даже и подумать не могли! А то, что в мужском теле может жить женщина, а в женском мужчина, мало кто знал. Но во все времена появляются дети, которым не уютно самим с собой. Некоторые мальчики вместо машинок и пистолетов предпочитают шить наряды куклам. Правда, из такого паренька может вырасти великий модельер Ив Сен Лоран[7], но это редкость. Есть девочки, которых привлекают сугубо мужские профессии, и влечение они испытывают к своим подругам. Все эти молодые люди рано или поздно понимают: им по ошибке досталось чужое тело. И что делать? Взрослая жизнь «перевертышей» часто складывалась трагически. Они пытались вести себя, как все, заводили семьи, потом разводились, мучились от одиночества и невозможности открыть кому-либо правду о себе. Часто совершали самоубийства. Но порой кое-кто окольными тропами приходил в больницу к Николаю Михайловичу и молча отдавал ему визитную карточку. Панин, так же без слов, писал на бумаге адрес и вручал листок посетителю. В назначенный день и час человек приезжал в Подмосковье в ничем не примечательную избу, и там происходил откровенный разговор. Панин объяснял, что он может сделать из мужчины женщину, а из дамы парня. Сообщал, что операций придется сделать несколько, и что детей ни у одного «переделанного» не будет. Возможны серьезные осложнения со здоровьем, психологические проблемы. Полноценным представителем сильного или слабого пола врач пациента не сделает. Но внешне все будет хорошо. Если человек, несмотря на все предупреждения, настаивал на операции, ему объясняли: – Надо купить полный пакет. А именно: медицинские услуги и новый паспорт. Остальное по желанию за отдельные деньги. Поскольку внешнее сходство с тем, кто лег под скальпель, у пациента сохранится, то в паспорте указывали старые фамилию и отчество, оставляли дату и год рождения, меняли только имя. Например, Иванов Иван Иванович становился Ивановой Татьяной Ивановной. Перед тем как отправиться в подпольную клинику, пациент менял квартиру, уезжал подальше от старого района. А ушлые помощники Николая Михайловича потом помогали с пропиской. Как жили потом люди, сменившие пол? Этого никто не знал. Какие лекарства прописывали им после операции? Где их доставали? Ни на один из, так сказать, технических вопросов ответа нет. Никаких документов в сейфе не было. Там лежала только книга, в которой рассказывалось о тайных операциях, проводившихся в клинике. Основал медцентр Виктор Сергеевич Орлов, руководитель одной ОПГ. В свое время он пережил личную трагедию. У Виктора был внебрачный сын Никита, который в пятнадцать лет стал одеваться, как девушка, заводил знакомства с парнями, а в двадцать лет предпринял попытку самоубийства. Виктор в детстве жил в одном доме с Николаем Паниным. Мальчики выросли, сохранили дружбу. И то, что Орлов в советские годы оформился на работу кочегаром, а на самом деле стал сутенером, который поставлял проституток разным высокопоставленным людям, потом торговал мебелью, а Николай начал карьеру врача, никак не повлияло на их отношения. Когда Никиту откачали, он зарыдал: – Лучше умереть, чем жить так, как я. Мать юноши, любовница Виктора, к тому времени уже умерла, других детей у них не было. Сына Орлов любил без памяти, но признавать не хотел, он руководил ОПГ, опасался, что Никита может пострадать, тот жил под фамилией матери. Панин, который находился в палате около Никиты, сказал парню: – В Латвии в начале семидесятых гениальный хирург Виктор Калнберз провел операцию по смене пола. Я очень заинтересовался этой темой. Если дашь мне время, возможно, я смогу тебе помочь. Для подготовки понадобилось два года. За это время Орлов создал клинику, которая занималась лечением бесплодия. Нашел прекрасных специалистов. И только самый узкий круг доверенных лиц знал, что в операционной на минус первом этаже делают операции по смене пола. Николай Панин справился с задачей, помогали ему любимый ученик Петр Алексеев и еще несколько сотрудников. Никита стал женщиной, потом он улетел в Лондон учиться. Виктора Сергеевича вскоре не стало. Клиника по завещанию отошла Николаю Михайловичу, после его смерти стала собственностью Петра Ильича, который продолжил дело учителя. Панин переводил деньги Никите, Алексеев поступал точно так же, пока не узнал, что внебрачный сын Орлова погиб в автоаварии. И оба мужчины финансово поддерживали Варфоломеева, которого опекал Виктор Сергеевич. Вас может удивить, что руководитель ОПГ помогал сироте Геннадию. Но нет человека, который абсолютно зол и абсолютно добр. В каждом из нас всякого разного намешано. В дневнике доктора было много страниц, посвященных Владимиру Панину. Петр Ильич получил от Николая Михайловича все: Панин сделал его прекрасным врачом, дал возможность зарабатывать большие деньги. Николай все знал о своем сыне, понимал, что Вероника с ним не справится. А еще он предчувствовал свою смерть, боялся, что беременная жена останется одна. Петр Ильич не мог отказать благодетелю, он женился на его вдове и усыновил Владимира. После кончины Вероники Петр удочерил Лиду. И он, и Амалия полюбили девочку, она приносила им только радость. Владимир же стал несчастьем семьи. Книга содержала сведения и об Анастасии Шоколадкиной. Настя и Володя стали жить вместе с раннего возраста. Они совпадали по менталитету, и оба доставили много отрицательных эмоций своим родителям. Но до того, как Георгий Шоколадкин обратился в милицию, ни семья девочки, ни родители парня понятия не имели, что их дети состоят в связи. Шоколадкин постоянно боялся, что Настя влипнет в очередную историю, и сильно занервничал, когда дочь опять не явилась ночевать, заметался по квартире, и тут сын Егор сообщил, что случайно слышал разговор сестры с кем-то и понял: она собирается на дачу. Анастасия пару раз громко повторила адрес, мальчик его запомнил, а еще он сказал отцу, что его бесшабашная сестра спросила у собеседника: – Вольдемарчик, если я заблужусь, надо спросить дом Панина, твоего папашки? Узнав об этом, Георгий Петрович здорово испугался. Он ходил на родительские собрания в школе и слышал от учителей и других родителей о Владимире Панине, который был притчей во языцех. Как развивались события дальше, мы с Борисом уже знали. История с Настей просто доконала Петра Ильича, который тогда уже похоронил Веронику и стал отцом Лидии. Глава двадцать восьмая Алексеев делал записи до самой смерти. Почему он вел дневник? На этот вопрос мог ответить только он сам. Но у меня создалось впечатление, что ему было не с кем поделиться своими чувствами. Поэтому все эмоции Петр выливал на страницы дневника, думая, что его исповедь никогда не попадет на глаза постороннему человеку. И Амалия Генриховна, и Лидочка никогда ничего не узнают об его мыслях. «Перед тем как умереть, я сожгу дневник, – написал Алексеев на одной странице, – он исчезнет вместе со мной». О, человеческая наивность! Уж доктору Алексееву-то следовало знать, что жизнь может прерваться в любую секунду. Вышел зимой из дома, строил планы, куда поедешь в отпуск летом, а на голову тебе шлепнулась сосулька. Все! Конец. Почему хирург считал, что застрахован от такого происшествия? Он умер от инсульта и не успел сжечь записи! И теперь мы с Борей знаем, что брак Петра с Вероникой никогда не базировался на страстной любви. Мы прочитали просьбу, с которой Николай Михайлович, беспокоясь о своей беременной вторым ребенком жене, обратился к Петру: – Если я вдруг умру, женись на Веронике, признай младенца своим. Если это сделаешь, я завещаю тебе медцентр. И есть еще несколько условий! Переводи деньги Никите. Кроме того, тебе придется следить за моим сыном. У Володи большие проблемы по части половой жизни и сдерживания гнева. Иногда мне кажется, что лучше бы ему было за решеткой, там он не убьет какую-нибудь бабу. Но чувство жалости к родному ребенку затмевает страх осуждения со стороны знакомых и коллег. Если Володьку осудят за убийство, нашей семье от этого клейма никогда не отмыться. Вероника беременна. И никто из нас, ни я, ни она, не виноваты в том, что Владимир такой. Генетическая лотерея подбросила нам этот выигрыш. Жена в минуты отчаянья, узнав об очередном «подвиге» сыночка, рыдает: – Я родила чучело. Но, по моему мнению, это сравнение неверно. Чучело внешне уродливо. Но бед своим создателям оно не приносит, наоборот, верно служит, пугает только ворон. И не причиняет птицам физического вреда. А Володя кто? Насильник, негодяй, сексуально озабоченное чудовище. Мне не все его «геройства» известны. Сколько девушек он покалечил, я понятия не имею. Подонку везет, к нам, его родителям, обратилось лишь несколько человек, весьма разумных. Они сообщали одинаковые истории. Их дочь, племянница, воспитанница – выбирай любое родство, – связалась с непотребной компанией. Водка, беспорядочный секс. Владимир стал ее постоянным любовником и избил партнершу до полусмерти. Семья не хочет, чтобы правда о девчонке вылилась наружу, в милицию никто не пойдет. Но нужны деньги на лечение и компенсацию морального ущерба. Если я им не отсчитаю некую сумму, родня наплюет на огласку и обратится в правоохранительные органы. Да, девочка сама виновата, но она жертва Владимира. Аморальные качества пострадавшей никак не оправдывают парня. Вот условия, при которых ты станешь владельцем клиники, продолжишь делать операции по смене пола, не станешь нищим. Первое. Ты женишься на Нике, записываешь нашего ребенка на себя. Второе. Поддерживаешь финансово Никиту. Третье. Следишь за Владимиром. Петр согласился, Николай Михайлович умер вскоре после той беседы. И что случилось с Владимиром дальше? Некоторое время отчим пытался справиться с юношей, но тот, потеряв отца, почувствовал полную безнаказанность и пустился во все тяжкие. «Чучело от первого брака» – такое прозвище Петр дал парню. Он не был его родным сыном, ненавидел мать и ни в грош не ставил Петра Ильича. Вероника рыдала каждый день. Потом в дом пришел отец Насти, и Алексееву стало понятно, что пасынок нашел подходящую отвязную девчонку, но в очередной раз не смог справиться со своим гневом. Петр знал, что дело может окончиться плохо, и обратился к приятелю, который занимался улаживанием разных дел. И вскоре Анастасию привезли в клинику, где тайно делали операции по смене пола. Там было все необходимое для реанимации. И врачи были лучше, чем в простой подмосковной больнице, и диагностическая аппаратура современная. Специалисты установили, что пострадавшую плохо обследовали, не заметили у нее большую внутричерепную гематому. Были приняты экстренные меры, но, несмотря на старания медиков, Настя умерла. А Георгий Петрович повел себя как опытный шантажист, он потребовал от Алексеева нереальную сумму, заявил: – Или ты платишь, или я всю историю на свет вытаскиваю. Мало тогда тебе и жене не покажется. Владимир на много лет сядет. Решай, что тебе дороже: деньги или собственное спокойствие. Алексеев расстался со значительной суммой, Настю тайком похоронили в лесу. Как Шоколадкин объяснил приятелям-соседям исчезновение дочери, доктор не знал и знать не хотел. Он провел очередной бесполезный разговор с пасынком, понял, что чучело от первого брака не изменится, и стал думать: что же делать? Смерть Насти удалось скрыть, но навряд ли родители следующей жертвы окажутся такими жадными и сговорчивыми, как Шоколадкин. Петр Ильич пребывал в растерянности, которая постепенно превращалась в отчаяние, о чем он откровенно написал в дневнике. А потом произошло событие, которое вынудило его принять жесткое решение. Тогда Петр уже женился на Амалии, которую любил на самом деле. Амалия Генриховна постаралась стать хорошей матерью Владимиру и крохотной Лидочке. Но если девочка отвечала ей любовью, гулила, протягивала к ней ручонки, радовалась при виде мамы, то Володя вел себя иначе. Амалия понимала, что наладить отношения с парнем – трудная задача, и пыталась ее решить. Она никогда не выходила из себя, не ругала парня, просто объясняла: – Володя, на мой взгляд, лучше не уходить из дома после полуночи. Это опасное время. – Засунь свой взгляд себе в задницу, – орал подросток, – ты мне не мать! Я не слушаю шлюх! Жена Петра молча уходила. Через некоторое время подросток понял, что мачеха не устроит скандал, у него нет шанса вступить с ней в перепалку, довести общение до драки. А ему, похоже, очень хотелось получить повод для избиения Амалии. И в конце концов он сообразил, как вывести ее из равновесия, в ответ на просьбу сделать уроки чучело от первого брака заорало: – Еще раз на меня гавкнешь, я отравлю тебя и Петьку, придушу Лидку и скажу ментам, что видел, как ты убила девочку! Оцените выдержку Амалии. Она, как обычно, просто молча вышла из комнаты. Понятно, что она рассказала мужу о разговоре. И Петр Ильич понял: все, пора принимать меры. Через неделю Владимиру в ужин подлили мощное снотворное. Когда он заснул, отчим сделал ему укол, приехала машина, за рулем сидел врач, который помогал Петру Ильичу проводить операции по смене пола. Подростка вынесли и увезли в клинику. Петр потом написал в дневнике, что вначале он хотел запереть парня в подполе своего деревенского дома, приготовил все, оборудовал камеру. Прикрепил к стене кандалы, поставил ведро, которое должно было служить туалетом. А потом сообразил, что пленника придется кормить, убирать за ним. Но не это главное. Не стоило надеяться на то, что «чучело» исправится, проведя в оковах длительное время. Владимир сначала будет буянить, потом сменит тактику, прикинется испуганным, начнет просить прощения, изобразит раскаяние. Держать вечно мерзавца в подвале не получится, его придется выпустить. Негодяй вернется домой, прикинется ангелом и выполнит свое обещание: убьет отчима, мачеху и Лидочку. Идею с подвалом Петр отверг. Он решил лишить Владимира возможности вести половую жизнь, полагал, что операция и самая современная в те годы гормонотерапия снимут агрессию. И выполнил задуманное. Владимир провел в клинике время, необходимое для реабилитации, потом отчим отправил его в бывшую союзную республику, которая уже стала суверенным государством. Там жил ученик Петра, опытный врач. Но ему не рассказали правды, сообщили, что парень заболел, чтобы он не впал в депрессию, ему сказали о другом недуге, провели оперативное вмешательство, химиотерапию, теперь ему надо принимать лекарства, которые Петр будет присылать. Поскольку после лечения Владимир изменится внешне, растолстеет, потеряет растительность на лице, а возможно и на теле, вероятно, приобретет некие женские черты, его могут дразнить в школе, задавать вопросы. По этой причине парня отсылают в страну, где его никто не знает. Глава двадцать девятая Петр сам сопроводил пасынка к месту ссылки. Владимир сильно изменился, он стал апатичным, послушным, даже покорным. Получал каждый день разные лекарства, без возражений принимал их, не протестовал против полета в другую страну. Алексеев вернулся в столицу, выдохнул, и они с Амалией стали жить счастливо и воспитывать Лидочку. Девочке о старшем брате ничего не говорили, а она, естественно, не помнила его. Теперь Петр в своем дневнике рассказывал, как растет Лидочка, которую он искренне любил, как он проводит тайные операции, как меняется в лучшую сторону материальное состояние семьи… Иногда на страницах мелькали однотипные записи. «Отправил лекарства. Состояние нормальное, припадков агрессии нет. К женщинам он равнодушен. Работает санитаром». Через какое-то время слово «санитар» сменилось на «медбрат», а затем на «фельдшер»[8]. Владимир получил профильное образование, приятель Петра, чье имя он в дневнике зашифровал под буквой «N», устроил его на работу в больницу, где служил сам. Со временем операции по перемене пола в России разрешили, и теперь они стали, вот уж ужас, модными. Страну, в которой долго существовала статья о мужеложстве, бросило в другую крайность, появился интернет, мир узнал о звездах, членах их семей, которые стали трансгендерами. Петру Ильичу уже не надо было бояться, но он все равно проводил операции тайно. Не каждый больной хотел, чтобы о его проблеме узнали окружающие. Алексеев стал богатым человеком, Лидочка и Амалия Генриховна имели все, что хотели. А потом появилась Пандора и открыла свой ящик. Как-то раз, когда Петр Ильич вышел из подъезда, чтобы сесть в джип и ехать на работу, к нему подошел незнакомый мужчина неопределенного возраста. Лицо его закрывали густая черная борода и усы, над глазами кустились брови. – Доброе утро, доктор, – произнес он высоким тенором. Алексеев не ожидал никакого подвоха, поэтому спокойно ответил: – Здравствуйте. – У меня есть вопрос к вам… – начал незнакомец. – Извините, – остановил его владелец клиники, – я не даю консультаций на улице. Приезжайте в медцентр, там и побеседуем. Но незнакомец не внял его просьбе. – У меня проблема с работой, помогите устроиться. – Вы врач? – уточнил Алексеев. – Фельдшер, – ответил бородач. – К сожалению, я не располагаю сведениями о вакансиях для среднего медперсонала, – мирно объяснил Петр, – приезжайте в мою клинику, поговорите с Владиславом Семеновичем, это завотделом персонала… – Папа, ты меня не узнаешь? – вдруг спросил мужик. – Я Володя. Петр отшатнулся. – Все в порядке, – заверило чучело от первого брака, – я тебе благодарен за операцию. Иначе бы сейчас не стоял тут. Меня могли посадить пожизненно, или кто-то бы убил Вовку дурака. Все к тому шло. – Как ты оказался в Москве? – пробормотал Петр. И услышал, в общем-то, обычную историю. В маленьком городке, где жил Владимир, ранее мирно сосуществовали люди разных национальностей. Но год назад появился новый мэр, который стал притеснять русских, убирать их с разных постов. N вынуждали уйти с должности главврача, требовали, чтобы он передал бразды правления местному доктору. N пытался убедить мэра, что у его ставленника нет должного медицинского образования, он вовсе не врач, а фельдшер, имеет право назначать лечение только на уровне первой медицинской помощи, говорил: – Хорошо, я покину свой пост, но лишь тогда, когда вы найдете достойную кандидатуру. Мэр вроде согласился, а потом N попал под машину, водителя, который убил главврача больницы, не нашли. Руководить клиникой стал ставленник городского главы. Через месяц Владимиру предложили написать заявление об уходе. – Я знал, что мой друг погиб, – воскликнул Петр, – но подоплека его смерти открылась только сейчас! Думал, что у тебя все хорошо. – Было так, – согласился пасынок, – но все изменилось. В городе стали жечь дома русских, я понял, что надо смываться, и успел уехать до того, как началась резня, мне удалось даже квартиру продать, правда, за гроши. Мне очень надо работу найти! Папа, поверь, я стал другим. К женщинам меня вообще не тянет, я веду себя тихо, агрессия пропала. – Конечно, я помогу тебе, – пообещал Петр Ильич и сдержал слово. Отчим подарил пасынку старую двухкомнатную квартиру, стал искать ему службу и потерпел неудачу. На фельдшера Владимир обучался в другом государстве, правда, его диплом об образовании в России вроде признавался, но никто такого специалиста брать не хотел. В конце концов Петру Ильичу удалось устроить Владимира в психоневрологический интернат. Зарплата маленькая, служба тяжелая, но Панин и этому радовался. Потом он сдал двушку, а сам перебрался в съемную однушку. Отдавал за нее часть арендной платы и жил на зарплату, к которой добавлял то, что осталось от сдачи квартиры. Петр Ильич регулярно давал ему деньги. Володя не лез в семью Алексеевых, не навязывался с дружбой, вел себя тихо, на работе его хвалили. Одна из записей в дневнике выглядела так: «Слава богу, пока нет проблем. Володя вроде на самом деле изменился в лучшую сторону. Много читает, мечтает стать врачом, хочет поступать в мединститут. И он может туда попасть как работающий фельдшер. А я не понятно почему чувствую перед ним свою вину. Ругаю себя за то, что поступил с парнем жестоко. Успокаиваюсь, когда понимаю, что он мог бы натворить лет в двадцать, когда сексуальное развитие достигает пика. Вчера во сне я видел Николая Михайловича, тот укоризненно качал головой, говорил: – Петя, разве этого я хотел для своего сына? Спасибо за Лиду, но что ты сотворил с Вовой?