Однако это являлось лишь первой задачей, после которой следовало выполнять следующий, куда более амбициозный приказ, предполагавший «соединение с частями 16-й А в районе Туманово». Этот приказ, по сути своей, предполагал деблокирующий удар в направлении вяземского «котла». Туманово – это станция к северо-востоку от Вязьмы на железной дороге, идущей на Гжатск и Можайск. Нацеливание бригады именно на ж.д. станцию, вероятно, связано с планами использования в операции бронепоездов. Командующий 4-й армией Гюнтер фон Клюге общается с мотоциклистами Удар на Туманово пусть даже свежей танковой бригады при поддержке бронепоезда являлся сомнительным предприятием, но обстановку на периметре окружения он все же мог изменить. Наверняка немцам пришлось бы разворачивать часть сил на восток, что ослабило бы оборону внутреннего периметра вяземского «котла» и давало больше шансов на прорыв. В других обстоятельствах бросок 18-й тбр мог стать спасительным для многих жизней. Реальность 8 октября перечеркивала эти планы прорывом на шоссе крупных сил «Дас Райха». Выше уже показывалась на конкретном примере склонность товарища Маландина приуменьшать силы противника, и в случае с постановкой задач 18-й тбр это также имело место. «Мелкие группы» в действительности являлись главными силами полка СС «Дойчланд» вышедшими на шоссе у соседней с Волосово деревни Сверчково. Несмотря на неполный состав, направленный к Гжатску отряд 18-й тбр можно назвать довольно сильным: батальон средних танков, батальон легких танков и мотострелковый батальон. Батальон легких танков отправляется своим маршрутом по Можайскому шоссе и подминается под себя генералом Щербаковым, он действовал отдельно от бригады до 12 октября. Щербаков предполагал задействовать его вдоль «тракта» (т. е. Можайского шоссе) вместе со сборным батальоном из окруженцев, но «подминание» прибывшего резерва имело свою оборотную сторону – оторванный от бригады батальон не имел горючего и до 10 октября бездействовал. Тем временем уже в 9.00 9 октября средние танки и мотострелки 18-й тбр вышли на подступы к Гжатску, но принять участие в боях за город они уже не смогли – с юга подошел полк «Дер Фюрер» и атаковал отряд 18-й тбр. Советская контратака приводит к танковым боям между Т-34 и штурмовыми орудиями немцев. По немецкой заявке один Т-34 удается вывести из строя несколькими попаданиями в башню. Однако в итоге боя эсэсовцам приходится отойти и закрепиться. Обстановка оказывается настолько кризисной, что уже в темноте полк СС «Дойчланд» получает приказ атаковать во фланг советские части перед фронтом «Дер Фюрера». В темноте, без разведки от атаки неизвестного противника эсэсовцы все же отказываются. Брошенную танкистами 18-й тбр перчатку командир «Дас Райха» Хауссер поднимает: на 10 октября дивизии ставятся наступательные задачи. Вообще надо сказать, что для Хауссера переход в СС стал тормозом карьеры, и для командира соединения его квалификация была в некоторой степени избыточной. Хауссер отдает приказ на наступление с охватом обоих флангов выставленного 18-го тбр заслона на шоссе с задействованием всей артиллерии и штурмовых орудий. Более того, в дальний обход направляется разведбат «Дас Райха» с целью перехватить отход советских войск по шоссе. Приказ завершается словами «Все подразделения обязаны предпринять усилия, чтобы полностью уничтожить противника». Начало наступления назначается на 8.00 10 октября. В ЖБД 18-й тбр события 10 октября описываются словами: «Под сильным арт. и мин. огнем пр-ка бригада, понеся потери в живой силе и мат. части, вынуждена была отойти вдоль трассы». Отход, однако, можно оценить как тактический – на рубеж реки Чечера, буквально на несколько километров. В качестве заслона от обхода с фланга поставили 365-й полк (точнее, то, что от него осталось), приказом подчиненный командиру танковой бригады. Потери 18-й тбр за день составили 8 танков подбитыми и сожженными. Согласно записи в ЖБД ХХХХ танкового корпуса это обошлось дивизии Хауссера в 500 человек общих потерь. В целом можно оценить действия 18-й тбр 10 октября как достаточно успешные, были выиграны минимум сутки на организацию обороны на Можайском рубеже. На следующий день «Дас Райх» усиливается так называемой «группой Хауншильда» в составе изъятого из 10-й тд 7-го танкового полка, усиленного мотоциклетным батальоном и дивизионом артиллерии. Главные силы 10-й тд оставались на периметре вяземского «котла». В наступлении сразу же используется I батальон 7-го тп в составе 70 танков. Пехота одного батальона «Дер Фюрера» используется в атаке в качестве танкового десанта. Общая тактика принимается прежняя – охват открытых флангов противника. В ходе прорыва в глубину советской обороны состоялся танковый бой между батальоном 7-м тп 10-й тд и батальоном танков 18-й тбр. Немцы претендовали на 10 подбитых советских танков, 18-я тбр заявляла о 20 подбитых немецких танках и потере 8 своих. Немецким танкам удается прорваться в Холопово, деревню на подступах к шоссе, и образовать там «ежа» – опорный пункт с круговой обороной. Еще одна ударная группа вышла к шоссе с юга, заняв деревню Ивники. В середине дня на командный пункт «Дас Райха» прибыл командир корпуса генерал кавалерии Штумме. Действительно, в этот момент решалось, как быстро удастся прорваться дальше на восток, к Можайску. При содействии танков, в ходе упорного боя, длившегося с 11.00 утра до 20.00, немцам удается окружить 18-ю тбр. В бою 11 октября бригада потеряла около 200 человек убитыми и ранеными. Погибли командир танкового полка подполковник А.Г. Курепин, командир батальона средних танков капитан Г.С. Коган. В ночь на 12 октября бригада мелкими группами выходит из окружения на восток в район Старьково, Кундасово, продолжая седлать шоссе. В строю оставались 5 Т-34, 1 ВТ и 1 Т-26. 18-я тбр входит в состав группы полковника А.М. Томашевского (командир учебной бригады). 11 октября в состав группы Щербакова подошел бронепоезд «За Сталина!». Согласно отчету 365-го полка бронепоезд действовал в районе Батюшково вместе с небольшой группой личного состава полка, включая командира. Бой с бронепоездом довольно подробно описан в истории «Дас Райха», по немецким данным, «За Сталина!» расстреливается штурмовым орудием, к которому вскоре присоединяются орудия артполка, стрелявшие почти в упор. Локомотив достаточно быстро вышел из строя, но бронепоезд продолжал «вести сильный огонь». Тем не менее к 12.00 11 октября бронепоезд окончательно выведен из строя, и экипаж его покинул. На снимках, сделанных после боя, хорошо видна разрушенная взрывом одна из бронеплощадок, ее обломки с танковыми башнями лежат под откосом ж.д. насыпи. Вероятно, сдетонировал боекомплект. В том же бою ранение получает командир 365-го полка майор В.Л. Кузьменко, а действовавший с бронепоездом отряд отходит к основным силам полка. Танк Pz.38(t) поздних серий. Машины этого типа волею судеб оказались весьма широко представлены в составе наступающей на Можайскую линию обороны группировки Если действовавшая под Гжатском немецкая группировка усиливается 11 октября «группой Хауншильда», то с востока к полю сражения во второй половине дня подходит советская 19-я танковая бригада полковника С.А. Калиховича. Бригада получила от командующего Можайской группой генерал-лейтенанта Калинина задачу наступать на Гжатск совместно с группой Щербакова. Командование наобещало Калиховичу золотые горы в лице 3500 хорошо вооруженных бойцов группы Щербакова, которых предстояло вести на Гжатск. Этих 3500 бойцов на месте не обнаружилось (такова могла быть численность группы Щербакова до разгрома учебной бригады и потерь 365-го полка в боях за Гжатск). Обнаруженный вместо обещанного мощного отряда сборный батальон из окруженцев вскоре ушел на восток. В 15.00 11 октября 19-я тбр атаковала противника. Фактически имел место встречный бой между усиленным артиллерией полком СС «Дойчланд» и советскими танками. Если бои с 18-й тбр происходили на оси трассы Вязьма – Москва, то 19-я тбр действовала севернее, на Можайском шоссе. За 11 октября «Дойчланд» претендовал на 14 уничтоженных советских танков, в том числе 6 силами приданной артиллерии. В отчете 19-й тбр в качестве потерь этого дня признаются 4 подбитых Т-34 (все были эвакуированы), 2 сожженных Т-34 и 2 сожженных Т-40. Уже вечером в подчинение «Дойчланда» перешел II батальон 7-го танкового полка 10-й тд, в бою ввиду наступления темноты уже не участвовавший. В свою очередь командир 19-й тбр в 19.00, когда еще гремел бой, получает приказ от генерал-лейтенанта Калинина… отложить наступление на 8.00 утра следующего дня. Ночью к 19-й тбр подошли тылы, появилась возможность пополниться горючим и боеприпасами. Однако уже утром танкистов ждал сюрприз: на рассвете в 6.30 началось наступление немцев. С.А. Калихович решает разбить свои танки на две группы, одну в составе 7 Т-34 бросил для атаки противника в лоб, а вторую (10 Т-34) направил в обход. К сожалению, обходящая группа встретила бывшего командира 45-й кд генерал-майора Н.М. Дрейера, не знавшего замысел командира бригады и отдавшего приказание наступать в лоб. Результатом стала потеря 8 Т-34 сожженными. Общие потери 19-й тбр за день 12 октября по уточненным позднее данным составили сразу 17 Т-34 (из них 10 оставлены на поле боя и 7 эвакуированы) и 12 Т-40 (из них 7 удалось эвакуировать)[31]. Немецкие части на направлении действий бригады («Дойчланд» и II батальон 7-го тп) претендовали на 41 подбитый советский танк ценой потери 4 своих[32]. После неудачи контрудара 19-я тбр выходит из боя. Тем временем 18-я тбр снова подвергается атакам усиленного танками «Дер Фюрера». На этот раз атаку танков предваряет удар пикирующих бомбардировщиков. ВЖБД 18-й тбр указывается, что противник прорвал передний край и «отбросил неустойчивые пехотные части полковника Томашевского». Снова вспыхивает танковый бой, в котором советские танкисты претендовали на уничтожение 4 танков противника ценой потери 4 собственных (тип не уточняется). В отчете 1с 10-й тд заявка на подбитые советские танки выглядела внушительно: «До 13.10 группа Хауншильда уничтожила 54 танка противника, в том числе 11 34-тонных [т. е. Т-34. – А.И.]». Для немецких танков, которыми оснащалась 10-я тд, советские легкие танки действительно являлись легкой жертвой. Раз за разом повторявшиеся удары на окружение привели к тому, что подразделения 18-й тбр оказались обойдены и даже отрезаны от Можайского рубежа, они находились далеко впереди укреплений, в районе Хващевки и Кундасово. Причем прорыв танков 7-го тп в район Хващевки и Александровки привел к избиению тылов бригады с потерей 33 ЗИС-5 и 15 ГАЗ-АА. В ЖБД бригады ситуация на 13 октября описывается без обиняков: «Противник обходом нашего левого фланга вышел в наш тыл, расстреливая части бригады с тыла»[33]. Бригада 13 октября выходила из боя по шоссе в район Артемки. В то время как под Гжатском гремели танковые бои, на позиции 36-го УР (Можайского укрепрайона) выдвигалась 32-я сд полковника В.И. Полосухина. Дивизия относилась к соединениям довоенного формирования, еще сохранившем к осени 1941 г. штатную организацию с двумя артполками. Укомплектованность соединения можно оценить как отличную. На 12 октября дивизия насчитывала 14 678 человек личного состава, вооруженных 8593 обычными и 2128 автоматическими (СВТ) винтовками, 166 станковыми и 444 ручными пулеметами, 872 ППД. Дивизия Полосухина даже располагала 11 Т-26 и 1 плавающим танком. Проблемой, однако, являлось прибытие всей этой без преувеличения внушительной массы людей и вооружения в эшелонах по частям, под ударами авиации. Грузовик Опель «Блиц» на размытой дождями дороге По состоянию на 12 октября в состав 5-й армии входили: 32-я стрелковая дивизия, 151-я мотострелковая бригада, 230-й запасной учебный стрелковый полк (1819 человек), два батальона курсантов и слушателей Военно-политического училища (1489 человек), 36-й мотоциклетный полк, 305-й пульбат (УРовская часть, 49 ручных и 68 станковых пулеметов), 18, 19 и 20-я танковые бригады и артиллерийские части. Достаточно традиционно для битвы за Москву в качестве противотанковых средств задействовались зенитки: 121-й и 367-й полки ПТО 5-й армии насчитывали по 8 37-мм и 8 85-мм пушек. Ввиду задержки с прибытием по железной дороге 322-го стрелкового полка 32-й сд задачи на оборону В.И. Полосухин ставил 17-м и 113-му стрелковым полкам, 230-му запасному полку, батальону курсантов и артиллерии. В итоге 17-й полк дивизии с батальоном курсантов и батальоном запасного полка получил фронт около 10 км. Командовал полком 40-летний М.В. Решетников, обладавший лишь опытом Гражданской войны. Далее на север 113-й полк занял оборону на фронте около 25 км, но фактически занимался фронт около 12 км от Логиново до Авдотьино. Участок же от Авдотьино до Болычево (на стыке с соседом, 16-й армией) прикрывался лишь разведдозорами. 151-ю мотострелковую бригаду, как сколь-нибудь подвижное соединение (с поправкой на дорожные условия), Д.Д. Лелюшенко поставил в оборону Вереи, на левом фланге 5-й армии, на стыке с другим соседом. Сюда же, под Верею, направили 7 танков Т-34 из состава 20-й тбр с танковым десантом (рота мотострелков). 12 октября под Верею также направляется мотострелковый батальон 20-й тбр. Решения, с одной стороны, объяснимые, с другой – приводившие к растаскиванию не самого сильного резерва и ухудшению условий использования танков. Танки 20-й тбр изначально обрекали на действия с «чужой», не получившей соответствующей подготовки пехотой. Причем относительно характера использования 20-й тбр имелось прямое и недвусмысленное указание командующего фронтом Г.К. Жукова, который еще 12 октября приказал «20-ю танковую бригаду выдвинуть в район перекрестка дороги на Михайловское с автострадой для укрепления направления автострады»[34]. Тем же приказом Г.К. Жуков предписывал восстановить 18-ю тбр и задействовать «для укрепления переднего края УР. Часть танков закопать в землю и использовать как ПТО». Обход заслона 18-й тбр на Минской автостраде позволил немцам развить успех дальше на восток. Первоначальной задачей продвигавшегося на восток севернее автострады отряда «Дас Райха» являлась разведка. Поскольку автотранспорт эсэсовцев застряли на бездонных дорогах, передвижение осуществлялось танковым десантом на боевых машинах II батальона танкового полка 10-й тд. Они двигались не по оси автострады, а несколько севернее, ближе к железной дороге. Подробности действий этой группы, сыгравшей важную роль на Можайском направлении, известны благодаря сохранившемуся «отчету о действиях» танкистов 10-й тд. Ранним утром 13 октября немецкие танки с пехотой вышли в район Колоцкое, Акинынино и далее двинулись по оси железной дороги к укреплениям Можайского рубежа, занятых бойцами-дальневосточниками. Первые выстрелы прозвучали только у станции Головино в непосредственной близости к узлам обороны УР-а. Эсэсовцы спешились. В бинокль немцы видели продолжавшиеся работы по обустройству обороны. Танки начали осторожно продвигаться к советским позициям. Когда двигавшийся впереди танк оказался всего в 50 метрах от переправы через речушку Колоча, мост взлетел на воздух. Это сразу исключило прорыв танков в глубину обороны, поскольку помимо речки путь преграждал противотанковый ров. Однако это не мешало танкам вести огонь по ДОТам с близлежащей высоты, поддерживая атаку эсэсовцев пешим порядком. В этом бою участвовали танки Pz.IV с 75-мм орудиями, которым оказалось вполне по силам поражать ДОТы (во фронтальную амбразуру). В конечном итоге это позволило пехотинцам «Дойчланда» продвинуться вперед и обеспечить подрыв участка противотанкового рва. После забрасывания подорванного рва фашинами из деревьев он стал пригоден для преодоления его танками. К тому моменту к полю боя подошел батальон пехоты «Дойчланда». Командир полка Биттрих запрашивает командование о продолжении атаки (первоначально, напомню, предполагалась только разведка) и получает санкцию на развитие успеха танкового десанта. Бои за укрепления разгорелись с новой силой. В 16.12 13 октября «Дойчланд» докладывает в дивизию: «Мы прорвались через передовые позиции и достигли района деревни в трех километрах северо-восточнее Ельни». Парадокс, но в 16.00 группа танков 10-й тд оказывается отозвана, эсэсовцы лишаются танковой поддержки в самый решительный момент. Биттриху остается в бессильной злобе назвать отвод танков «невменяемым приказом». Вскоре эсэсовцы получили зримое подтверждение этого: попытка возобновить атаки в 17.30, уже в сгустившихся сумерках, остановлена упорным сопротивлением советской обороны в 400 метрах от Ельни[35]. Первоначально план действий предусматривал прорыв полка СС «Дер Фюрер» дивизии Хауссера вдоль автомагистрали на Ельню. Столь прямолинейный вариант объяснялся тем, что авиаразведка донесла: «укрепления на шоссе никем не заняты». Однако при подходе к линии обороны 13 октября немцев ждало разочарование: «в реальности оказалось, что враг располагает здесь большим количеством ПТО, зениток, пулеметов, реактивных минометов и артиллерии». Как указывалось в отчете отдела Ic (разведка и контрразведка) 10-й тд, оборона включала «встроенные огнеметы [имеются в виду, очевидно, ФОГи. – А.И.], колючую проволоку, естественный ров с водой, танковые ловушки, полевые позиции, линия надолбов, глубокий противотанковый ров, бетонные ДОТы, а дорога во многих местах разрушена»[36]. Все это заставило искать решение в прорыве в стороне от шоссе и действия «Дойчланда» здесь оказались весьма кстати для ХХХХ корпуса в целом. При этом нельзя не отметить, что разведка велась ХХХХ АК на широком фронте. Разведбат 10-й тд двигался от Гжатска на север с задачей «нащупать слабое место в поясе укреплений». Под Булычево он столкнулся с обороной уже «севшего на колышки» 1075-го полка дивизии И.В. Панфилова «с тяжелым вооружением, артиллерией и зенитками». Подразделения второго эсэсовского полка («Дер Фюрер») подошли к позициям УРа вечером 13 октября. Частично эсэсовцы передвигались танковым десантом на танках 10-й тд. Отказавшись от атаки занятых и упорно обороняемых позиций на шоссе, немцы перенесли усилия севернее. Ночной атакой «Дер Фюрер» вклинивается в советскую оборону между Рогачево и Ельней, преодолев ее почти на всю глубину, но на очень узком фронте. Разрушенный взрывом боекомплекта танк Т-34.Группа армий «Центр», октябрь 1941 г. До определенного момента немецкие командующие танки Т-34 «не замечали» Следует отметить, что информация о вклинении противника в оборону 32-й сд появляется в утренней оперсводке дивизии от 8.00 14 октября. Однако информация о потере Рогачево в сводку штаба 5-й армии от 7.00 еще не попала. На бумаге в состав 5-й армии прибывала 133-я сд, снятая с правого крыла Западного фронта. Однако перехват немцами железнодорожной магистрали на Клин и общий кризис в районе Калинина лишил Можайское направление этого резерва. Прибывающую дивизию решили поставить на открытый участок на стыке с 16-й армией К.К. Рокоссовского, и три батальона (из разных полков) сосредотачивались именно на этом участке. Учитывая активное прощупывание немцами обороны Можайского рубежа на широком фронте, данное решение нельзя назвать неразумным, но одновременно эти батальоны исключались из разгоравшейся битвы на шоссе. С утра 14 октября состоялся решительный штурм позиций 36-го У Ра с целью развития достигнутых «Дас Райхом» вклинений. Следует отметить, что немцам удалось подтянуть на этот участок зенитки и артиллерию усиления, что позволило вести атаку советских позиций по всем правилам. Командовал артиллерией ХХХХ АК в тот момент не кто иной как полковник Гельмут Вейдлинг, ставший комендантом Берлина в 1945 г. Задачей наступления в этот день стало высвобождение шоссе для продвижения вперед 10-й тд. «Дас Райх», объединив усилия двух полков, развивал успех предыдущего дня, атаковав позиции в районе Ельни с фланга и тыла, а также продвигаясь на восток. Эсэсовцы вышли на шоссе с севера и захватили село Утицы, обеспечивая прорыв от атак с востока. Именно здесь, на шоссе, на командном пункте полка «Дер Фюрер» получил ранение командир дивизии СС «Дас Райх» обергруппенфюрер П. Хауссер. Согласно описанию в истории соединения Хауссер получил ранение в голову, приведшее к потере правого глаза, от осколка снаряда, выпущенного советским танком. Скорее всего, удачный выстрел сделала одна из боевых машин 18-й тбр, причем необязательно Т-34, действительно находившихся в районе шоссе под Ельней. На первый взгляд крайне странно и труднообъяснимой выглядит пассивность Д.Д. Лелюшенко в использовании резервов. Поддержку пехоте 17-го си в бою 14 октября оказывали только немногочисленные танки 18-й тбр, в этот день все остававшиеся в строю машины бригады выходят из строя. Более того, в вечерней сводке за 14 октября о деятельности и местоположении 18-й тбр написано «неизвестно», потом зачеркнуто и подписано «лес 1,5 км вое. Артемки». Т. е. лишь в последний момент перед отправкой сводки выяснилось, где она, а само участие бригады в бою за УР не являлось частью плана действий командарма. 20-я тбр лишь вела разведку в направлении на Тропарево (к югу от Минского шоссе) и в бою 14 октября не участвовала. Более того, днем 14 октября в подчинении Д.Д. Лелюшенко имелась еще одна танковая бригада – 22-я тбр, прибывшая 12 октября. Ее лишь частично задействовали под Боровском, а главные силы 22-й тбр занимались боевой учебой и приводили себя в порядок. 85-мм зенитная пушка обр. 1939 г. на прямой наводке. Октябрь 1941 г. Это орудие в противотанковом варианте стало одним из символов обороны Москвы Картина становится яснее, если обратиться к вечерней оперативной сводке 32-й сд за 14 октября. В ней сказано буквально следующее: «В течение ночи с 13 на 14.10 и днем 14.10 части дивизии на участке Головино, Рогачево, Ельня вели бой с пехотой противника силою до батальона, усиленной минометами и легкими орудиями, пытавшейся удержать Рогачев»[37]. Налицо просто поразительная недооценка противника (хотя чаще его переоценивали). Через УР прорывается два полка мотопехоты противника, поддержанные бронетехникой (как минимум поддержку штурмовых орудий эсэсовцы имели на всем протяжении боя за укрепления в районе Рогачева и Ельни). Может возникнуть закономерный вопрос: как, по мнению штаба 32-й сд, всего один батальон противника смог преодолеть линию долговременных укреплений? Ответ на этот вопрос тоже есть в сводке, в ней утверждалось, что 2-я и 3-я стрелковые роты 17-го сп, взвод ПТА и рота пульбата «самовольно оставили позиции». Хотя в действительности они оказываются выбиты с УРовского узла обороны после упорного боя. Вообще картина становится яснее, если обратить внимание на обозначенное в сводке расположение штаба 32-й сд – «лес 1 км воет. Кукарино». Деревня Кукарино находится прямо под Можайском, штаб В.И. Полосухина фактически располагается на окраине Можайска. При широком фронте соединения это объяснимо, но привело к поистине роковой недооценке противника по донесениям с передовой. Хотя в тот момент самое место для командира 32-й сд находилось по другую сторону фронта от наблюдательного пункта Хауссера, хотя бы в Артемках. Штаб 5-й армии в тот момент, к слову, находился в Можайске. Одним из факторов, обусловивших неблагоприятное развитие событий, несомненно, является продолжавшийся процесс прибытия и выгрузки подразделений 32-й сд. Именно 14 октября выгружались батальоны связи, саперный, разведывательный, а также противотанковый, зенитный дивизионы и тылы. Организационными вопросами выгрузки войск на большом пространстве не самый опытный штаб 32-й сд оказывается перегружен, и начавшийся штурм воспринимается как разведка боем. Тем более что на остальных участках обороны соединения соприкосновения с противником не фиксировалось. Несмотря на в целом успешное преодоление УРовских позиций эсэсовцами, катастрофа оказывается отложенной. Рывок танков 10-й тд на Можайск 14 октября не состоялся, поскольку продолжал сопротивляться один из ДОТов в районе Ельни, уже обойденный с тыла. Огонь этого ДОТа не позволял немецким саперам снимать заграждения и восстанавливать полотно дороги. День 14 октября оказался весьма насыщенным событиями. Помимо прочего имел место весьма неприятный инцидент на перекрестке дорог в 5 км к юго-западу от Можайска. Командир 20-й тбр полковник Т.С. Орленко ехал в расположение бригады в Артемки. Увидев двигавшиеся навстречу две машины ГАЗ-АА, Орленко остановил их и потребовал возвращаться на фронт. Отдав приказ, полковник повернулся к своей машине. В этот момент прогремели четыре выстрела из «нагана», ставшие для Т.С. Орленко смертельными. Вряд ли имел место рейд немецких диверсантов, скорее командир бригады стал жертвой потерявших голову дезертиров. Этот эпизод тоже добавляет маленькую черточку в картину обстановки октября 1941 г. под Москвой. Именно черточку – комбриг В.М. Горелов погиб от пули мародера 28 января 1945 г., в конце вполне успешной Висло-Одерской операции. В командование 20-й тбр вступил 42-летний командир танкового полка полковник Г.П. Антонов[38], ветеран Гражданской войны (против Колчака, Дутова, Эмира Бухарского), Финской и Северо-Западного фронта в начале Отечественной. Продвинуть вперед по шоссе танки 10-й тд немцам удается лишь утром 15 октября. Появление на поле боя немецких танков, а не только штурмовых орудий эсэсовцев существенно меняло соотношение сил на подступах к Можайску. Как писал в своем донесении за 15 октября полковник Полосухин «1 и 3/17 сп под натиском противника были рассеяны танками противника и отошли». Здесь нельзя не заметить, что командир 17-го сп М.В. Решетников впоследствии яркой карьеры не сделал и с декабря 1941 г. командовал запасными частями. Чем располагало для восстановления положения командование 5-й армии? По донесению командира 18-й тбр А.С. Дружинина, по состоянию на 15 октября бригада не имела ни одного боеготового танка. 14 танков Т-34 числились в безвозвратных потерях, еще 16 «тридцатьчетверок» требовали капитального и среднего ремонта, соответственно из танков БТ 16 машин проходили как безвозвратные потери, 15 БТ требовали капитального и среднего ремонта, были безвозвратно потеряны оба имевшихся в бригаде Т-26[39]. В строю осталось 3 57-мм противотанковые пушки, 5 орудий потеряли безвозвратно. Людские потери составили 40–50 %. По существу бригада утратила боеспособность. На фронт! Железные дороги стали важным средством маневра войсками из глубины страны и между фронтами В распоряжении командира 32-й сд, однако, еще находились стрелковые подразделения, прибывающие по железной дороге. 322-й полк 32-й сд грузился в эшелоны только 8 октября и два из четырех эшелонов прибыли на станцию Можайск как раз утром и днем 14 октября. Полком командовал немолодой 43-летний полковник Николай Иванович Полянский, участник Гражданской войны, ветеран Хасана и Халхин-Гола. Можно сказать прямо из вагонов бойцы и командиры 322-го полка бросаются в бой, одним батальоном 15 октября полк участвовал в контратаке села Рогачево (еще на линии 36-го УРа). Контратака батальона успеха не имела, и он отошел на 1 км от Рогачево на восток. Наиболее сильным резервом в распоряжении командования 5-й армии на тот момент являлась 20-я тбр. Ее решили использовать совместно с 17-м сп тремя группами для трех ударов, сходившихся в одной точке – в районе Ельни. Первая группа в составе 1 Т-34 и 3 Т-40 нацеливалась от станции Бородино на Верхнюю Ельню. Вторая, наиболее сильная (в составе 11 Т-34) атаковала вдоль шоссе на Ниж. Ельню. Наконец третья наступала южнее шоссе и состояла из 5 Т-34. Еще 6 Т-26 (те самые, что хотя бы заводились) оставались в резерве. Вместе с тем нельзя не признать, что 15 октября «окно возможностей» для результативного удара по вражескому вклинению еще оставалось. Мотопехотные части 10-й тд пока оставались в районе вяземского «котла», через укрепления прорвались лишь эсэсовцы и танки 10-й тд. Контрудар 20-й тбр с самого начала не обещал ничего хорошего. Навстречу танкам хлестал мокрый снег. Правая группа, состоявшая из 1 Т-34 и 3 Т-40, успеха предсказуемо не добилась. По выходе из леса боевые машины встречают огонь противотанковых пушек, теряют 1 Т-40 сгоревшим. Т-34 претендовал на уничтожение одной противотанковой пушки с расчетом. Двигавшаяся колонной (потом в отсутствии развертывания для атаки упрекали командовавшего атакой командира батальона капитана Воробьева) центральная группа на своем пути встретила противотанковый ров, наполненный водой. Также торфяная почва от дождей раскисла и с трудом преодолевалась даже танками. По другую сторону рва уже занимали позиции немецкие пехотинцы. Результатом атаки стали сразу девять выведенных из строя «тридцатьчетверок». Как указывалось в оперативной сводке 20-й тбр того же дня «все подбитые машины эвакуированы и восстанавливаются», но факт остается фактом: контрудар не привел к «запечатыванию» прорыва позиций УРа, но к обвальному падению числа Т-34 в строю. Атака левой группы 20-й тбр также завершилась неудачей, в условиях снегопада один Т-34 попал в противотанковый ров и, уже будучи обездвижен, стал жертвой немецкой артиллерии. Остальные вернулись обратно. Неудача 20-й тбр тем обиднее, что начертание заграждений 36-го УРа не являлось тайной, требовалось лишь учесть их при планировании действий танков. В целом приходится констатировать, что болезни танковых войск Красной армии, проявлявшиеся летом 1941 г., к осени оставались не изжитыми. Непродуманный выбор направления контрудара привел к его неудаче, израсходованию резервов и дальнейшему ухудшению обстановки. Как одну из причин неудачи можно назвать также потерю 14 октября опытного командира бригады, полковника Т.С. Орленко. Несмотря на взлом обороны Можайского УРа под Ельней, путь на восток по шоссе для 10-й тд еще не был открыт. Седлавший шоссе советский опорный пункт в районе деревни Артемки немцы не решились таранить лобовым ударом. Принимается решение выполнить обходной маневр через Утицы на северо-восток, на Псарево и далее выйти к восточной окраине Можайска. Маршрут продвижения немецких частей при выполнении этого маневра проходил через поле знаменитого сражения войны 1812 г. Сам образ сражения на Бородинском поле, с которым обычно связывают боевые действия 5-й армии на можайском направлении, мало кого может оставить равнодушным. Однако собственно Бородинское поле все же находилось несколько в стороне от главных событий. Таковыми являлись все же бои с прорывом УРа на шоссе. Выход немцев в район Бородино обуславливался обходным маневром, призванным обойти очередной заслон на шоссе на Москву уже после состоявшегося прорыва. Еще одним ярким образом является участие в боях на Бородино французского легиона вермахта. Эта картинка совсем далека от действительности, французский полк прибыл заметно позднее, когда Бородинское поле уже находилось в немецком тылу (об участии французов в боях под Москвой будет сказано несколько позже). Последствия неудачи и напрасных потерь 20-й тбр 15 октября сказались на событиях следующего дня, 16 октября, когда состоялась контратака главных сил прибывшего 322-го полка 32-й сд на Бородино и Семеновское. Почти безнадежным предприятием делал предстоящий контрудар тот факт, что о нем оказались извещены немцы. В отчете отдела 1с 10-й тд прямо указывается: «Согласно показаниям пленных 1-й и 2-й батальон 322-го сп собираются в ночь на 16.10 атаковать и захватить Ельню». Подразделения «Дас Райха» и 10-й тд ждали атаку и готовились к ней. Контрудар проводился в итоге силами 3-го и 1-го батальонов 322-го полка. Эсэсовцы обещанной перебежчиками контратаки не дождались. Противником советской пехоты стали подразделения 10-й тд, в том числе танки. Поддержки своих танков атака не имела, что в конечном итоге предопределило неудачу этого выпада. Встреченные немецкими танками и сильным пулеметным огнем противника батальоны понесли большие потери, по оценке в ЖБД полка «до 60 % состава». Тем не менее удар дальневосточников произвел впечатление на противника, он оценивается как: «Крупные силы противника атакуют Татарин [о] с запада». Одновременно отмечалось, что контрудар получил значимую артподдержку: «Мощный обстрел с фланга, из района Воронино – Шевадино». Это вели огонь артиллеристы, оказавшиеся на фланге вклинения в позиции УРа. В ночь с 16 на 17 октября остатки батальонов 322-го полка сводятся в один 2-й батальон. В тот же день 16 октября на наблюдательном пункте армии был ранен командарм Д.Д. Лелюшенко. 18 октября в командование 5-й армией вступил генерал Л.А. Говоров. По состоянию на 17 октября 1941 г. танковые бригады на Можайском направлении могли противопоставить противнику: 18- я тбр – ни одного боеготового танка;